Розовые и какие-то неуклюжие единороги скачут по полю. На одном из них сидит прекрасная Одетт в легком, белом платье и с венком из полевых цветов на голове. Девушка машет рукой, счастливо улыбается и что-то говорит, но она слишком далеко, чтоб ее услышать. Над зеленым полем расположилась яркая радуга. По полю летают бабочки, перебираясь с цветка на цветок, которых тут просто уйма. Майкл расслабленный лежит на траве, блаженно улыбаясь и наблюдая за прекрасной природой. Все было чудесно, вот только откуда-то слева появился Кэвилл, одетый в костюм бурого медведя. Это был именно костюм, потому что вместо морды медведя было недовольное и бородатое лицо друга. Он все время что-то говорил, причем очень и очень медленно, как в замедленной съемке. Слова растягивались, и понять что-либо было просто невозможно. Я уже говорил, что Генри был недоволен? Брови сдвинуты, взгляд серьезен, только почему-то была наглая ухмылочка на лице. И тут он откуда-то из-за спины взял вазу и, наклонив ее над Майклом, вылил воду, продолжая что-то растягивать.
Почувствовав на лице неприятный и мокрый холод, что так резко его разбудил, Майкл резко сел на полу, прокричав что-то неразборчивое и резко начал вертеть головой.
-Где я…?- Уставшим и немного хриплым голосом спросил парень, потирая рукой глаз. Майкл поднял голову и взглянул на Генри, который держал в руке вазу и как-то самодовольно улыбался.
-Это жестоко, Кэвилл. И где твой костюм? – Майкл протер глаза отводы и еще раз осмотрел место, где он находится. Наконец он понял, что находится он сейчас вовсе не на поле, что ему снилось и Одетт даже не думает ему улыбаться, а даже наоборот. Тревино даже слегка расстроился, наверное, потому, что немного протрезвел. Но даже этого не хватило, чтоб он вспомнил, что он тут забыл. Майкл поднялся на ноги, умудряясь удержаться на ногах и прошел к стене, даже не пошатнувшись! Что я здесь делаю? Парень почесал затылок и облокотился о стену. Его друзья стояли в ожидании, глядя на него. Кажется, он успел не только им надоесть. Выглядели они хоть и не хуже его, но уж шибко уставшими и недовольными.
-Что-то домой хочется..-Этакие мысли вслух. – Юстман, где мои ключи? – Тревино повернулся к девушке, выжидающе глядя на нее. Он на какое-то время удивился, что девушка не ответила ему сразу и не побежала доставать ключи из верхнего ящичка шкафа у стены, где еще стояла маленькая вазочка. И тут его осенило. На его лице это хорошо отобразилось. Сначала была радость от того, что он вспомнил что тут делает и вспомнил, где его ключи, потом он расстроился, что столько времени потратил здесь ища свои ключи в этих дурацких вазах, которых тут не меньше десятка. А после, парень заржал над своей глупостью. Взъерошив волосы, он отошел от стены и подошел ближе к девушке.
-Одетт, ты не могла бы открыть верхний ящик того шкафа и достать ключи. Там на брелке моя фотография. Пожалуйста. – Он говорил это тихо, немного стыдясь. Наверное, чувство стыда ему знакомо лишь из-за его пьяных проделок. Парень может и задумывался над тем, что пора заканчивать так напиваться, но после пары кружек пива мера его становится намного больше. То, что девушка была возмущена, это да. Кэвилл, кажется, вовсе был удивлен. А Тревино с огромным интересом разглядывал потолок, будто там картина великого художника, раз уж Майкл удостоил ее своим вниманием. Услышав звон собственных ключей, Майкл, не отрываясь от потолка, просто сказал: - Потом объясню. – После чего сладко зевнул. Все же, решив посмотреть на друзей, Майкл перевел взгляд от одного на другого. Черт их знает, о чем они думают. Майкл был даже готов к тому, что Юстман кинет в него его же ключи и с помощью Кэвилла выпнет его из дома. В общем-то, может, будет и права. Надо было ее предупредить заранее. Может давно был бы уже дома. Он попытался изобразить невинную улыбку, дабы чуток смягчить ждущую его учесть, но что-то не уверен Тревино, что ему это поможет.
Odette's house
Сообщений 31 страница 60 из 76
Поделиться312011-09-06 20:56:54
- Король говорит
- Зарегистрирован: 2011-06-15
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1630
- Уважение: +203
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
25 дней 22 часа - Последний визит:
2012-05-03 13:51:13
Поделиться322011-09-09 15:03:43
Одетт была то ли весела, то ли расстроена, Генри сложно было определить столь резкие перемены настроения девушки. Кэвилл, конечно, поддался внезапному порыву раздражения, вылив на Тревино кувшин с водой, но это хотя бы освежило парня. Да, англичанин тоже страдал переменами настроения, правда, у Одетт оно менялось координально, на неопределённое количество времени, а Генри то спокоен-спокоен, а тут на тебе, облил друга и снова успокоился. С этими вопросами обычно обращаются к психологами, но парню как-то не хотелось парить себе мозг лишней информацией, которая, не факт что поможет. Одно плохо, что в любой момент так сорвёшься, а той же Одетт это не понравится. Она и сейчас явно не одобряла лишнюю инициативу в собственном доме, но парень решил не акцентировать на подобных мелочах внимание, сосредоточившись на Майкле, который медленно, но верно трезвел. Это обрадовало Кэвилла тем самым фактом, что теперь не стыдно будет выкинуть парня пинком под зад из дома. Но уж лучше больше не давать своей темной стороне вылезать наружу, а то про неё все прознают. Тревино то с такой пару раз встречался, а вот для Одетт подобные вещи могут стать неожиданностью. Особенно, если она, как и все, воспринимает парня, как настоящего приличного англичанина.
- Ага, значит, меня забирать из всяких злачных заведений твоё воспитание позволяет, - саркастичным тоном ответил Генри, игриво улыбаясь. Конечно, было приятно знать, что для него у Одетт есть своя собственная манера поведения. Иногда хорошо быть исключением из правил. Парень посмотрел на Тревино и понял, что заниматься им придётся ему. Юстман не спала всю ночь, судя по всему, и заставлять её мучиться ещё больше, было бы несправедливо и эгоистично. – Ну да, в Великобритании у нас манеры как раз придуманы под такие ситуации, как эта. Ну, чтож, придётся им заняться.
Тревино очухался куда быстрее, чем Генри ожидал. Удивительно, как человек меняется после ледяной водички. Вот тебя шатает из стороны в сторону, как будто ты выпил целый океан, а теперь почти что огурчик. Правда, красная наглая морда выдавала Майкла, но что уж поделаешь, если кто-то не умеет пить. Ну, чтож, конечно, все ждут, что раз протрезвел, значит и требований будет больше, но Тревино вдруг начал нести невнятный бред, к которому довольно трудно было по-человечески прислушаться. Ну, чтож, с похмелья, что только не бывает, кому как не Генри это знать, поэтому парень посмотрел на друга понимающим и сочувствующим взглядом. На Тревино сложно было долго злиться, но веселил примерно столько же процентов своего времени, сколько и раздражал. Кэвилл старался не думать о всех дурных приключениях, которые происходили у Кэвилла из-за этого парня, вспоминая только хорошее. Чёрт! Это было сложно!
- Боюсь, мне придётся разрушить твою ошибочную теорию о том, что англичане ходят только в костюмах, как-будто у них нет другой одежды, - Генри нахмурился, наблюдая за выражением лица Майкла, - если ты, конечно,…думаешь о том же, о чём я. – Ох подозрителен он был, просто до чёртиков. Интересно, он точно ничего не нюхал такого, отчего потом штырит, доводя до временного безумия и помешательства. Ну не мог же Тревино до такого докатиться! Кэвилл всегда старался давать ему хороший пример, поэтому надеялся, что его образ, как-то укоренился в памяти друга, чтобы навсегда укоренить в нём знание о том, что хорошо, а что плохо. Немного выпить – хорошо, немного нюхнуть травки – плохо. Правда, под «немного» вечно скрывается жуткое выражения «до одурения».
Конечно, заявка о том, что у Юстман хранятся ключи от дома Тревино, вызвало у Кэвилла волну недоумения, непонимания и чуточку ревности. Последнего было мало, так как Генри медленно начал понимать, что между этими двумя столько же общего, как между червём и рыбой. Майкл понравится Одетт только в том случае, если её бросят все и вся, а такого никогда не случится, так что все в выигрыше. Тревино – это одно дело, но не ревновать же девушку к каждому встречному столбу. Генри и не представлял, что он такой ревнивый. Правда, и раньше были подобные приступы, но сейчас как-то обострились. Сейчас бы под душем охладиться, но этим займётся Одетт, а Кэвилл понянчит Тревино. Другу хотя бы вернули ключи. Юстман, у нас теперь ключница, которая хранит ключи от всех дверей. Прямо как в ужастике каком-нибудь. Интересно, Майкл не боится, что Одетт начнёт использовать его доверие не по назначению? Девушка выглядела безобидно, но если её разозлить…
- Я лучше прослежу, чтобы ты целым дошёл до дома, а то заскочишь ещё в чей-нибудь дом. – Хмыкнул Генри и повёл Тревино к выходу, - пойдём, мой друг, может быть, хоть тебя я доведу до постели.
==> Rвартира Тревино
Отредактировано Henry Cavill (2011-09-25 12:28:00)
Поделиться332011-09-14 22:29:56
- Скажем несколько иначе... Мо воспитание не позволяет мне оставлять просьбы людей без всякого внимания. Нет, ели ты конечно хочешь, любая твоя следующая просьба будет проигнорирована, - тон в тон с Генри произнесла Юстман и усмехнулась. Нет, пожалуй, пора прекращать все это, а иначе ее дом со дня на день превратится в пристанище для загулявшихся звезд, потом вся гулянка переместится сюда, а там уже и не то, что до проходного двора, но и до публичного дома недалеко будет. Иногда она уже начинала и сомневаться в правильности того, что купила здесь дом, а так же - в том, что так расповадила всех своих друзей. Может, иногда нужно сказать "нет" и быть чуточку потверже? Юстман мысленно представила себя этакой особой, но картинка ей не то, чтобы не понравилась, скорее - рассмешила, что невольно отразилось в смешке, сорвавшемся с ее губ. Все-таки, она умудрялась говорить это "нет" везде, где ни попадя, но, ни разу тогда, когда надо. - А что еще у вас, - она с легкой иронией выделила это слово, - в Великобритании придумано?
Она могла сказать еще множество слов, могла – но не стала. Словно мысленно отговорила себя. Сейчас, именно здесь, Юстман просто стояла и улыбалась. И вовсе не потому, что в ее голове слова никак не хотели складываться в более менее приличные фразы, которые можно было позволить произнести вслух и дать кому-то и услышать. Нет. Она просто не хотела. Не хотела лишней болтовни, не хотела множество слов, которые вроде бы есть, но и необходимости острой в которых совершенно нет. Ей гораздо больше нравились моменты, наполненные молчанием, которое было красноречивее множества слов. Множество мыслей, что копошились в голове подобно самому шумному и неугомонному улью, так и твердили о том, что такое оживление неспроста. Путаться в доводах, не понимать собственных слов, осознавать, что тебя могут понять без слов и что ты можешь сделать это же самое… Приятное чувств, особенное тепло. И пусть это мгновение – но ведь чаще запоминаются мгновения, нежели какие-то продолжительные ситуации? Все важное всегда содержится в одном лишь миге. И как бы мы не хотели это продлить – оно так и останется.
К сожалению, та минута (или сколько именно?) что Тревино пребывал в своих снах и ничем не выдавал свое присутствие, прошла, нет, пронеслась весьма и весьма стремительно. Одетт покачала головой и вздохнула. Он желал знать место, где находился? Обычное явление для него. Улыбка с губ девушки просто-таки испарилась, оставляя после себя налет какого-то недовольствия. Плотно в тонкую полоску губы говорили именно том, что Юстман ой как недовольна. Правда, продолжалось это недолго и в скором времени все сменилось каким-то замешательством. Она даже не поняла, о чем говорили Генри и Майкл. Впрочем, если бы кто-нибудь совершенно посторонний послушал все это, то потом лишь повертел бы пальцем у виска и ушел куда подальше от всей этой странной компании. Костюмы? Одежда? Да, весьма оригинальные темы для общения с человеком в чужом доме и… Не стоило даже самой себе напоминать ни о чем.
- Домой ему хочется… Почему же сразу нельзя было отправиться домой, а обязательно врываться в мой дом? Браво, следующий ураган, что будет угрожать Соединенным Штатам Америки я предложу назвать «Майкл», - пробубнила она себе под нос, продолжая смотреть на Кэвилла с Тревино каким-то недобрым взглядом. Взгляд е стал еще более недобро-непонятным и шокировано-удивленным, когда Тревино заявил про ключи. Секунд пятнадцать Юстман размышляла над тем, что только что выдал этот «любитель посетить обожаемую подругу в ранние часы после продолжительных попоек в других более веселых и злачных местах». – Твои кючи? – автоматически произнесла она, хотя на самом деле жаждала сказать что-то более неприличное и грубое. Неужели и правда воспитание не позволяло? Или просто удивление настолько зашкаливало, что ее сознание сейчас было готово лишь для простых слов, которые только что и остается за кем-нибудь повторить? Да, как пить дать, Юстман сейчас вряд ли бы смогла придумать длинную и яркую бранную речь. Она поискала глазами эти самые ключи, но нигде даже и намека не было. Естественно здесь его и не могло быть! Она убиралась – и ничего звякающего и даже отдаленно напоминающего ключи в этой комнате не было. Брюнетка осмотрела на Майкла и как-то едва заметно пожала плечами. Боже мой, если он пришел сюда только из-за ключей, что предварительно и так заботливо оставил где-то здесь на хранение, то… То в следующий раз она весь дом вверх ногами перевернет, но найдет эти ключи и заботливо отдаст их каким-нибудь его разъяренным фанаткам. Да-да, будет урок.
- Тревино, чтоб тебя! У тебя совесть есть? Здесь камера хранении что ли? А если бы я их выкинула? Или… Или что похуже? Ты… Я не понимаю тебя, - да, были моменты, когда она его знала то как облупленного, то и ведать не ведала, что это за тип рядом находился. Ох уж эти мужчины. Найдя ключи, она недовольно побрякала ими и уж было хотела убить ими Тревино, но аккуратно бросила их парню, стараясь не убить последнего. Или все-таки в голову целилась? Оперевшись на дверной косяк, она мило посматривала на мужчин, которые намылились к выходу и о чем-то опять беседовали. Вникать в суть слов было уже скорее лень… Переведя взгляд на гостиную, в которой побывал этот мини-ураган, Юстман с удивлением для себя зацепился за какой-то странный предмет на ковре и поспешила его поднять. Телефон? Нет-нет, ее не хватало, чтобы Тревино вернулся. Нет, он вернется, но не так же скоро. Догнав всю эту подозрительную процессию практически на пороге, Одетт отдала телефон Генри. А смысл отдавать его хозяину, если у последнего вечно из всех карманов все вываливается? Да по этим вещам, что теряет Тревино всегда можно смело найти к нему путь. Идешь – собираешь, а в самом конце как приз находишь парня. Разве нет?
- Это – его, - она кивнула в сторону Майкла и закатила глазки. – Я тебя прошу, не умудритесь во что-нибудь вляпаться, – она не знала, что представляет из себя их компания, но всегда готовиться к худшему – такова привычка. И наверное, скверная привычка. Ко всему прочему может быть и следовало добавить Генри что-то вроде «Если опять пропадешь на месяц – я тебя убью», но вместо этого девушка поспешила быстро поцеловать Кэвилла в губы и загадочно улыбнуться. – Хорошо? – стоило ли это произносить, или нет, но ощущение того, что за столь долгое время именно у нее все вполне хорошо – это дарило успокоение и какую-то сладость. Как от самой излюбленной конфеты.
Долгих проводов Одетт не стала устраивать, да она вообще их не стала устраивать. А что? Каждый из них знал, что в этом доме, где здесь все и как. А махать платочком на прощение… Излишне наигранный жест. Все, чего не хватало для полного счастья – теплого душ, который помог бы смыть все переживания, все странные мысли, заставить всем ее тревогам убежать, позволить словам, что до сих пор звучали в голове, согреть ее душу изнутри и наконец-то убедить ее в том, что готовиться к худшему не надо. Лишний раз себя накручивать, изводить, позволять всяким негативным эмоциям накрывать себя с головой… К черту весь этот водоворот неприятностей. Сейчас все, что было разрешено ей самой же собой – просто отдохнуть. Выспаться. А потом проснуться и понять, нет, ощутить, каково же на самом деле быть любимой.
все, я вас выпроводила хд
Поделиться342011-09-24 17:59:48
- Король говорит
- Зарегистрирован: 2011-06-15
- Приглашений: 0
- Сообщений: 1630
- Уважение: +203
- Пол: Мужской
- Провел на форуме:
25 дней 22 часа - Последний визит:
2012-05-03 13:51:13
Это было просветление? Да! Было. Его хватило буквально на пару минут. Сейчас он, опираясь спиной о стену и чуть повернув голову в бок, ухмылялся на слова Одетт.
-Приятно, что ты так хочешь меня прославить. – Он бы стоял дальше, улыбаясь как чеширский кот, но снова чихнул. Громко и от души. Хорошо, что все же он не ураган. Наверняка поснеслось бы тут все, после такого чиха. Чихнув, он чуть нагнулся вперед, пятой точкой оттолкнув себя от стены. Ему пришлось схватиться за какое-то растение, стоящее в огромном горшке на полу, чтобы не упасть. Удержав равновесие, он резко выпрямился, придерживая растение, чтоб не упало и оно. А черт..может у меня аллергия? Лишь подумав об этом, он поставил растение вертикально и отошел в сторону, вытирая руку об штанину. Майкл огляделся вокруг, в надежде не найти ничего бьющегося в опасной близости с ним. Но рядом стоял лишь небьющийся Генри, недовольно глядевший на Тревино. Подумаешь, ревнует. Я к тому моменту вообще не знал, что они знакомы. Снова чих. Только уже более сдержанный и тише.
-Вот, правда. – Его реплика совпала с речью Одетт. Словарный поток Юстман было не остановить, ну и не удивительно. Кто был бы рад, если б у него дома, без ведома хозяина, оставили какие-то вещи. Ладно, это же Тревино и всего лишь его ключи. У Майкла в принципе всегда идеи, внезапно посещающие его голову, были более чем странными. Но безобидные же! Вон Генри, к примеру, наверняка мог бы спрятать себя в шкафу, как сюрприз. Хотя..нет, это тоже Майкл. Ну что поделать. Придется потом у Кэвилла узнать, чего он вытворял. Уверен, ему есть чем удивить меня. Майкл ухмыльнулся, глядя на друга. Взгляд получился аля «я знаю, что ты делал прошлым летом». Ну, может, расколется этот англичанин? Вдруг влияние Тревино действительно настолько сильное, как говорят все знакомые. А кто знает, какие у Кэвилла сюрпризы в шкафах. Майкл бы еще погипнотизировал друга взглядом, но его отвлек звук ключей. Нашлаа, вот отлично! Он повернул голову и еле успел поймать ключи, которые бросила ему девушка. Он побрякал ими в ответ, широко улыбнувшись.
-Спасибо, дорогая. Я знал, что ты не выкинешь любимого Майкла. – Тревино показал ей брелок со своей рожицей, задорно подмигнув. Вот, кажется, уже и пора уходить. Он получил то, за чем сюда пришел. Поржал с друзей, повалялся по всей квартире, устроил небольшой бардак. Прям как-то и уходить расхотелось. Ведь им так весело вместе. Думая об этом, Майкл посмотрел на лица друзей и улыбка ее пропала. Нет, видимо, весело было только ему. А гостеприимная хозяйка все не могла дождаться, когда же гости, наконец, уйдут. Было обидно, немного. Но не унывать заставлял тот факт, что до дома его проводит Кэвилл (это та-а-ак мило), а значит, веселье только начинается. Ведь этот англичанин такой серьезный только в присутствии дам. А вот рядом с Тревино он благополучно отключает разум и веселится не хуже Майкла. Уж кому не знать, как ему. Поэтому, Тревино послушно зашагал в коридор, стараясь идти прямо и не сбить собой что-нибудь еще.
-В который раз. – Ухмыльнулся парень, отвечая на фразу Кэвилла. Майкл уже почти добрался до двери, но развернулся и посмотрел на эту парочку. Пфе, как мило.
-Спасибо за гостепр…гостепр..короче, за ключи. Мы вам позвоним. – Закончил он, как продюсер на каком-то кастинге. Зачем это сказал, он понятия не имеет, но снова подмигнув девушке, развернулся и вышел за дверь.
-Кэвилл, ты коньяк с кофе будешь? – Громко спросил он и захлопнул дверь за Генри. Хм, когда он успел вызвать такси? Англичанин, черт. Ухмыльнувшись, Тревино поплелся за Кэвиллом в машину.
==> квартира Тревино
такой вот дурацкий завершающий пост хд
Поделиться352011-09-24 18:22:12
Начало игра
Поздний вечер. В это время народ уходит с работы по домам, полностью уставшими и обессиленными, но именно в это время звезды шоу-бизнеса начинают свою активную и бурную жизнь. Все начинается со встречи с друзьями, потом сборы на какой-нибудь корпаратив, а после уже выезд, где без папарацци не обойтись, это точно.
Сегодня Джесс с радостью бы сходила в какой-нибудь клуб, где провела бы весело время, но для этого надо было найти человека, который поддержит эту идею и присоединится к ней. Ну и конечно же это будет Одетт, ведь она как никто другой поддерживает все идеи и начинания в любом деле Джессику, как истинная подруга.
Однажды Лоундес решила научиться кататься на сноуборде, ну и, конечно же, ей нужно было мнение и советы со стороны, и вот первая кто ее поддержал, это была Одетт. После чего они даже отправились в Альпы, дабы начать усиленную тренировку, но сквозь какое, то время, Джесс все-таки поняла, что это не ее и пришлось все отложить до следующих времен, но если вдруг у нее появится еще какое, то странное желание, то она знает, к кому обратится.
Кстати девушки жили не так далеко друг от друга, всего через одну улицу, так что не удивительно, что большую часть времени они проводят, вместе, хотя последнее время дел у одной и второй становилось все больше и больше. И вот появилось свободное время, а значит, есть время заскочить к подруге.
Джессика припарковалась у дома подруги и, выйдя из машины, поставила ее на сигнализацию. Уличные фонари так и светили в глаза, от чего появилось желание как можно скорее оказаться внутри дома подруги. Подойдя к двери, она позвонила в дверь, а после постучала кулаком, ну вдруг Одетт решит поторопиться и открыть дверь побыстрее.
Брюнетка стояла у двери и дожидалась Юстман, в это же время она разглядывала пакет, в котором красовались сладости, как не странно, но это вошло в привычку, она всегда покупала чего-нибудь вкусненько, перед тем как зайти к подруге и это всегда срабатывала, если Одетт вдруг будет в плохом настроении.
Ну же открывай дверь, уснула ты, что ли там!!
Пост маленький, исправлюсь!!
Отредактировано Jessica Lowndes (2011-09-24 18:23:22)
Поделиться362011-09-24 21:17:39
Наверное, она преувеличивала свою усталость за сегодняшний день. Или уже не сегодняшний? Она так надеялась на то, что проспит весь остаток дня, вечер и ночь, а потом весьма довольно откроет глазки утром, наслаждаясь новым днем, в котором обязательно должно быть что-то не так, как в предыдущем. Наверное, сейчас бы в самый раз стоило закатить глазки к небу и назидательно покачать головой, коря себя за такую глупость. Но была какая-то жажда в изменениях, так хотелось изменить что-то в привычном ритме бытия. Что-то, что бы выглядело незначительно со стороны. Или чтобы этого посторонним было даже незаметное. Но такое, что бы наполняло чем-то теплым и восхитительным тебя изнутри, позволяя совершенно иначе относиться к жизни. Немного внимательнее. Немного теплее. Почувствовать легкую зависимость от этой самой жизни. Зачем? Чтобы не быть листком, который ветер беспардонно носит из стороны в сторону, бросает из крайности в крайность.
Юстман нехотя приоткрыла один глаз. Темно. Она капризно захныкала и перевернулась на другой бок. Как ребенок, которого рано утром будят в детский сад или школу. Не хотелось вставать сейчас, не хотелось рушить свой режим. Слоняться всю ночь где-то, а ближе к полудню снова ложиться спать. Обвинять себя в том, что ничего не успеешь, пытаться восстановить режим, потерпеть неудачу и вновь бросить в свою сторону обидную реплику и обвинить себя за слабость. Она накрыла себя одеялом. Будучи маленькой, она всегда так пряталась от неприятностей. Как бы было просто, если бы от взрослых проблем можно было бы спрятаться, забравшись под одеяло. Невольно, Одетт вспомнила какую-то трансляцию с какого-то спортивного мероприятия, где спортсменка настраивалась, устроив себе "палатку" из одеяла. Умиленно улыбнувшись в пустоту, Юстман вновь улеглась на спину.
Поиск всех своих решений на потолке? Попытка увидеть там хоть один ответ на все свои вопросы? Не самое лучшее занятие. Хотя нет, не так... Не самое результативное занятие. Светильники, что освещали сад и остальную территорию, прилегающую к дому, позволяли своему свету осторожно пробираться в комнату Одетт, преодолевая преграды даже в виде плотных штор... Которые, впрочем, были не так уж и сильно задернуты. Ее глаза стали привыкать к обстановке и эта темнота уже не казалась такой черной. И темнотой тоже. Скорее - полумрак. Преодолев силу лени, что была похлеще любой силы тяжести, Юстман выскользнула из-под одеяла и, накинув халатик на плечи, подошла к окну. Чуть распахнув шторы, она еще раз разочарованно вздохнула сегодняшней бодрой ночи. Ночь... Что можно делать ночью? Здесь, в своем собственно доме в полнейшем одиночестве? И что самое удивительное - в каком-то невесомо прекрасном настроении. Чтобы удостовериться в правильности этой формулировки, Юстман прошла из одного угла комнаты в другой. Ничего не изменилось. Значит, ей не просто показалось.
"Что делают люди в подобных ситуациях, вне зависимости от времени суток? Просмотр фильмов, чтение книг? Глупость, какая... Глупость! Надо найти снотворное, выпить таблетку и проспать до утра", - решив для себя, мысленно утвердила и обнародовала Юстман свое решение. Она тихо передвигалась по дому, словно боялась кого-то разбудить. Кого? Здесь был лишь она... Может, стоило завести себе хотя бы кошку или собаку? Тогда хоты бы будет понятна причина, по которой она бы опасалась кого-то разбудить. Как все это незначительно. А когда-то она мечтала совершенно о другом существе, ради которого бы стоило чего-то опасаться. Когда-то, года два назад, когда она была окрылена своим счастьем, она мечтала о ребенке и счастливой семье. А что сейчас? Она просто забыла о своих мечтах. Нет, она им не изменила, она просто забыла лучшие из них.
Требовательный звонок в двери и настойчивый грохот с обратной стороны двери слегка напугал Юстман. Нет, она могла подумать, что Тревино опять напился де-то в стельку и по пути домой забежал к любимой подруге, дабы извиниться за утро... Все-таки любопытство побороло испуг, и Юстман направила к двери. Приоткрыв дверь, она была готова ко всему, но реальность оказалась куда приятнее всех ее мыслей. Джессика. Юстман широко улыбнулась и с каким-то невнятным, но довольным восклицанием бросилась к подруге ша шею. Она была действительно рада ее видеть, а надежда, обещавшая то, что все ее опасения по поводу самой скучной ночи на сегодня - это теперь просто пыль, которую можно было просто сдуть.
- Милая, как я рада тебя видеть, - счастливо пропела Юстман на ухо подруге. Все еще обнимая девушку, она чуть ли не втащила ее в дом и кое-как захлопнула за не двери. Да, пожалуй, теперь она точно научится закрывать двери, когда заходит в дом. Как показала практика, даже в этом нужно убеждаться, а еще лучше - дважды проверять. Нехотя оторвавшись от подруги, Юстман, не переставая довольно улыбаться, продолжила, - Извини, - она указала на свой внешний вид, - я только пять минут, как проснулась, - усмехнулась брюнетка. - Давненько не заглядывала, совсем вся в делах? - похоже, только она предавалась какому-то безделью и единственным, ее занятием было лишь решение проблем и вопросов, связанных с чувствами и эмоциями, которые вроде разрешились. А разрешились ли? Да, конечно, слов Генри до сих пор звучали в голове, и дарили какую-то необыкновенную и непривычную нотку весьма странного, но приятного чувства. А ведь Джессике она еще не рассказывала ничего, постоянно как-то уклоняясь от расспросов и засыпая ее саму сотнями вопросов. Юстман была уверена в том, что Лаундес не знает и о разводе, а что смешнее - и о том, что Юстман когда-то была замужем. - Что ты стоишь на пороге, как не родная? - поддела ее девушка, - Проходи, пойдем, - актриса все той же едва слышной походкой направилась на кухню, то и дело, оборачиваясь, словно удостоверяясь в том, идет ли Джессика за ней.
Поделиться372011-09-26 20:33:24
Чем же занималась сегодня Джесс весь день? Хм, трудно сказать, что она делала что то одно на протяжении огромного количества времени, поэтому это все можно расписать на несколько периодов. Утро прошло для Лоундес как в тумане, а точнее сказать, ей пришлось встать в пять часов утра, чтобы во время попасть на съемки сериала, причем как всегда ее ожидала дорога с самой долгой пробкой. Сколько раз она зарекалась, что ей надо заиметь личного водителя, чтобы она могла спокойно отоспаться в машине, лежа на какой-нибудь мягкой подушечке. Но нет, Джессика всегда мечтала иметь свой личный автомобиль, наверное, еще с самого детства, и вот теперь, она буквально не расстается с ней, и не дай Бог кто, то посторонний будет за ее рулем. Ну, так вот, доехав до места съемок, она тоже не особо все и помнит, главный факт был в том, что закончила она под вечер. Приехав домой, в голове зародилась мысль тут же лечь в теплую постель и отоспаться в ней как следует. Но как только она легла в кровать, усталость как рукой сняло и еще пару часов она проворочалась с открытыми глазами, устремляя их то в потолок, то в окно, приходилось даже считать овечек, хотя Джесс всегда верила, что этот способ ну некогда не поможет человеку заснуть, ибо он сосредоточивается на том, чтобы не сбиться с счету, в то время мозг работает и уж тем более не уснуть. Так и в ее случаи, она так и не уснула, взглянув на часы, она решила, что дома ей делать нечего и что самый лучший вариант это отправится к подруге, что она и сделала.
Стоя у порога, девушка уже нашла, чем себя занять, она увидела облупившуюся краску на двери Одетт и стала ногтем поддевать ее, пытаясь ее отодрать. Да, портить чужое имущество карается законом, тем более это дверь подруги и о чем вообще могла думать эта брюнетка, скажут некоторые. Но дело в том, что Джесс была слишком неусидчивая и уже тем более стоять у дверей она не любила, надо было найти себе занятия, вот и попалось ей, что-т под глаза. Надо будет напомнить Одетт, чтобы покрасила себе дверь…
Дверь открылась и из нее буд-о дикий пес выскочила Юстман, наверное, это была она, ибо Джесс даже не успела разглядеть ее лица. Бросившись к ней на шею, Одетт что произнесла, но было трудно, что-либо услышать, когда тебя сдавливают так крепко. Брюнетка тут же вспомнила о подарке который она ей несла и подняв пакет вверх, убедилась что с ним все в порядке. Затем последовала лучезарная улыбка и объятия в ответ:
- А я то как, ты не представляешь… - не успела она договорить, как ее потащили в в дом, закрывая при этом двери. Безопасность превыше всего конечно, тем более для звезд, иначе бы было все совсем по другому, сама Лоундес усилила охранную систему у себя на территории дома, оборудовав все скрытыми камерами и сигнализацией, и это ее успокаивало, хотя она понимала, что кому надо тот войдет и без единого звука, лишь достичь желаемого. Тут подруга указала на свой внешний вид, от чего Джесс изобразила оценивающий взгляд:
- Знаешь, а тут не хватает еще мужчины в шкафу, случаем нигде там его не запрятала? Я прям так и вижу эту картину… - засмеялась девушка и тут же перешла на ответ о том, какие у нее могут быть дела: - Я вечно сейчас на съемках сериала, выходит новый сезон и большую часть времени приходится быть там. Честно скажу, меня порой тошнит уже от него, а порой в выходные дни, я скучаю по всей съемочной площадке, я поняла лишь одно, мне нельзя давать свободное время, ибо я что то делаю невообразимое.
Направляясь на кухню, Джесс не могла не задать интересующий ее вопрос по поводу работы у самой Одетт:
- Ты сейчас где то снимаешься? И вообще рассказывай как у тебя обстоят дела, хочу знать все! – после девушка присела на свободный стул, а свободные здесь были все, но не важно и поставила на стол наконец то свой пакет: - Не могла не заскочить в кондитерскую и не купить сладостей, честно сама не пробовала эти пирожные, но мне сказали что они волшебны, давай проверим это…
Поделиться382011-09-30 20:59:33
Юстман никогда не восклицала на тему "Сколько лет я ее/его знаю? Да мне кажется, что с самого рождения!". Отнюдь. Эта девушка всегда запоминала какие-то даты, какие-то цифры, все, что было связано с любимыми и родными людьми. Да, ей не нужны были глупые отговорки по поводу вечного знакомства и знания друг друга. Несомненно, она знала Джессику много и много... Рассказов. Много и много случаев из их жизни. Предпочитая изменять знакомства чем-то значимым, чем пустыми годами и месяцами, она всегда могла упомянуть то или иное, что сблизило их или наоборот, развело по разные стороны баррикад.
Как знакомство обстояло с Джесс? Нет, они не гонялись друг за другом, будучи маленькими очаровательными малышками. Они жили в разных мирах. Одетт - Лос-Анджелес. Лаундес - Канада. Два разных мира, интересы, которых никак не могли пересечься. Не были ни повода, ни желания. Совершенно два таких разных похожих ребенка. Что их свело? Самая нелепая глупость. Нелепая, но такая огромная, сладкая, притягательная и незабываемая, под названием "Голливуд". Это место, куда стремился, чуть ли не каждый второй. Сюда хотели попасть, и если уж не в качестве знаменитого актера или певца, то уж хотя бы одного из приближенных к ним: агента или помощника. Место, которое было намазано каким-то слишком сладким медом, перед которым никто не мог устоять. Даже приезжая сюда с экскурсией просто, чтобы поглазеть, люди все равно тянулись сюда. Получить ту капельку своего Голливуда, позволить этой капле засесть в сердце и памяти навсегда. Красивая сказка, веселая жизнь, сложности в поисках роли, горькие слезы разочарования и ядовитые нотки обиды на весь этот Голливуд. Было ли в ее жизни такое? Было все, и не только это.
Что наконец-то заставило их столкнуться? Какая-то красная дорожка. Обворожительные улыбки. Шикарные платья. Вручение премии или просто благотворительный обед? К черту все эти тонкости. Юстман каждый раз с усмешкой на губах вспоминала то, как она впервые обмолвилась парой слов с этой особой по имени Джесс. То ли Одетт тогда прибавила шагу, то ли Лаундес опять зазевалась и миловидно улыбалась в какую-то камеру, то ли все вместе, но актриса до сих пор помнила треск ткани, который раздался после того, как Одетт уверенно наступила на подол платья Лаундес, а та - как некстати! - так рьяно кинулась куда-то вперед. Смехотворная ситуация, но кусок ткани так и остался лежать на дорожке, а все приличные и неприличные места Джессики были выставлены на обозрение. Что оставалось Юстман? Вытаращить глаза и сказать что это не она? Ну, она так и сделала. Правда потом быстро подобрала этот кусок и стала заботливо прикрывать ими ноги Джессики, уводя эту особу куда-то в кусты, потом плавно перекочевывая в чью-то машину, одновременно с этим выгоняя владельцев оной на улицу. Чем она тогда им прилепила эту ткань к платью - скотчем или степлером, клеем или нитками - неизвестно, но выглядело это ничуть не лучше, если бы она заботливо обвязала им девушку. Расстроились ли они? О да, что та, что другая, но подвернувшаяся кондитерская, переполненная всяческими сладостями, умудрилась скрасить всю печального вечера. Все-таки, это с тех пор повелось у них уплетать пирожное, невзирая на калории, часы, килограммы и цены на это самое пирожное.
- Почему сразу мужик в шкафу? - капризно отозвалась она. И, правда, почему? Почему как чуть что - так сразу мужчина в шкафу? Мужчина должен быть... эм... как минимум в постели! И желательно - в ее. - Видит она, картину видит, - шутливо отозвалась Одетт. - А вообще, с одним я разве... - она тут же заткнулась и поправила - разошлась, а другой... - она снова прикусила язык. Не говорить же, что он ушел с ее другом с утра пораньше? Придется объяснять, что за мужчина, что за друг, и что последний тут делал рано утром. Потому вместо слов она как-то пожала плечами и миловидно улыбнулась, изображая святую невинность.
Съемки, сериал... Да, Одетт иногда страдала от нехватки работы, но почему-то на сериалы она еще не решалась. Боялась, что потом так навсегда в них и останется. А что потом? Потом просто всем надоест и все. Тупик. Очередной в ее жизни. Она поучала предложения и даже очень заманчивые, но это опасение всегда ее останавливало. Глупышка. Наверное.
- Где я сейчас снимаюсь... Премилый фильм о поистине женской вражде, под конец - как всегда - перерастающей в превеликую дружбу! - усмехнулась она, словно припоминай то платье, всю ту досаду и злость, перетопившиеся в эту поистине светлое чувство, как настоящая женская дружба. - Кондитерская? Сладости? - Одетт хитро прищурила глазки и зыркнула на подругу. - Джесс! Я и так вчера не влезла в свое любимое платье! Я поправилась на несколько килограмм! А ты тут со сладостями... - она, что называется, засунула свой носик в пакет со сладостями, и извлекала из него все содержимое, умоляющим взглядом посмотрела на пирожные, потом на подругу открыла упаковку, опасливо подцепила пальчиком чуть-чуть крема и отправила в рот. - Ну да ладно! Если что - я потом все свалю на тебя, и именно ты пойдешь со мной по магазинам, когда мне придется обновлять свой гардероб.
Поделиться392011-10-04 18:49:08
Обстановка внутри дома всегда привлекало девушку. Спокойная и уютная атмосфера, которая никогда не напрягала Джесс, от чего желание посещать дом подруги становилось все чаще и чаще, за исключением рабочего времени, когда девушка физически не могла приехать. А вообще Одетт имела определенные таланты к обустройству дома, поэтому девушка много раз напоминала себе, чтобы попросить помощи в ремонте у подруге, а вернее спросить у нее совета., все таки ремонт не они же будут делать, а специальные люди. Но об этом потом ибо сейчас девушка и забыла уже о том, что у нее крутилось в голове на этот момент.
- А почему бы и нет? Этот пустующий дом, так и просит присутствие здесь сексапильного мужчину в одних трусах, да...именно так... - девушка на секунду задумалась, а вернее представила себе все это не в самых приличных мыслях. О да мужчины, это самая настоящая слабость девушки, может быть поэтому у нее и нет никого до сих пор, а всего лишь маленькие интрижки с очередными звездными персонами.
И тут ее слуху поддалось что вроде молчания, а вернее скрытие того, что так и рвалось наружу:
- Так, стоп. А теперь поподробнее, с кем ты успела разойтись? Ты уже с кем то встречалась, и я об этом не в курсе? Где ты его прятала все это время... - чуть ли не допытывалась Джесс, а ведь ей действительно интересно, все таки Одетт знала почти что о каждой ее интрижки и уж тем более знала с кем она встречалась, а тут получается то сама Джесс не в курсе что происходит у подруги. - А теперь что там на счет другого? Чего ты не договариваешь а? - был бы тут рядом нож, она бы представила его к горлу подруги и допытывала ее как во всех американских фильмах, но это уже было бы слишком, а зря...
- Хм, что то мне это напоминает... - с некой лукавой улыбкой произнесла девушка, она очень хорошо помнила их знакомство, и каждый раз задавалась себе вопросом, а что было бы, если бы они так и не встретились на той дорожке, сошлись бы тогда они вот в такой крепкой дружбе? Или все бы это пропало вот так же быстро как и началось... - Для этого есть спортзал, ну или стадион, как в моем случаи...время для спорта всегда найдется, если хочешь, то можно будет в какие нибудь выходные отправится на стадион побегать например, или это не для тебя? - спросила девушка, и стала наблюдать как та, открыла упаковку и пальчиком съела немного крема с пирожного: - Эй, я так долго выбирала их, а ты ешь только макушку, кстати как на счет чашки чая? - ну они могли бы и так все это съесть, но с чаем было бы намного лучше, ну если бы было спиртное то это вообще сказка, но они же как бы правильные и пить спиртное не очень хорошо.....
Сори пост дурацкий знаю..нет вдохновения.
Поделиться402011-10-05 22:12:46
Наверное, Одетт привыкла слишком серьезно относиться словам. Порой даже к тем, к которым просто напросто серьезно относиться не могут все. Абсолютно все. Кроме нее. Ей было достаточно лишь странно посмотреть на подругу, чтобы наверняка дать ей понять, что она совершенно не понимает ее суждений. Ее столь скоропалительных слов, каких-то итогов, произведенных решений. Возможно, это было у Джессики в крови, возможно, для нее это лишь шутка. Но саму Одетт это несколько озадачило. Ее мысли запутались, слова, что хотела совсем недавно сорваться с губ, рассыпались, как оброненные на пол бусинки. Укатились. Скрылись из ее поля зрения. Заставляют себя искать и подбирать правильные, чтобы одна к другой, слово к слову. Разве сам факт присутствия в ее доме кого-то, кроме нее, и не вот так, набегами, как обычно поступали ее друзья, а насовсем, постоянно, всегда... Это приводило девушку в тупик. Она пыталась найти какие-то оправдания своему этому внезапному испугу и потерянности, но ничего. Она уже достаточно долго жила здесь одна. Довольствовалась этим, иногда наслаждалась, иногда - упивалась. Может, изредка и сожалела о том, что никого, кроме пустоты и тишины в этом доме кроме нее нет, но в целом-то! Ее утраивало. И она даже помыслить не могла о том, что когда-то это придется изменить. Именно придется. Придется заставить себя. Придется привыкнуть. Придется научить любить все это. И просто извлекать из этого счастье. И лучше по крупицам, а на все сразу.
Она раздраженно передернула плечами. Это словно все было не для нее. Может, все дело в том, что один раз сильно она обожглась на молоке, а теперь дула даже на холодную воду. Она была научена этим горьким опытом, когда ты связываешь с человеком свою жизнь, надеясь на то, что получишь ту самую картинку, нарисованную фильмами и книгами... Но в итоге - это все скорее та тряпка, о которую вытирают кисти, нежели ожидаемый шедевр. Ее замужество, ее семейная жизнь - все это не удалось. Все это было чем-то горьким и неприятным. Но это было ее частью. От этого нельзя было избавиться. Это нельзя было заесть огромным количеством сладкого. А самое страшное - об этом нельзя было говорить. Может, больше ее губило и это молчание. Эта договоренность держать все в себе. Невозможность сообщить даже самым близким. Как яд. Он губил ее медленно, но так верно. И нельзя было ничего изменить. Следовало поступить изначально совсем-совсем иначе.
- Если мой дом и требует присутствия хоть какого-то мужчины, то скорее это будет кот, - попыталась она съязвить. И у нее это даже получилось. - По крайней мере - пока что, - как-то весьма интригующе и с налетом таинственности произнесла Юстман. Да, одно дело впустить мужчину в свое сердце, что она вообщем уж и сделала, и о чем ни капли не жалела. Но совершенно другое - впустить его в свою повседневную жизнь. И какая она будет ее? Нет, больше ей не нужно было того, чтобы быть постоянно с человеком и понимать, что между вами нет этого желанного "мы", а по-прежнему есть "я" и есть "ты". - И уж тем более по дому никто не будет гулять в таком виде... в таком, какой ты только что в тончайших деталях прорисовала в своей голове с развратными мыслишками! - хитро посмотрев на Джесс, произнесла актриса.
И, кажется - она снова ляпнула лишнего. Понадеялась, что она этого не заметит. Зря понадеялась. Ведь знала, что Лаундес не та, с кем проходит этот трюк с "ой, прости, заговорилась, не то ляпнула". Эта хитрая особа всегда слышит то, чего ей лучше бы и не слышать. А вот то, что надо - удачно пропускала мимо ушей. Но, она и это в ней любила. Или уж точнее - не могла на это сердиться. Скорее, корила себя. Обвиняла. Твердила, что нужно быть осмотрительнее. Не давать повода для расспросов. Но знала - ей никогда не удастся такой быть. Не то воспитание. Не те привычки. Придется снова оправдываться. Ох, как она это не любила.
- Это были довольно непродолжительные отношения, и никто об этом не знал. И считай - не знает, - взяла она грех на душу и соврала, глядя прямо в глаза собственной подруге. Что должно было случиться, чтобы отучить ее от этого? Конец света? Апокалипсис? Вряд ли, Юстман всеми этими глобальными штучками не проймешь. Может, тогда быть раскрытой? Пойманной на собственном вранье? Да, это куда страшнее. Куда опаснее. Намного унизительнее. Больнее. - Я его не прятала, он сам не хотел светиться. Ты же знаешь - один раз поймают папарацци, и потом все - не отмоешься от всех этих сплетен, - попытка снова непринужденно соврать удалась. Как это захватывает. Как это увлекает. Вранье - как снежный ком. Такое желание с каждым разом что-то утаить, потом превращается в огромный ком, что катится навстречу тебе и разбивает в итоге твою жизнь. И тебя.
- Насчет другого? Ты о чем? - поймав укоризненный взгляд брюнетки, Одетт сразу же сдалась, - Ладно-ладно, поняла, фокус не пройдет, - она, смеясь, подняла руки вверх, как, бы показывая, что сдается перед подругой. - Есть другой. Другой человек. Другой мужчина. Но я не буду ничего пока что говорить. Не хочу раскрывать всех карт. Знаешь, эта тень таинственности всегда прибавляет какую-то толику загадочности и шарма, ммм, - губы Юстман растянулись в довольной улыбке. - Но могу тебе похвастаться, что ли, - с легкой усмешкой произнесла она. - Я... Счастлива. Впервые за такое долго время именно счастлива. И это такое чувство, которое просто не передать словами, - она не увлеклась. Она говорила то, что сейчас было на душе. Что было в голове, в ее мыслях. Что было в ее сердце. И это было столь замечательно, что, наверное, она была готова рассказать об этом каждому. И прежде всего, в отместку, назло, специально - своему мужу. Просто доказать, что даже разведясь с ней, он только поспособствовал всему этому. А разве нет? Она ведь не впала в депрессию, не стала рвать на себе волосы и умолять его не делать этого. Не на ту напали, как говорят в подобных случаях.
- Какой спортзал, какой стадион, - капризно, словно пятилетний ребенок, пробубнила она, наливая в чайник воду. - Для меня. Но мне так надо, чтобы меня кто-нибудь, заставлял это делать, - она бросила на Джесс жалобный взгляд, надеясь, у той проснется совесть и она не вздумает ее заставлять бегать. Хотя - это же Джесс! Ей в голову взбредет, что угодно! По крайней мере, ранее так всегда было и выдумки подруги всегда изрядно радовали девушку. - Меня сейчас меньше всего интересуют тренировки, - продолжала она, брякая чашками, которые доставала из шкафчика. - Если ты помнишь - у меня практически на носу день рождения, а я даже представления не имею, как его провести, - выдавила из себя Одетт и забралась на стул. Облокотившись на стол, она по-детски подперла лицо ладошками и посмотрела на подругу. Так наивно, как ребенок. - Я не хочу банальную вечеринку. Но и одна я тоже не хочу его проводить. И.... - она чуть нахмурила брови. - Я запуталась. Я даже хотела уехать отмечать его куда-нибудь заграницу, подальше от местных и пронырливых журналистов. С друзьями, с близкими мне людьми... Но потом, - она недовольно поморщилась, словно съела что-то до омерзения невкусно. - Джесс, ну посоветуй, что и как мне делать? И это я еще молчу про то, что мне нужно подобрать подарок... - уж совсем потерянным голосом добавила она. - И кстати, за подарком со мной тоже пойдешь ты! - ткнула она пальчиком в ладошку девушки и улыбнулась.
Поделиться412011-10-18 19:36:31
===> Hello from Canada!
Генри весь в сумках и чемоданах вышел из аэропорта и ступил на Голливудскую землю с неудержимым чувством скорейшего счастья. Хоть и осень, но погода в Лос-Анджелесе гораздо лучше, чем в Канаде, и настраивает на позитив. Кэвилл уже даже немного и отвык от всего того шуму, что ежедневно создаётся в этом городе. Он, правда, радовался даже и беготне народа по дорогам, потому что это, как никак, будет считаться заслуженным отдыхом. Генри уже не мог вспомнить, когда нормально высыпался. Утром съёмки, днём тоже съёмки, вечером тренировки, а если совсем уж повезёт, то и ночью будут съёмки. Работал Кэвилл в темпе всё лето и изрядно устал от беганий в длинном неудобном красном, как приманка для быка, плаще и поцелуев Эми Адамс. А до этого были упорные тренировки, фитнес центры, кошмарная пища и прочее, что сопутствовало требованиями роли Супермена. Света не видно уже было, одни хождения по мукам. А уж дни съёмок с мечом и беганием в одних штанах тоже надолго не забудутся.
Несмотря на всё это, Генри работал, и работа доставляла ему местами удовольствие. Всякие там фестивали, встречи, дорожки, фанаты, жутко смешные обтягивающие штаны – всё это вызывало улыбку на лице. Можно было даже сказать, что Кэвилл был счастлив и доволен жизнью, но каждый вечер какая-то неизведанная грусть отражалась в его глазах. Насущные дела стали скучны, неинтересны, и никто не мог понять, чем это опечален вполне успешный актёр и почему запирается у себя в одиночестве? А был Генри совершенно не один, а с фотографией той, которую оставил в Лос-Анджелесе. Не сказать, чтобы уж прямо совсем оставил и углубился в работу. Они часто созванивались, разговаривали, а потом Кэвилл летал, словно окрылённый по всей съёмочной площадке…во всех смыслах. Как же теперь описать, что он чувствовал сейчас, когда она уже так рядом? Генри боялся, что разлука может ухудшить их отношения, всё испортить, поэтому очень нервничал. У Одетт, конечно же, тоже была своя работа, съёмки, интервью, может даже ещё какие-нибудь мужчины (чему Кэвилл не верил, чтобы не болтали газеты). Работа актёра – сложная штука, вечно отправляет в разные части света, а поделать с этим ничего нельзя.
Их отношении до отъезда Генри были даже лучше, чем можно рассчитывать. Конечно, она не хотела, что он уезжал куда-то сниматься на неопределённый срок, но что мог поделать Кэвилл? Не сидеть же у Одетт на шее, нужно трудиться, зарабатывать деньги. Для их общего блага, Генри работал весь летний сезон, да и Юстман советовал этим заняться. Роль домоседки ей совсем не шла. Но вот теперь им обоим выпало счастье снова встретиться. Генри предчувствовал то, как снова увидит свою девушку, поцелует её, прижмёт к себе, такую красивую и чистую, как раньше. Любовь на расстоянии у него всегда выходила плохо, Кэвилл истосковался по физическому контакту, который был важен в любых отношениях. Конечно, что же может быть лучше, чем смотреть в глаза своей любимой? Она для него олицетворяла всё самое родное в душе, как…Биг Бен! Правда, намного красивее.
В машине, Генри задумался над тем, что даже ничего не привёз Одетт. Его буквально выпихнули со съемок, и он улетел оттуда со скоростью больше любого криптонианского иммигранта. Ему хотелось уж заехать куда-нибудь, но что обманывать Юстман, она прекрасно знает, где какие товары продаются. А что он? А он просто Генри и Генри иногда хочется побыть тем, кто лучше любого другого подарка. Звучит самолюбиво, но что такое самолюбие. Сейчас в этом городе полно самолюбивых идиотов с мерзкихми улыбками, до тошноты гламурными блестящими вещами и прочим подобным набором. До такого Кэвилл знал, что никогда не докатиться, ему это просто не нравится. Конечно, приходилось понемногу привыкать к здешним порядкам, но так выходило, что как не приспосабливайся – всё равно сидишь в сторонке. Зачем хотеть быть самим собой, если можно просто быть, а не хотеть? Если Генри был таким, то это разве самолюбие? Нет, всего лишь движение к лучшему.
Логика убийственная, конечно, но Кэвилла последнее время вечно тянуло на размышления о смысле жизни в машине или даже в душе. Задаваться сложными вопросами порой бывает полезно. Главное не переусердствовать, а то потом грустить начнёшь о том, до чего не додумался. К тому же, помогает просто убить время. Вот, Генри и не заметил, как доехал до знакомого мило стоящего домика, освещённого лучами солнца. Прямо картина маслом, ничего не скажешь. Кэвиллу показалось, что вот оно, то мгновение, когда можно сделать шаг вперёд и ничего не бояться. Ну, реально, что ему грозило в этом с виду райском домике, как-будто сделанным из шоколадок, пирожных и прочих сладостей? Довольный и с кучей чемоданов, Генри подошёл к двери, достал ключ, который Одетт дала ему примерно через год их отношений, и вошёл внутрь.
Как всегда чисто, прибрано, но ни одной вазы уже нигде не было. Юстман решила всех их попрятать, чтобы оставить хоть что-то в порядке. Странно, но где бы ни оказывались Одетт с Генри, несчастные предметы декора падали и со столов, и с комодов, и с плит, и со шкафов и так далее. А если не они, то прибегал Тревино, устраивал торнадо и убегал. Но Кэвилл его уже давно не видел в гостях у Одетт. Самой хозяйки правда нигде не было. Генри нахмурился, боясь, что девушка опять куда-то убежала по делам, и не дала ему сделать сюрприз. Естественно, Кэвиллу хотелось внезапно обрадовать Юстман своим появлением, так что не предупредил её о том, что Супермен возвращается. Ну, любят люди делать сюрпризы, что в этом такого? Правда, когда жертв нет на месте, выходит как-то неловко. Может, приготовить обед или ужин к приходу Одетт? Тоже ведь приятно будет. Но всё-таки, Генри хотел проверить, что его девушки и правда нет дома. Мало ли, может быть, она с довольным видом взяла на сегодняшнее утро подушку и одеяло в любовники.
- Одетт!? Кто-нибудь дома есть? – Крикнул Кэвилл и прислушался в ожидании ответа. Ну, или визгов, писков, а может быть и сковородку по башке.
Поделиться422011-10-18 22:17:02
Осень. Снова осень. Юстман не любила это время года. Просто не любила - и все. И причин, наверное, для этого могла бы быть уйма. Только вот Юстман никак не могла их озвучить. Хотя бы для себя. А вот догадок, которые ни к чему не обязывают, ничего не заставляют, которые ничего кроме как пустых слов - куда больше. Куда больше догадок она могла произнести вслух. Наверное, это и так фактор, что осень была своеобразным противовесом весне, которой родилась сама Одетт. Отчаянно любила она весну и лето, с меньшей охотой относилась к зиме и совсем уж не любила осень. И неважно, что было за окном - пасмурно, или же цветы продолжали цвести, а солнечные лучи и океанский бриз так и призывал к тому, чтобы выйти из дома и прогуляться по пляжу часик-другой. А может, все эта нелюбовь основана на том, что осень - то время, когда все начинают твердить о своих авитаминозах, усталости и каком-то осеннем синдроме всеобщей и массовой лени. Что-то твердят про то, что лето ушло - и желание жить так же ярко и стремительно, как это пленительное время года уходит вслед за ним. Как же люди любят отговорки. Хорошо, когда есть какая-то мелочь, на которую можно свалить все причинно-следственные связи какой-нибудь серьезной проблемы.
А может все просто обычный каприз. Женский каприз, который можно сравнить разве что с детским. Вы будете говорить, что это не так? А если вспомнить то, как ведет себя ребенок, когда у него нет чего-то того, что ему так хочется? Что ему прямо-таки - ну, по его словам - жизненно необходимо? Вот. Сейчас Юстман тоже была лишена того, кто ей сейчас был нужен как никогда. Ну, ладно-ладно. Не сейчас. Всегда. Это не была банальная привязанность, как к какой-то кошке. Это не была уже поднадоевшая всем зависимость и прочий бред про наркотики и героин, о которых так часто трепались в книжках, фильмах или сериалах. Нет, этому всему было так далеко до всего того, что она испытывала. Чувствовала. Носила в себе. И к чему какие-то слова, чтобы охарактеризовать то, что чувствуешь? Чувства - они не предназначены для слов. Для того чтобы о них просто говорить. Смысла в этом никакого. Не было. Нет. И не будет.
И да, есть телефоны, есть интернете. И это все, что вы могли бы сейчас сказать в утешение? Интернет и телефон. Может, в телефонной трубке и можно услышать голос, но он все-таки искаженный. То же самое можно сказать и об интернете. И ни одно из этих изобретений просто напросто никогда не сможет передать элементарного присутствия, теплых объятий, горячего дыхания у самого ушка и любимого и ничем не искаженного голоса с этим забавным английским акцентом.
Тоска. Пленительная. Вязкая. Холодная. Порой невыносимая. Отступающая лишь в те минуты, когда они говорили по телефону. Но отступала ненадолго. Уходила недалеко. А она этого и не скрывала. И пренепременно всегда говорила о том, что скучает. И что ждет, когда же эти его съемки закончатся. Ну, или того, когда Генри выделят несколько дней отдыха. И как только она нажимала на телефоне на кнопку "отбой", так это чувство нападало на Юстман с новой силой. И пусть, это было неуместно. Одетт не знала, могла бы она уделять Кэвиллу столько времени и внимания, будь он в ЛА. И не потому, что это ее как-то отягощало или напрягало. Нет. Это было так желанно, так приятно, так замечательно, наполнено такой неутолимой нежностью. Но работа... Эта работа становилась какой-то стеной. Небольшой, которую иногда при желании можно было и перепрыгнуть. Фильм и два сериала. Какого черта она согласилась на всю эту авантюру. Да-да, именно авантюру, а как же еще можно было назвать это? Но и это было неважно. Два сериала и один фильм. Уйма работы. Наверное, она пыталась этим задавить свою тоску. Может глупо, моет разумно, главное - действенно. У нее не оставалось сил ни на что, кроме того, как приползти домой, поговорить по телефону и рухнуть на постель. Сон... Она забыла, когда в последний раз прекрасно спала. И дело не в качестве сна. В продолжительности.
Ей редко удавалось устроить себе некий выходной. Пусть и не круглыми сутками, но она приличное время пропадала на съемочных площадках, иногда бежала с одной на другую, забывая даже оставить реквизиты и переодеться. А сегодня... На удивление быстро отснятые эпизоды в сериале, короткая фотосессия и совсем небольшое интервью позволили ей вырваться домой пораньше. Ну как пораньше... В три часа ночи. Или уже утра? Проспать шесть часов и счесть это прекраснейшим подарком судьбы. Утренний душ. Горячая вода. Привычный шум оной. День начался неплохо. Главное, чтобы часа через три никто не спохватился и не решил, бы снять еще парочку сцен. Выходной? Нет. Просто перерыв меж съемками. Обыденное дело. Приятное. Но столь редкое. Замотав себя в огромное махровое полотенце и посмотрев на себя в зеркало, Одетт может быть бы еще и хотела поваляться в постели, но желание повести себя как вполне нормальный человек, который после душа спешит на кухню, чтобы нормально (!!!) позавтракать, все-таки преодолело силу тяготения к собственной кровати. Проверив телефон, возмущенно надув губки и отметив тот факт, что это весьма и весьма подозрительно, Одетт направилась на первый этаж. Что это? ничего. Именно ничего. Ни пропущенного звонка, ни сообщения. Очередной поток нежелательных мыслей и внутренняя борьба с самой собой, закончившаяся какой-то попыткой улыбнуться и тем самым приободрить себя.
Практически спустившись с лестницы, сосчитав оставшиеся ступеньки - а их было ровно четыре, Юстман услышала звук открывающейся двери, брякающие ключи и какую-то возню в прихожей. Первое, что она подумала - так это то, что кто-то из родственничков приехал к ней погостить, предварительно заскочив к родителям Юстман и прибрав к своим ручонкам ключ от ее дома. Нет, она, конечно, не выгонит никого, но и не гостиница, в конце-то концов. Опасливо выглянув и пытаясь рассмотреть того, кто хозяйничал в прихожей, Юстман быстренько свернула это дело и попыталась переварить полученную картинку. Показалось? Спит? Голос Генри, прозвучавший практически на весь дом, не дал никаких доказательство того, сон это или реальность. И что если сон? Тогда хотя бы приятный. Юстман мигом чуть ли не перелетела через эти оставшиеся четыре ступеньки, и ничего не отвечая на заданный ей - ну а кто же еще может быть в этом доме? - вопрос, бросилась к Генри на шею. И плевать, что в руках у него сумки и чемоданы. И к черту, что он уставший. И уж тем более все равно на то, что нарядом на сегодняшнее утро она выбрала полотенце.
И пусть, она не любила подобного рода сюрпризы. Ей нравилось что-то знать заранее. А не после того, как это уже случилось и ее поставили перед фактом. И естественно, она была бы куда более рада, если бы он сказал ей о том, что приедет сегодня. Но и ведь даже это все было неважно. Самое важное - он был здесь. Она даже не выдержала и, продолжая обнимать Генри, радостно засмеялась. Наверно, это был самый приятный и замечательный аспект этой осени. Ее сердце ликовало и билось в восторженном ритме, так и, норовя вырваться из груди, ее душа пела, а разум и вовсе отключился, разрешая всем нахлынувшим чувствам и эмоциям править сегодняшним балом.
- Ты приехал, - с нескрываемой радостью в голосе произнесла Одетт. Сколько она ждала этого? Сколько раз она психовала и твердила себе о том, что на следующий же день возьмет билет на самолет и сама прилетит к нему? Но возникавшая в последний момент работа рушила все планы. - Ты надолго? Скажи мне, что все твои съемки закончились, и ты больше не уедешь? Почему не сказал о том, что сегодня уже будешь здесь? - казалось бы, нескончаемый поток вопросов. Правда ответы на все эти вопросы были делом второстепенным, и Юстман была готова мысленно махнуть на них рукой, что и сделала, прервав все слова тем, что, не давая ему произнести и слова, прильнула к губам Кэвилла в таком долгожданном поцелуе. Готовя чуть ли не задохнуться в этом поцелуе, ей пришлось оторваться от его губ и сделать большой глоток воздуха, дабы не омрачать столь замечательный момент. - Привет, - наконец-то произнесла Юстман. - С возвращением домой, - с улыбкой на губах, добавила она.
Поделиться432011-10-19 22:01:14
Тепло разливалось по всему телу, когда Генри почувствовал всё гостеприимство этого дома. Но это ничто, если здесь нет Одетт. Она наполняла всё помещение каким-то радостным тёплым светом. В этих блестящих влюблённых глазах хотелось утонуть и уснуть в тёплых объятьях, слушая стук её сердца. Но больше всего хотелось снова почувствовать вкус поцелуя, который волновал его с самого первого раза. Кэвиллу так всего этого не хватало, словно какой-то наркотик. Чего же он боялся сейчас? Того, что сюрприз не выйдет или того, что придётся дольше ждать прекрасного их встречи? Генри был собственнически эгоистичен, когда дело доходит до любви к Одетт. Но она была не лучше. Эта парочка стоила друг друга, но они это тщательно скрывали не только от общественности, но и от себя. Естественно, Генри хотел, чтобы Одетт всегда была рядом, и она этого хотела, но иногда приходится пересилить чувства. Как же это сложно, но это правда.
Кэвиллу нужен был звук её голоса, этот взгляд – и всё на свете перевернётся. Осень отступит перед расцветом в душе Генри, и жизнь снова будет иметь смыл. Всё это такие сложности.…Даже не человек, а что-то внутри него вечно искало путь к счастью. А что такое счастье? Оно эфемерно. Можно, конечно, с точки зрения химии говорить о всяких там гормонах (в которые Генри, кстати, верил), но никакие органические соединения не могу повлиять на то, что и руками-то потрогать нельзя. Человек просто это чувствует. И это бывает внезапно, иногда без причины. Так как же тогда стремиться к чему-то неизвестному? Легче, конечно же, найти точку опоры и двигаться от неё. Может, что-нибудь и найдёшь или споткнёшься и упадёшь в бездну. Генри был счастлив, благодаря Одетт. Не это ли доказательство того, что он нашёл нужного человека? Именно оно.
Генри в какую-то долю секунды уже потерял надежду, что девушка дома. Всё может быть, по-крайне мере, Юстман уж точно не обязана, словно жена военного, ждать его дома день за днём, пока волосы не побелеют. Кэвилл с горечью отметил, что его бы она не стала ждать даже в этом случае. Одетт слишком вольная птица, чтобы сидеть на одном месте, как в клетке. Рано или поздно она упорхнёт в края потеплее, и Генри не стал бы винить её за это. Зачем кого-то удерживать, от этого только хуже. Но разве так много времени прошло? Одетт ещё что-то чувствовала к нему, и он это чувствовал. Лишь бы увидеть её и убедиться своими глазами. И тут он услышал чьи-то шаги, а уже через секунду девушка повисла у него на шее. От удивления, эффекта внезапности и безысходности, Генри выронил все сумки из рук. Какое-то время Кэвилл не очень смекал, что надо делать, но потом настроился на нужную волну и крепко обнял Одетт.
Теперь все сомнения исчезли, и Генри мог расслабиться. Ну, чисто от проблем, а так-то всё внутри него трепетало, а в животе летали приятные бабочки. Только через несколько секунд он заметил, что на Одетт-то и нет почти ничего, одно полотенце. Видимо, девушка только что из душа. Эта мысль возбудила в голове мысли всякого рода приятные мысли, которые приличные англичане обычно не озвучивают. Кэвилл нежно провёл ладонью по гладкой спине девушки и улыбался её звонкому смеху. Как же долго он ждал того мгновение, когда сможет услышать его не через телефон, а вот так…по-настоящему. Странно, но даже самые современные технологии не смогут заменить живого человека и его чувства. Одетт была для него тем, кого нельзя слушать в искажённом виде или видеть через монитор или экран телевизора. Только так, когда можно пощупать, поцеловать, потискать, понюхать и вообще проявить все виды физического контакта, которые по телефону выходят крайне неуклюже.
- Привет, - столько доброты, любви слышалось в голосе Генри, когда он говорил лишь одно это слово. Ему было не жалко тратить все эти чувства на Одетт, потому что она достойна этого. Он прекрасно понимал её. Столько ждать и ему было невмоготу, но теперь они снова вместе, как части чего-то целого. Что может быть лучше прикосновения её губ? Это и любовь и счастье, и выброс адреналина, и заряд бодрости, и желание, готовность сделать всё, что угодно и больше никогда так не уезжать. Он и не хотел больше бросать её одну. Только не сейчас. Они едва-едва оторвались друг от друга. - Нам не особо много снимать осталось, но это всё потом, а сейчас я хочу только побыть с тобой…наконец-то уже… - но тут что-то помешало столь блаженному уединению ревнивым и возмущённым «мяу!». Кэвилл даже и забыл про то, что в доме может находится кто-то ещё кроме Одетт, и этот кто-то нагло встал между парочкой с высоко поднятым хвостом. Странно, но это препятствие их отношениям, которое вечно оказывалось рядом в самый неподходящий момент, принёс именно Генри на день рождение Одетт. – Мистер Битл! – Парень взял на руки недовольное пушистое создание и почесал за ушком. – Ты охранял Одетт, как я тебе приказывал? Охранял? Молодец! – Кэвилл засмеялся, британец зарычал, пришлось отдать его девушке. Её-то он любил куда больше, чем того, кто устроил ему столь комфортную жизнь. Вообще, уже через пару месяцев, Генри понял, что притащил сюда потенциального соперника. Этот кот был просто ревнивый засранец, но парень держал свои недовольства при себе, так как Одетт очень любила Мистера Битла. – Ты не против, если я остановлюсь у тебя на какое-то время? – Спросил Генри, который раз. Это было правилом этикета, даже если Юстман сама дала ему ключ от дома. – Не хочется, чтобы прям уж все знали, о моём приезде, хотя папарацци творит чудеса, может, уже все и знают. К тому же, я хочу побыть с тобой подольше…- парень снова улыбнулся, приобнял Одетт и поцеловал её. Так бы он с неё и полотенце снял, но Мистер Битл недовольно замяукал, когда пальцы Генри уже почти достигли заветного тела девушки. – Хорошо-хорошо, - проворчал Кэвилл, - я твою хозяйку больше не трогаю.
Он прошёл в гостиную, дав Одетт время одеться (хоть как-нибудь). В доме стояла какая-то мрачноватая обстановка, которая часто бывала в доме Генри, когда он чувствовал одиночество. Кэвиллу стало стыдно за то, что он не был рядом с Юстман, когда она так хотела быть с ним рядом. Осенняя погода так же не настраивала на жизнерадостные мысли, и девушке просто неоткуда было брать вдохновение. Она не любила осень, в то время как Кэвиллу она нравилась. Особенно тогда, когда деревья искрятся золотыми красками в тёплых лучах солнца, опавшие листья шуршат под ногами, а дорогу впереди покрывает какой-то неизведанный, таинственный туман, до которого так и хочется дойти. Одетт отвлекла Генри от мечтательных мыслей, войдя в гостиную. В её присутствии было трудно думать о чём-либо другом.
- Одетт, прости, что оставил тебя, - Кэвилл взял её ладони в свои и крепко поцеловал их, - больше никогда этого не будет. Поверь мне, - Сколько раз люди дают обещания, но всё равно когда-то их нарушают, может даже непроизвольно. Генри знал, что он никогда не будет сидеть на одном месте, но надеялся, что Одетт будет вместе с ним. Лицо его озарила улыбка, - ну как ты тут вместе с Мистером Битлом поживала? – Он спрашивал об этом по телефону тысячу раз, но ему всегда мало. Генри беспокоился об Одетт и хотел знать всё, что её беспокоило.
Отредактировано Henry Cavill (2011-10-19 22:01:57)
Поделиться442011-10-21 20:06:11
Я люблю тебя,
даже если шанс один из ста (ц.)
Один из ее снов. Оно из ее вроде бы материализовавшихся желаний. Один из самых желанных миражей. Одно из того, о чем обычно не говорят вслух, тая эти несказанные слова у самого сердца, позволяя их читать всем в твоих действиях, жестах, видеть это между словами, которых ты говорить так много за весь день. Замечать это лишь в одном взгляде и понимать - вот, она нашла то, чем ей стоит дорожить в этой жизни. Нашла то, чем стоит жить. Да что там - нашла ту самую жизнь, о которой всегда для себя мечтала, которую всегда стремилась найти и которую обрела. И пусть, боится потерять. Боится недоглядеть - и упустить. Что остается? Держаться за нее крепче. Но делать это так, чтобы никто и заметить не смел. А если и позволить заметить - то только тому, кто уж точно не будет говорить об этом вслух. Да. Она была той, кто не любила много слов, будучи при этом актрисой. Той, кто в кадре много говорит. Той, кто много говорит перед камерами. Той, чьих слов в журналах и интервью не счесть. Но все-таки той, кем ей бы самой хотелось быть.
Всю жизнь она жила теплой надеждой на то, что однажды сможет поймать свою удачу за хвост, словно рыбку золотую. Попросить у нее одно лишь исполнение одного лишь желания. Видите, ей не присуща жадность. Ей не нужно три - ей достаточно и одного. И, кажется, у нее получилось... У нее было то, о чем некоторые, и мечтать не могли. И нет, дело не в том, что она могла назвать мужчину, мелькающего на красных дорожках и на обложках журналах своим. А в том, что он был действительно ее. По духу. По мыслям. Идеи. Какие-то настроения. Действия Чувства. И пусть, какое-то время она всячески пыталась показать, что они совершенно разные. Судьба не раз резко разворачивала ее, ставила в ситуацию, выходом из которой было лишь признание того, что они так похожи. Может, это противоречивое выражение о двух половинках одного целого все-таки не есть фантазия, выдумка и преувеличение? Наверное, в этом безумном мире еще и не такое может быть. Но Юстман понимала лишь то, что именно этот человек стал для нее тем, кого ей не хватало. У нее не было чего-то. Да. Но вместе с Генри она обрела не только это что-то, но и все. Просто все. Емкое и понятное слово, ведь так?
Продолжать его обнимать. Не отпускать. Даже не допускать на пару минут и мысли-то такой, что придется разомкнуть объятия и позволить злосчастным сантиметрам между ними сначала превратиться в метры, а потом снова в мили, и для пущей важности и государственную границу, которая так успешно их разделяла все это время. Нет. Нет. И еще раз нет! Чувствовать, как его сильные руки сомкнулись за спиной, и как ее тело отреагировало на это. Волна приятной дрожи прокатилась по телу. Нет, и это вовсе не потому, что она отвыкла от его прикосновений. Или что хуже - забыла. Нет, за такой промежуток времени все возможно, но только не насчет этого. Ее тело всегда странно реагировало на любые его прикосновения, на ощущение его дыхания или просто присутствия. Слишком много эмоций. Слишком много чувств. Слишком... Слышать его голос, который может звучать ТАК только при разговоре с ней, и довольно закрыть глаза. На пару мгновений. И вновь резко распахнуть их и увидеть все то же окружение, но какими-то другими глазами. Счастливыми. Ей этого не хватало. Ей всегда будет этого не хватать, если он будет далеко. Чет возьми, и почему мы позволяем этому расстоянию так сковывать нас по рукам и ногам? К черту расстояние. Она что-нибудь придумает. В конце-концов, никто не запрещал ей. Ничего не запрещал. Можно было все. И из этого "все" она обязательно выберет что-то, что послужит решением этой проблемы. Обязательно.
- Никуда не отпущу, - скорее капризно заявила Юстман. И звучало это, между прочим, не как "Ну все, дверка в мышеловку захлопнулась, ты отсюда уже не выйдешь". - Знаю я твои немножко, - с долей иронии отозвалась она, словно опомнившись, припомнив его самые первые слова. - Я так скучала... - в очередной раз произнесла она. В сотый? В тысячный? Сколько раз она говорила это ему? Сколько раз она говорила это самой себе? А сколько раз она об этом думала, но так и не говорила? Это было ее собственное наваждение, избавиться от которого было практически невозможно. Беспардонно прошедшийся по ногам кот решил таким своенравным образом заявить о своем существовании и лишь с той целью, чтобы его не обделили внимания. Забавный кот, с характером. Да с таким характером, с которым человек бы прожил ой как недолго. Юстман помнила, как на один из своих дней рождения Кэвилл подарил ей тогда еще серый пушистый комочек с наивными и испуганными глазками. Милое премилое существо, которое так жалобно мяукало. А сейчас? Кот приличных размеров, с глазами, в которых ничего кроме хитрости и желания кому-нибудь устроить мелкую и не очень пакость не увидишь. Юстман с неким сожалением смотрела на британца, которого воодушевленно тискал Генри. Вообщем-то кот жаждал женского внимания, а никак не того, кто его когда-то сюда принес. Да что там. Юстман вообще забавляли их "взаимоотношения". Если Генри не упускал случая потискать и погладить кота, то последний всегда как минимум норовил врезать англичанину когтистой лапой. Ну, или, по крайней мере, смотрел на Кэвилла так, словно он его завтрак/обед/ужин. И даже сейчас. Оставалось лишь улыбаться, заранее зная, что так будет всегда. Хотя... Может, они когда-нибудь уже привыкнут друг к другу и не будет этого ощущения какого-то соперничества? А как еще назвать тот факт, что стоило появиться ее любимому мужчине на пороге этого дома, как ее любимый кот начинал проявлять все признаки собственничества? Юстман чуть ли не смеялась, принимая кота на свои руки, а стоило британцу оказаться на руках хозяйки, как она развалился в самой удобной для себя и крайне наглой со стороны позе, снова пытаясь доказать и показать, кто в доме хозяин.
- Как я могу быть против того, что мой любимый мужчина, которого я не видела черт знает сколько, решил выбрать именно мой дом местом для проведения своего "отпуска", а не отправиться к себе и запереться в четырех стенах, - не переставая улыбаться, спросила она, пренемепременно подмешав к этой фразе с самого начала и до конца щепотку язвительной иронии. Наверное, только ирония помогала ей справиться с тем, что она хотела произнести. О том, что ей надоело. Да, было в их отношениях то, что ей надоело. Чего она видеть не хотела. Это не было изъяном, но это как-то существенно все усложняло. Твой и Мой. Твое и Мое. Чувствуете эту холодную стену между этими парами слов? Одетт ее тоже чувствовала. Как иногда уже хотелось махнуть на все рукой и сказать "Наше. Наш. Мы", а не продолжать постоянно твердить о том, как "Я..." или "Ты...". И это было естественно для любой женщины. Но порой озвучивание... Это погубило столько отношений... Это число не могло сравниться даже с тем числом, что означало количество государств, которые пали из-за междоусобиц. Промолчать? Нет, просто чуть-чуть отложить это. На потом. Может она и не отличалась терпением, зато отличалась умом. И прекрасно понимала, что пожелав иметь все, сможет остаться ни с чем. И потому она была готова подождать. Каждый раз, уверяя себя в том, что подождать придется совсем недолго.
Определенно. С таким котом и никакой охранник или телохранитель не нужен. Хотя почему-то этот "телохранитель" начинает активничать именно тогда, когда это меньше всего нужно. Она смешно свела брови домиком, посмотрела на Генри. Ни слова не произнесла, но довольно многое объяснила одним лишь взглядом. Ей нравилось это. Говорить кому-то что-то одним лишь взглядом. Удивительно. Незабываемо. Превосходно. И такое ощущение легкости. Да, ты ничего не сможешь скрыть, если будешь вот так же вести себя подобно открытой книге. Но ведь и читать тебя может не каждый. Книга, написанная на языке, который известен лишь одному человеку. Словно книга сочтенных теней для искателя. Она оставила Генри и отправилась переодеться, или точнее - одеться. Оставила и ушла. Почему? Юстман знала, что он прекрасно ориентируется в доме и тут ему никакие объяснения не нужны. И разрешения. И все остальное. Поднялась в комнату, положила кота на кровать, а он тут же и развалился на ней. Да еще и с таким видом, словно и шагу в сторону не сделает. Посмотреть на себя в зеркало и увидеть все ту же Одетт. Именно ту же - счастливую и довольную своей жизнью, а не ту, что едва приползает домой и падает на постель, забывается сном, а на утро все повторяет. Нет. И все, что нужно сейчас - лишь сменить полотенце на футболку и шорты. Все остальное было. Лишь футболка и шорты.
Оставшийся наверху кот, что даже и ухом не пошевелил, пока Юстман усердно приводила волосы в порядок, вертясь у зеркала, даже не сделал ни малейших намеков на, то, что еще хоть на минуту удостоит Генри своим вниманием, окончательно развеселил Юстман. Однако вернувшись в гостиную, она остановилась в дверном проеме и просто какие-то мгновения наблюдала за Генри. Словно украдкой. Словно ей было это запрещено. Урывками. Пытаясь скрыть улыбку, пытаясь не дышать, чтобы ее не заметили. Правда, ее совсем не расстроил тот факт, что факт ее пребывания был так скоро обнаружен.
И хотелось бы ответить, что-то вроде "Да ладно, я все понимаю, работа", но она не понимала этого. Ее капризное и собственническое я, которое совершенно не хотелось делиться им с кем-то еще, пусть это и партнеры по съемочной площадке, операторы, продюсеры и сценаристы. И пусть, собственничество и жадность - это плохо. Пусть плохо. А ей было бы хорошо. И очень. Эгоизм? Ну, эгоизм еще не самое плохое, что сумел сотворить человек. Разлука куда хуже.
- Как мы поживали? Ждали тебя, - кратко ответила она. И не солгала. Нет, ну может насчет Мистера Битла она и преувеличила, этот пушистый зверь вообще был бы рад, если бы все ждали его появления, а не утруждали его ожиданием. Ну а она? Ждала. И это было естественно. Ждала каждой клеточкой. Ждала каждой мыслью. Ждала все эти дни. Наполнила себя и этот дом бесконечным ожиданием. Хотя, почему бесконечным? - Хотя, мне кажется, он меня вообще видел только спящей, - она пожала плечами, выражая некое незнание того, что еще стоило говорить. А что еще стоило говорить? Будь ее волы, она бы и просто вместе с ним помолчала. Она сейчас была столь нетребовательна, столь непритязательна, что не требовала ничего. Лишь его присутствия. Нет, еще одного такого периода в жизни она не вынесет. Естественно, она думала лишь сейчас так. Вынесет. Никуда не денется. Вытерпит. Ради него, казалось, она была готова ждать сколько угодно. И терпеть тоже, сколько угодно. - Снималась в сериалах, кормила журналистов сплетнями, давала папарацци заработать себе на приличный такой кусок хлеба с икрой, - она припомнила все то, что о ней писали. И вышла замуж. И развелась. И осталась одна беременная или с ребенком. И вообще, что вроде бы разбивалась на машине, и то, что ее вроде бы как оставили совершенно без работы. - И кстати, вопреки твоим словам, я, вполне, неплохо смотрелась в роли домохозяйки... - усмехнулась Одетт, припоминая фотосессию, где она так умиленно позировала фотографу, стоя у стола с какой-то сковородкой и лопаточкой в руках. – Ты как? Как у вас там все? Как съемки? Как ты там вообще живешь? – она была готова слушать все, что угодно, но лишь бы он говорил. И неважно, что. Погода, фанаты, работа. И она ведь слышала, но по телефону. Просто соскучилась. По голосу. По его манере рассказывать, что-то объяснять. По тем жестам, которые он непременно использует в любом разговоре.
Поделиться452011-10-24 15:51:04
Возьмите порох и спичку – выйдет оружие массового поражения. А если возьмёте Кэвилла и Юстман, то там уже будет похуже ядерного оружия. Эта парочка прекрасно дополняла друг друга, делая себя лучше. Как Генри иногда смягчал пылкий нрав Одетт, так и она заставляла заиграть его душу новыми горячими красками. Ему приятно было делать так, что любимая улыбается в минуту несчастья, а ей нравилось раззадоривать его, веселить и заставлять делать всякие сумасшедшие вещи. Им было всё равно, какое у кого настроение, каждый подстраивался друг под друга. Они молчали, если им хотелось молчать, разговаривали долгими ночами, когда находились интересные темы для этого и даже иногда спорили. Чтож, их мнения часто расходились , но это никому не мешало. Генри теперь вообще не понимал, как парочка разных интересов может стать большой преградой между людьми. Доверие, любовь, понимание – вот он рецепт, из которого они пекли свой романтичный пирог. Оставалось только надеяться, что он испечётся правильно и кто-нибудь не достанет нож раньше времени. Может быть, этот отъезд и плохо на них сказался, но Кэвилл знал, что из-за такой банальной причины они, ни за что не расстанутся и был готов пробыть в объятьях Одетт вечность. Её «никуда не отпущу» было слаще мёда для ушей и в этот момент и правда казалось, что мгновение, когда она разомкнёт объятья, никогда не наступит. Генри улыбался словам Юстман, прекрасная зная, что она чувствовала. И без слов ей было понятно, что он скучал в сто раз сильнее. Ничто от этого не могло помочь, кроме личной встречи. А теперь Кэвиллу хорошо, будто они здесь устроили настоящую вечеринку в честь его приезда. Но для него это праздник, словно вернулся обратно к своей семье и всё равно, что она состояла лишь из любимой девушки и наглого кота.
Как-то всё в этой жизни быстро у него случилось. Карьера, любовь – всё пронеслось перед глазами и остановилось на этом моменте, когда время замирает. А потом всё снова пойдёт своим чередом, и жизнь когда-нибудь окончит свой путь. И когда же тогда жить? Этим моментом или теми, что проносятся перед глазами? Столько сложных вопросов по поводу этой такой маленькой жизни, по сравнению с той же Вселенной. Может, Мистер Битл даже понимал его чувства и находил общество Одетт столь же приятным, поэтому не подпускал к ней никого. Ну как хорошо быть животным, сидишь себе, а человек может разговаривать с тобой, доверять тебе тайны и наивно думать, что ты ничего не понимаешь. Не говоря уж о визуальном доверии. После таких мыслей, даже Генри немножко ревновал Одетт к пушистому британцу. Вроде бы сородич, а такой вредный, ну, где здесь национализм? И как вообще можно искать поддержки у кота? Они вечно гуляют сами по себе, доверять таким нельзя. Ну что взять с Генри, он доверчивый, как ангелок. Неудивительно, что его обвёл вокруг пальца хитрый котёнок, которого уже через пару минут несли в тёплый дом к прекрасной хозяйке.
После было пару насущных дел, и Кэвилл обрадовался ещё сильнее, когда Одетт ему разрешила остаться. Здесь ему жилось более комфортно, чем даже у себя в доме. Наверное, потому что, последнее время там сильный бардак. Наверное, поэтому Юстман, никогда не была в гостях у Генри. Она не просила, и он этому страшно радовался. Его мрачненький домик в английском стиле был светлым и уютном, но нагнетал ощущением, что здесь никого-то и практически нет. А вот Кэвиллу там нравилось, когда нет никакой другой альтернативы. Хотя, больше он, конечно, любил общение, чем сидение дома. В собственном жилище, максимум, можно пообщаться со всякими чудами техники, а не с живыми людьми. Это было какими 50% из ста, а наполовину строить отношения просто невозможно. Генри не хотел прожить только одну вторую своей жизни. Нужно было отрываться по полной программе, насколько это возможно. Всё-таки, вторых шансов людям не дают.
- Хм, ты так говоришь, как-будто я веду затворническую жизнь, - улыбнулся Кэвилл, хотя ему было немного стыдно за то, что Одетт так думает. Генри мог бы, и возразить, но не хотелось портить момент. Хоть он и был безумно влюблён в нёё, но не считал точку зрения девушки единственно верной. Мало ли, что иногда женщине взбредёт, прыгать с крыши ради только одного каприза он не будет. Можно пожертвовать ради Одетт жизнью, карьерой, репутацией, но только будь на то веская причина. Разве это любовь, если девушка вдруг захочет развеселиться, используя своего парня. Генри надеялся, что у него с Юстман такого никогда не будет. Одетт была крайне тактичной женщиной, которая прекрасно знала, что она хочет, и что нужно для этого сделать. Удивительно, но у неё выходило всё подстроить так, что Кэвиллу хотелось того же самого, чего и ей. В этом таилась даже некая опасность, которая часто дразнила Генри, и ему это безумно нравилось. – Не волнуйся, Одетт, я много места не займу, выспаться мешать не буду, так что жилец из меня отличный. – Парень игриво поцеловал девушку в нежную щёку, - платить буду ежедневно… - за все её ожидания следовало бы заплатить ещё больше, чем нужно. Генри было несложно отдать всё, что она потребует, после стольких мучений в разлуке. А главное – быть рядом с ней. Лично ему, этого достаточно.
Пару минут без неё уже казались пыткой. Это ему сейчас нужно быть в спальне у Одетт, а не Мистеру Битлу. Как можно завидовать коту? Наверняка, он не понимает своего счастья. Кошками лишь бы поесть, да поспать. Но этот кот ещё и внимание требовал. Генри был уверен, что сними он сам с Юстман полотенце, то Мистер Битл пошёл бы в атаку. Тут уж задумаешься о приобретении собаки лично для себя, чтобы приучить её отгонять кота. Но нельзя принести в дом Одетт ещё и здоровую псину. Легче всего было смириться и не претендовать на то, чего даже не заслужил. Девушка рада, но вряд ли настолько, чтобы в глубине души не злиться на него. Страшно было думать об этом, но Кэвилл не показывал виду и был весел, как всегда, когда рядом Одетт. Меньше всего сейчас хотелось огорчать её своими подозрениями. К тому же, у них ещё много времени, чтобы избавиться от них.
Только сейчас Генри заметил, что за всем этим блеском в глазах Одетт, любящей улыбкой, скрывается большая усталость. Она вся ушла в работу, и Кэвилл это понял. А потом уже понял, что всё из-за него. На душе снова стало стыдно, и он не мог придумать, как же загладить свою вину. Иногда парень себе накручивал. Вина – такое чувство, которое может появиться когда не надо и исчезнуть, когда надо. У Генри это чувство вообще обострялось раз в 10, и совесть грызла его ещё больнее. Столько людей в мире не имеют этих ощущений. Им можно было посочувствовать, а больше тем, кто рядом с ними. Нет ничего хуже человека, который не отвечает за свои поступки. Но не время раскисать и думать о таком. Всё-таки, ещё ничего плохого не случилось.
- Хех, да, в этом журнале ты выглядела гораздо лучше, чем я, - приятно было смотреть на столь домашнюю Одетт в холодные вечера и мечтать о том, что вот так вот проснёшься, а она встретит тебя на кухне с завтраком. Технически, это Генри всегда готовил девушке завтрак, когда ночевал у неё. Так уж вышло, что он встаёт раньше, и почему бы не сделать любимой приятное прямо с утра. Он уж не знал, какая на вкус у него выходит яичница, но утренние ласки точно были на высшем уровне. – Правда, сковородка в твоих руках выглядит угрожающе, - нельзя было не отметить сие женское оружие свободы.
Генри много раз видел Одетт по ту сторону экрана или даже в том же журнале, но только тут, рядом с ним, в этой такой простой одежде, она была самой настоящей. Той, кто не играет любовь на экране, а любит по-настоящему. Этот особенный взгляд, который она дарила только ему, заставлял сердце Кэвилла биться ещё сильнее.
- Да что особо интересного может происходить на съёмках, кроме утомляющих тренировок, да заучиваний сценария? – Генри усмехнулся, - хотя заставили немножко попотеть. К тому же, там ужасно холодно и сыро, удивительно, что не простудился, бегая под дождём. – Кэвилл взял руки Одетт в свои, - нам нужно уже отдохнуть от всего этого, от работы, от людей. Давай уедем куда-нибудь отсюда? Куда угодно, лишь бы подальше! – Странный он, только приехал, а уже уезжать собрался, да ещё и Юстман с собой прихватить. Генри не знал, с чего ему в голову пришла такая сумасшедшая мысль, но иногда она приходит в голову каждому человеку. Хочется просто оторваться от всей этой повседневности, работы, съёмок, фотосессий, красных дорожек. Это будто цепи, которые держат тебя на земле и не дают взлететь. Главное лишь взмахнуть крыльями. Когда-нибудь всё равно опустишься обратно на землю, но уже она будет тебе домом, а не тюрьмой.
Поделиться462011-10-30 02:49:43
Я люблю нас (ц.)
Кто-то гордился тем, что село заявлял о том, что проживает свою жизнь, словно на одном дыхании, словно одним единственным мигом. В чем прелесть этого? Никакой. Юстман не была такой. Она не могла все обратить в миг. Она могла лишь взять какой-то момент и растягивать его как можно дольше. Сохранять его - и проносить навечно с собой. Это ведь более ценно. Более важно. Ведь жизнь наша строится из мелочей. Из мгновений. Из, казалось бы, несущественных мигов. Словно составление мозаики или шитье одеяла из лоскутков. Что захотел - то и взял, то и внес в этот узор. Бережно сопоставил с другими, закрепил и с радостью, потом смотришь на то, что только что вышло из-под твоих рук. Неразумно? Она не считала так. И не собиралась считать. Оставляя при себе то, что ей хотелось, она всегда могла прокрутить это желанное. Вновь и вновь. Она нередко вспоминала тот момент, когда впервые сломала что-то невидимое и поняла, что ни за что не хочет быть просто другом, хорошей знакомой или уж тем более совершенно никем для Кэвилла. И момент, когда твердо решила, что хочет и может быть счастливой только с ним. Но вот то, когда она его полюбила... этого не было. Это странное ощущение. Наверное, она просто когда-то проснулась и просто почувствовала это самое чувство. Какое масло масляное... Словно оно спало, так крепко, так сладко, собственно как и его обладательница. А проснулись они уже просто-напросто вместе. И может, пусть она не вставляла через каждую свою фразу в разговоре или куда уж там - и вовсе редко говорила "Я люблю тебя". Отчего? Словно боялась произносить эти слова. Будто бы это что-то неприемлемое. Не твердила об этом сутками напролет. Старалась найти какие-то варианты, очень близкие по значению, но все равно отличные в написании произношении. Словно боялась поверить собственному счастью. Глупышка. Другого слова не найти.
- Ну, может и не затворнический, но знаешь, всякие там сентиментальности, - хихикнула она. - После длительного отсутствия порой так и хочется забыть на денек другой обо всех, запереться в доме и наслаждаться этой обстановкой... У тебя так не было? - наверное, она могла и не интересоваться этим моментом. Отчего? Ведь он был здесь, с ней, у нее дома, а не где-то в собственных четырех стенах. У нее. Рядом с ней. Это было такой отрадой, таким наслаждением, которое передавалось на каком-то уровне... Хотя нет. Это невозможно было передать. Никак. А она... С ней редко происходило подобное. Ведь большинство съемок происходят в голливудских павильонах. В крайнем случае - Нью-Йорк. Но ведь и там все было так до боли знакомо, там была собственная квартира и множество друзей, которые к счастью не засветились на экранах и обложках. Отчего к счастью? Иногда хотелось оградить себя от всего этого. На час. На сутки. Но дольше жить без этого было бы неправильно. - Стыдно, даже сейчас признаваться, но после съемок в Аргентине я так и сделала. Я два дня не давала никому о себе знать, создавая впечатление того, что я все еще там, - Юстман заулыбалась пуще прежнего, чуть опустила голову, прикрыла глаза ладонью и, словно удивляясь, собственными словами и поступками назидательно покачала головой.
- Ну, раз так... - она склонила голову набок и хитро сощурила глазки, посматривая на Генри, - то да, на таких условиях я тебе тем более разрешу остаться здесь, - не сдержав смешка, слетевшего с губ, произнесла брюнетка. Ей так будет проще. Проще дышать, проще жить, зная, чувствуя, что он здесь. Что он дома. - Чувствуй себя, как дома, - с каким-то неподдельным волнением выдавила она из себя и на мгновение задержала дыхание. Нет, не из-за боязни, что сказала что-то не то. Просто для осмысления того, что она, наверное, впервые позволила кому-то быть настолько близко. Стирая все границы ее собственного крошечного мира, в который она старалась никого не впускать. Это было у каждого человека. Какое-то свое личное пространство, неподвластное абсолютно никому. Не настолько близко. В ее привычке всегда было сохранять какую-то пускай порой и миллиметровую дистанцию, чтобы в случае чего-то негативного можно было не жалеть. Жалеть не сильно. Не до безумия. А сейчас... Все ее мысли, чувства, ее разум и ее сердце были только за то, чтобы позволить этому мужчине стать настолько близким, настолько необходимым, настолько... частью ее собственной жизни, без которой дальнейшее существование практически невозможно. Неосмотрительно? К черту мнение остальных.
Любовь? Что такое любовь? Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что она вообще понимала, она понимаю только потому, что любила. Ведь все связано одною ею. Что чувствует человек, который любит? Это нельзя описать одним словом. Это не всегда можно выразить в предложении, в тексте. Это было чем-то, что заставляло говорить столько много слов, при этом яростно желая произнести лишь одно. Заставляло делать множество вещей. Побуждая делать что-то, а что ты бы раньше никогда и не взялся. Странное ощущение, странное чувство, которое переворачивает весь твой мир с ног на голову, и ты не жалуешься на это, а просто учишься жить в этом перевернутом мире. И это не бред сумасшедшего... Хотя, почему нет? Вряд ли можно сказать, что каждый, кто любит, не лишен капельки рассудка.
Ей было нечего ответить на его слова о своей фотографии и сковородке, а потому лишь отвела свой мечтательный взгляд от Генри на какие-то секунды. Как все это было неважно. Незначительно. Словно сказанным для того, чтобы заполнить тишину. Может, так оно и было. Она, непривыкшая к тишине, к молчанию, которые пусть и каждый из них с легкость принимал. Какое-то внутреннее волнение. Нескрываемое счастье. Внутреннее переживание. Едва уловимая тревога. Да. Именно так. Она боялась, что все это так ненадолго. Что все это закончится скоро. Лишь только даст надежду, а потом заберет это. Нет. Нет-нет-нет! И пусть он как-то обошел вопрос о том, насколько долго он пробудет с ней. Пусть! Если нужно - она будет его удерживать. И пусть так не делают приличные девушки. Если понадобится, она станет той самой Шехерезадой, которая посмеет удерживать его подле себя пусть и не тысячу дней и ночей. Мягко. Нежно. Тепло. Аккуратно. С неподдельной дрожью. Волнительно. Волнующе. Любяще. Как угодно, лишь бы он продолжал быть просто рядом. Вместе с ней. Мысль о предстоящей разлуке вызвала какое-то недовольство внутри. И осуждение. Как она может думать о таком сейчас? Стоит ли вновь и вновь повторять себе, что нужно выбирать время, ситуации и моменты, когда следует готовиться к худшему, а когда нет?
- Давай, - без раздумий согласилась она на эту авантюру. Почему авантюру? А что же еще? Она соглашалась уехать куда-то. Не глядя, не спрашивая куда, зачем и насколько. И было ли это важно, если уезжать с ним? И даже все мысли о работе отступили на самый задний план, туда, где о них никто не вспомнит и никто не увидит, и даже не услышит. Она обязательно разберется с работой. - Но... постой... Ты же только приехал, неужели тебе хочется прямо сейчас сорваться и вновь улететь? - Юстман не могла удержаться, чтобы не задать этого вопроса. Это слегка ее удивило. Наверное, поэтому она и не смогла промолчать. Впрочем, как всегда. Уехать куда-нибудь, где для того, чтобы просто выйти на улицу и не встречать на своем пути возгласов, не нужно было бы брат с собой белый парик и очки на пол-лица. - Только куда? - и правда? она даже сейчас и определить-то точного места на карте мира не могла. Ткнуть наугад? - Хотя, ты же знаешь, что с тобой я отправлюсь куда угодно, - и пусть, чересчур сентиментально и в стиле книжных романов. Зато без фальши и лжи. И пусть, некоторые потом жалели о своих же собственных словах. Она не была из их числа. С ним она не могла иначе. Она бы себе просто не позволила врать ему. Кому угодно, но не ему. Юстман потянулась к его губам, чтобы вновь поцеловать его и забрать себе еще один поцелуй из числа тех, которых лишило ее возникшее между ними расстояние. И так удачно исчезнувшее сегодня. А ведь знаете, она с детской наивность стала верить в чудеса. Ведь сейчас здесь с ней было ее собственное чудо. А как нельзя верить в то, к чему можно прикоснуться? И как же можно не верить в того, кого так сильно любишь?
Поделиться472011-11-04 06:08:54
Как приятно иногда отдохнуть от всего этого жуткого мира, окунуться в работу или в ещё какие-нибудь дела. Это гораздо лучше, чем, если ты будешь вечно копаться в себе и проблемах, окружающих человека на каждом шагу. К сожалению, все минусы жизни, сколько от них не избавляйся, никуда не исчезнут. Оставалось только одно – искать плюсы и надеяться, что их позитив затмит любой негатив. Не всем дано поймать это течение в своей жизни, чтобы избавиться от мрачных мыслей. Статистика показывает, что пессимистов и реалистов гораздо больше, чем оптимистов. Последних, к тому же, чаще всего принимают за каких-то чокнутых фриков.
Генри был странноватый по натуре, да и вообще по поведению казался белой вороной в голливудском обществе, поэтому ему было не смертельно побыть немножко человеком, с радостью смотрящим в будущее. Может быть, во всех своих проблемах Генри и виноват, но кто же кроме него делает самому себе жизнь лучше? Не взбреди Кэвиллу в голову пара сумасшедших мыслей, то он бы сейчас тут не стоял вместе с одним из самых дорогих ему людей. Чтобы не говорили сумасшедшие старухи с кристальными шарами и картами таро, а, как ни крути, всё они предсказать не могут. Особенно случайности, порождаемые теми же людьми. Одетт в его жизни вообще заняла особое место, только потому, что Кэвилл одним прекрасным вечером напился в стельку. Ну, какая гадалка, скажет, что ты встретишь вторую половину, только если будешь вливать в себя алкоголь, как в бездонную бочку? Что и требовалось доказать. За каждый свой поступок Генри отвечал сам и сам винил себя, если сделал что-то не так. Чтож, теперь его можно смело назвать хаотичным оптимистом.
Да и как тут не радоваться жизни, когда перед тобой глаза, в которых ты видишь то самое прекрасное будущее? Смотря на Одетт, Кэвилл расцветал и наполнялся жизнью, даже учитывая то, что работа из него все соки выжала. Он устал, очень устал и больше всего сейчас хотел находиться в комфорте, под стать мистеру Битлу, но не мог. Генри прекрасно знал, что это уже будет не жизнь. В какой-нибудь кровати или на диване лет 30 так точно пролетят незаметно. Попытаешься встать, а всё, уже и кости болят, и зубы все выпали, а мозги так вообще не варят. Миг пролетел, а теперь пора и в дом престарелых, чтобы там до конца жизни в шахматы играть. Ну, может быть, ещё можно успеть поработать в кино на роли третьего плана, но не более. Всего этого Кэвилл боялся больше всего. Не для него такая жизнь. Генри ещё с подросткового возраста хотел иметь семью, детей, любящую жену и прекрасно знал, что их нужно обеспечивать, а для этого надо работать, работать и ещё раз работать. Хотя до райских врат паши, как лошадь - для любимых ничего не жалко. А если им чего-то будет не хватать, он обязательно отдаст, всё, что нужно. И никогда не отворачиваться, никогда не бросать или не любить. По мнению Генри не было хуже человека, который завёл семью, а потом от неё отказался. У всех всё бывает: жена мужа разлюбила или муж жену, а может ещё какие-нибудь проблемы, типа разводов, катаклизмов и прочего, но это ещё не значит, что тебя выгнали взашей и сиди себе смирно. Нет, нужно бороться, помогать, делать хоть что-то. Да, от такого привязанного к семье человека, как Генри так легко не отвяжешься. Оставалось только надеяться, что он не особо быстро надоест Одетт. Но об этом мыслить ещё рано, ведь Кэвилл даже особо не задумывался о том, чтобы сделать предложение. Несомненно, для него срок их отношений ещё был слишком мал. Вот так, сразу ток в фильмах и прессе получается, а в жизни не как. Сейчас нужно радоваться тому, что есть. К примеру, Генри вполне было достаточно и того, что он видит перед собой эта добрые, но уставшие глаза и вечно кокетливую улыбочку.
- Было… все было. Но сейчас… не знаю, какие там сентиментальности, но теперь, как приеду в ЛА, не могу думать, ни о чём другом, кроме как встретиться с тобой снова, - Кэвилла ухмыльнулся, вспоминая как же он летел из этого чёртова аэропорта, чтобы повидать Одетт. Странно, конечно, но иногда и правда хочется быть иммигрантом с Криптона, для скоростных перелётов из одной части света в другую без особых проблем и медленных самолётов. Да, Генри совсем избаловали всякими суперспособностями, если даже самые скоростные виды техники для передвижения по миру, кажутся ничтожными. – Тебе нечего стыдится. Ты работаешь усерднее и больше всех, кого я знаю, так что, думаю, заслужила провести пару деньков одна и без всех этих проблем, которые другие люди имеют свойство приносить с собой, - Люди – странные создания. Сколько не говори, а спокойно им не живётся. Хотя, вечное спокойствие может быть только в двух местах: в гробу и в Утопии. Первое крайне непривлекательно, а второе недосягаемо, так что приходится приспосабливаться. Генри посмотрел на свои чемоданы и улыбнулся в слегка садисткой ухмылке, - ну я, надеюсь, особо много неприятностей не принесу, кроме занятых мест для вещей.
Кэвилл и правда надеялся, что не принесёт девушке никаких неудобств. Одетт любила лишний раз поворчать, а Генри это крайне не любил. Наверное, потому что считал это своей прерогативой. При случае, он всегда постарается особо не обчищать холодильник Юстман, который и без того был пустой, если не считать вечно припасённых спелых помидоров. А уж как сама девушка питалась, оставалось загадкой. Хотя, Генри давно не было, может, чего и переменилось в рационе Одетт. Когда в доме ночевал Кэвилл, то еды он приносил навалом под предлогом, что нечего уже Юстман сидеть на какой-то неизвестной ему помидорной диете. Ну что тут поделаешь? Если парню взбредет в голову за кем-то поухаживать, то только кара небесная его остановит. Хотя при всём этом, Генри умалчивал про то, что у него дома на кухне обстановка не ахти какая, а всё из-за занятости. Когда времени оставалось много, то и в жизни у него становилось спокойнее, менее хаотично и вообще до блеска красиво. Хорошо хоть, что с его немаленькими перерывами от одного блокбастера к другому, удавалось пожить. Иногда Кэвилл радовался, что он – не многомиллионная звезда.
Редко, когда ему в голову приходили сумасшедшие идеи, но тут прямо прорвало. Кто знает, что повлияло на данную аномалию: уютная гостиная, прекрасная Одетт или ленивый мистер Битл, от взгляда которого так и хотелось свалить обратно в Канаду. Но все эти желания и идеи Кэвилла были эгоистичны и только после предложения подобного рода вещей, парень начинает задумываться и о другом человеке. Юстман устала не меньше, чем он, от всей этой беготни, а теперь ещё и в кругосветное путешествие отправиться? Ну да, Генри-то выдержит, а вот она? Парень волновался за девушку, как за что-то хрупкое и до искр в глазах ценное. Да даже если она споткнётся на ровном месте, у Кэвилла уже будет биться сердце, как-будто сейчас вылетит из груди от страха, чтобы спасти Одетт от невиданной опасности. А так, мало ли к чему могли привести подобные действия. Но разве риск – это не то, что насыщает жизнь яркими красками? Немного веселья, адреналина, море впечатлений – всё звучит так идеально. Но, ведь до идеала далеко, а Утопии не существует, как было сказано ранее. Снова с небес на землю, а там и под неё.
- Давай? – Признаться честно Кэвилла самого удивила реакция Одетт. Он-то ждал отговорок, всяких «Нет, ты что, с ума сошёл!?» и так далее. А тут всё так просто. Какое-то время Генри немного недоумённо смотрел на Юстман, как-будто это она ему предложила что-то на редкость ненормальное, но потом…он засиял от счастья. А ему это уже начинало нравиться! К чёрту эти вечера, церемонии и прочую чушь. Снялся в фильме – ну и ладно, остальное то зачем? Ну, парочка конференций ещё максимум можно устроить – общаться с фанатами Генри любил, благо они у него на редкость адекватны (большая часть). Но зачем всё остальное, когда можно потратить время на другие, более важные и приятные вещи? Да тут ни минуты расслабляться нельзя. Нужно сразу убегать, улетать далеко, где тебя не найдут. Да, это Кэвиллу определённо нравилось. – Да! А почему нет? С тобой мне несложно хоть свои и плюс твои десятикилограммовые чемоданы таскать по аэропортам, что уж говорит о путешествии вдвоём? Куда угодно, хоть на край света или даже по всему миру. Тебе же эта обстановка надоела не меньше, чем мне. От этого нужен отдых…вместе… - он ответил на поцелуй Одетт. Насколько это было красноречиво, понятнее любых слов. Что только не сделает одно прикосновением губ с человеком. Кэвилл обхватил ладонями талию девушки, прижимая её к себе, а потом хитро улыбнулся, - только готова ли ты к этому или это всё из-за меня? Я как-то не хочу, чтобы ты по первому моему зову с двадцать пятого этажа прыгала.
Отредактировано Henry Cavill (2011-11-04 06:09:56)
Поделиться482011-11-04 20:52:18
И было безумно приятно знать, что ты именно тот человек, ради которого можно забыть об остальных. Что ты - та самая, к которой летят сразу же, как только появляются в городе. Ни к друзьям, ни к родным. К тебе. Чтобы снова увидеть. Чтобы снова побыть именно с тобой. Что ты та, чьим действиям и поступкам всегда найдется оправдание. Даже если это оправдание должна искать ты. Одетт была тронута этим. Может, она так же вела себя, но свои действия хоть когда-нибудь замечаешь? Всегда ведь видишь только отношение других к себе. И именно такое отношение ценно более всего.
Наверное, это все эти дурацкие английские манеры. Жаль, что не могла она себе позволить сказать так вслух. А ведь столько раз было столько возможностей, такой соблазн... Его привычка постоянно говорить, что он не доставит никаких хлопот, неприятностей, сложностей своим присутствием и пребыванием в ее доме. Черт возьми! Неужели было сложно понять хотя бы тот факт, что для нее это не было таковым. А если и было... Это ведь было бы действительно наслаждением. Разве все это, "причиняемое" человеком, которого постоянно хочется видеть рядом, с которым хочется проводить все время и наслаждаться его и только его обществом, может быть чем-то ужасным? Наверное, у мужчин совершенно другое понимание этого. А у мужчин английского происхождения - и подавно. Или просто она хотела всего этого. Странная? Возможно. Но это все-таки было естественно. Постоянно быть с ним рядом и с наивысшим наслаждением каждый раз произносить "мы". От одного этого незамысловатого слова внутри все расцветало. Наполнялось каким-то нежным весенним теплом, а не палящей июльской жарой. Все словно начинало жить. Вечная весна. Вечная идеальная весна... Это же не так уж и плохо? Она не стала разубеждать Генри в том, что он говорит какую-то глупость и все на самом деле носит более солнечный характер. Зачем говорить об этом на словах, когда можно все будет потом объяснить в действиях, жестах, взглядах, прикосновениях? Этот язык гораздо красноречивее того, что мы используем постоянно, выражая все в звуках и словах. В чем между ними разница? Ведь стоит только сравнить пять минут разговора по телефону и пять минут наедине с любимым человеком. Есть разница? Такая трепетная и нежная. Волнительная и замечательная. Действительно разница, которую легко прочувствовать. О которой не надо будет говорить вслух. Ни сейчас, ни потом, ни когда-либо еще.
Наверно, даже исходя из этого, их можно было счесть совершенно разными. И эта разница не была губительна. Она стала тем, что все-таки делало их еще ближе. Какое противоречие. Но ведь все их отношения были практически составлены из этих противоречий. И это доставляло столько... Столько всего замечательного. И после всего стоило верить в то, что противоположности притягиваются. Ведь нас всегда манит то, что нам недоступно. То, чего нет в нас самих. Как там была красиво сказано? Они сошлись: вода и камень, стихи и проза, лед и пламень. Нет разве? Она не знала, сколько это продлится. Ее личное счастье. Ее собственный новый мир.
Юстман как-то почувствовала себя странно... Словно не в своей тарелке. А как еще можно себя чувствовать, когда на тебя так удивленно смотрят? Словно ты с Луны свалилась. Или будто бы в сию секунду на лбу выступила надпись неприличного содержания. Или... Ах, ну да. Наверное, Генри все-таки рассчитывал на то, что она будет отговаривать его. Снова. Ведь это была ее участь - всегда его отговаривать. Ото всего. Переворачивать его слова и твердить о том, как это плохо. Как это непродуманно. Опасно. Неприемлемо. Совершенно недопустимо. Все привыкли к этому. И они тоже. Ведь именно она была большим капризным ребенком, который топал ножкой и требовал что-то. Ребенок, которому не нравилось то одно, то другое. Но ведь это было во благо? Для них обоих. Верно? Одетт попыталась слабо улыбнуться, чтобы хоть как-то попытаться разрулить эту нелепую ситуацию. Но внезапно он словно очнулся ото сна и стал более чем довольным. У девушки, словно от сердца отлегло. Какое-то внутреннее переживание спало, и она уже просто не смогла сдержать облегченного выдоха. Такое приятное ощущение... Словно камень с плеч свалился. Ведь иначе она была уже готова начать панику и твердить о том, что если он не хочет - ничего не будет. Что... Нет, не стоит думать о том, что она была готова потакать каждому его капризу. Нет... Впрочем, этот мужчина и не был капризным созданием. Ее капризов вполне хватало на них обоих.
- Ты опять ожидал того, что я буду тебя отговаривать? - наверное, стоило бы это сделать. Ведь его планы... Не просто отправиться на пару дней куда-то. В планах Кэвилла было, чуть ли не целое путешествие. Впрочем, почему, не "чуть ли"? Похоже, он рассчитывал даже на кругосветное путешествие. Ей льстило, что он был готов столько времени проводить только с ней. С ней одной. Но... А работа? Ее работа. Она же не может просто так взять - и исчезнуть. Не может. Хоть и хочет. Очень хочет избавиться от всего, что ее окружало столько времени. Оставить только его. Большего ведь для ее счастья и спокойствия не надо было. - Да, отдых бы не помешал... - тихо выдохнула Юстман. Эта мысль была и впрямь замечательной. И какое-то время даже казалась запредельной. Неосуществимой. Такой сладкой. Такой нежной. Желанной. Как самое запретное лакомство. И мысль о том, что придется все долго и тщательно разжевывать своему агенту, отступала на второй план. И даже не казалось такой страшной, какой должна быть. Как можно объяснить тому человеку, который готов тебя заваливать работой хоть каждый час, что ты просто устала и хочешь уехать куда-нибудь с любимым человеком? - Да, ты прав, надоела, - без всяких возражений согласилась она. И не солгала. И даже не слукавила. Без него и, правда, здесь все надоело. Его вопрос был каким-то странным. Да, именно странным. А ответ на него... Почему одно должно мешать другому? Юстман посмотрела на него, словно он только что произнес, что-то жутко неприличное. - Эй, ты собираешься просить меня спрыгнуть с 25 этажа? Фу, Кэвилл, как так можно? - иронично воскликнула она и уперлась кулачками в его грудь. - Или ты всегда так поступаешь с теми девушками, что настолько любят тебя? - она не могла себе отказать в удовольствии снова сказать, что любит его. А зачем это держать в себе? Она любит. Она любима. Зачем держать это в себе? Иногда вообще хотелось заявить об этом на весь мир, во всеуслышание. Но боязнь непонимания со стороны других останавливала. Какая-то редкая зависимость от мнения других... Пора избавляться от этого. Раз и навсегда.
Как бы ни было с ним хорошо, как бы ни было с ним тепло, но все-таки стоило вспомнить о том, что он все-таки не с курорта приехал. Одетт уткнулась носом в его плечо.
- Тебе надо отдохнуть. Ни я, ни моя совесть просто не позволим тебе, приехав сейчас сразу же сорваться и мчаться куда-то еще... - произнесла она, но получилось весьма приглушенно. Словно из-за боязни нарушить то, что сейчас было между ними. - Знаешь, как раз за пару секунд до твоего появления, я собиралась приготовить завтрак, - может, это звучало странно, ведь завтраки все-таки обычно готовил Кэвилл, а все их совместные попытки приготовить что-то на обед/ужин заканчивались как-то плачевно. И дело не в том, что в итоге получалось что-то несъедобное, нет. Просто почему-то все продукты оказывались разбросанными по кухне. А если не все, то, как минимум половина всего красовалась на этих горе-кулинарах. Она умудрилась даже усмехнуться, но сразу, же сделала такое выражение лица, будто бы сейчас ничего не было. – Душ? – брюнетка чмокнула его в губы. - Завтрак? – Юстман снова чмокнула его, при этом вопросительно изогнув бровь. Что? Кто-то загибает пальчики, когда что-то перечисляет, а она заменила его другим, и что греха таить – более приятным действием. - Хотя, наверное, уже обед, - усмехнулась Одетт.
Поделиться492011-11-09 18:49:39
Генри понял, что выдал себя с потрохами. Одетт слишком проницательная, а парень больно открытый. На его лице всё написано, как на белом листе бумаги, когда он рядом с ней. Стало довольно стыдно, ведь Юстман для него была самым дорогим и родным человеком, в этом городе на сегодня и было несправедливо не верить в то, что она не согласится уехать с ним на край света. Да, это звучало романтично, красиво, безумно, как в каком-то бестселлере, и явно добавляло остроты в их чувства. Генри сам удивлялся, каким это неизвестным образом ему удаётся играть прекрасного принца на белом коне. В любом случае, это всяко лучше, чем от своей девушки каждый день слушать слова, аля «какой ты непутёвый, даже с места не сдвинешься». Кэвилл где-то на подсознательном уровне знал, что подобные отношения долго не продержаться, и поэтому из его рта вечно вылетало что-то, что заставляло удивляться, радоваться и трепетать Юстман. Парню уже самому становилось интересно оттого, что же ещё взбредёт в его нездоровую английскую голову. Чтож, никогда не поздно узнать о себе что-то новое.
Может, Одетт и была готова на подвиги вместе с ним, но её предложения о том, чтобы отдохнуть возвращали Генри с небес на землю, и он снова чувствовал всю ту усталость, которая обрушилась на него после стольких месяцев съёмок, упорных тренировок и хождений по разным мероприятиям. Кэвилл стал осознавать, что ему больше всего сейчас хочется упасть в постель и заснуть на целый сезон, словно медведь. Сделать это Генри никогда несложно, но он прекрасно понимал, что чем крепче он сейчас стоит на ногах, тем легче ему потом будет жить. Лучше укатить с Одетт к чёрту на куличики, чем сидеть в бездействии. Ну, прям, подумать, так Кэвилл – ходячий гиперактив-мученик, заставляющий себя хоть что-то делать. В самом деле, всё совершенно банально – для Генри это правильно, всё остальное неважно. Именно из-за его странного отношения к жизни, парня считали то скучным одиночкой, а то – душой компании. Как ни крути, а он от других немного отличался, даже от Одетт, хотя бы своими манерами.
- Я просто знаю, что ты гораздо разумнее меня и нечасто соглашаешься на подобные авантюры, - это типа Генри сделал комплимент. Что-то ему подсказывало, что девушка не воспримет его должным образом. Она вообще смотрела на весь мир и на вещь совершенно по-другому, нежели Кэвилл. – Но я рад, что ты не против окунуться со мной в мир приключений. Может быть, мы даже окунёмся вглубь египетских гробниц, пройдём через непроходимые ловушки и найдём какое-нибудь сокровище. – Парень совершенно не шутил, говоря этот довольно ненормальный сюжет из Лары Крофт. Он всегда увлекался древностями и истории. Поэтому влезть в последнее убежище египетского фараона было для него нечто вроде детской мечты. К сожалению, актёру редко выпадает случай заняться тем, о чём мечтал в детстве. – Да я бы не захотел бы быть любимым, чтобы потом из-за меня девушки прыгали бы с 25 этажа! Это какая-то извращённая садомазохистская любовь тогда. – Генри усмехнулся, видя недовольное лицо Одетт. Оно у неё всегда в этот момент такое смешное. Парень поцеловал девушку и наконец-то отпустил из своих объятий. Да, в мыслях он, естественно думал, что стоял бы вот так вот с ней вечно, но нужно быть реалистом, это попросту невозможно.
Умеет же Юстман умерить пыл. Теперь Кэвиллу больше по душе еда и душ, чем котомка за спиной и туристический гид. Одетт словно была прекрасной, но опасной колдуньей, заманивающей своих жертв погостить немного, а потом соблазняет и оставляет в своих сетях навечно. Генри никогда не считал себя кем-то, у кого моральные принципы выше желаний, так что, даже если бы у девушки были коварные планы, и он бы о них знал, то не сделал бы ничего того, чтобы ей помешать. Наоборот, даже поможет в злом деле, хоть и считается добрым малым. Может, потом кто-нибудь и назовёт это безрассудным поступком, но какой нормальный человек не совершает в своей жизни глупости. Наоборот, одну за другой. А Кэвилл не какой-нибудь там Бог, который живёт вечно, а такой homo sapiens, как и остальные. Ведь в каждом есть что-то тёмное, зарытое внутри, и это можно легко разбудить. Стоит Одетт лишь только щёлкнуть пальцами и по её желанию Генри станет самолюбивым мерзавцем. Осознавала ли это девушка – неизвестно, да и Кэвилл не знал, что у неё над ним такой контроль. Парень то никогда не хотел быть подкаблучником и, при случае, не угождал дамам в какой-нибудь глупости, даже если они в постель заводили. Пусть потом злятся и называют его вредным англичанином, зато Генри от подобных вещей только получает выгоду и ничего теряет.
Одетт не была одной из вопящих о своих правах девушкой и этим очень нравилась Кэвиллу. Всегда гордая и сильная, она добивалась того чего хочет без чьей-либо помощи, и это невольно вызывало уважение. Хоть Генри и силён физически, но на самом деле, он даже слабее Юстман. Ему всегда было интересно, что же успокаивает её в минуты отчаяния, проводит по никем до этого непроходимым путём и при всём этом заражает какой-то божественной аурой, которая убивала в парне все дурные мысли и вызывало улыбку. Даже после всего времени их отношений, Одетт всегда была для него чем-то неуловимым. Она была словно бесконечная история, от которой ему сложно оторваться или мечта, которой он дорожит больше всего на свете в желании исполнить её. Юстман – это такая волшебная страна внутри маленькой снежинки, мечта поэта, невинность снов любого человека и приключение, которое интересней любых путешествий вокруг света. Естественно, с ней никогда не скучно, с ней тебя никогда не посетят плохие мысли. Генри даже не верил, что ему выпало такое счастье. С другой стороны, он эгоистично радовался, что это счастье больше не выпадет никому, кроме него. Может это и звучало жутко, но если кто-нибудь попытается отобрать Одетт у него, то парень разобьёт тому башку об стенку и при этом глазом не моргнёт. Кэвилл не говорит об этом девушке, потому что боялся, что она примет его за какого-нибудь маньяка-садиста. Некоторые вещи и, правда, лучше умалчивать.
- Завтрак? Хм…это мне напоминает тот день, когда я у тебя первый раз ночевал…было очень даже весело. – Если не считать того, что у него жутко раскалывалась голова. Удивительно, что он тогда был готов ко всем тем действиям, что последовали раньше, - но да, с дороги лучше душ, а ещё лучше сон, но не заваливаться же мне к тебе прямо сейчас на диван. Но завтрак!? Одетт…- Генри запнулся. Если он сейчас спросит, с какого перепугу она вдруг научилась готовить, это будет крайне неприлично. Когда Юстман отпустила домработницу, Кэвилл часто был у неё хотя бы для того, чтобы бедная девушка перестала употреблять одни консервы, - эм…даже интересно, что ты приготовишь! – Нужно было побыстрее сбежать от лишних расспросов, а то ему влетит, - я…я быстро! – Так Генри быстро скрылся за углом, аля «я – сама ночь!».
Прохладный душ как-то придал Генри заряд бодрости, хотя всё время его мучила совесть, что Одетт там надрывается с готовкой еды ради него. Кэвилл и сам бы мог себе чего-нибудь сварганить, ему не в первой, а девушка сейчас себе обязательно чего-нибудь порежет, расправляясь с крохотным помидором, огурцом или даже яблоком. Скребущие кошки (нет, не Мистер Битл) на сердце не давали бедняге спокойно помыться. А если она подожжёт микроволновку? Устроит замыкание или уморит несчастного кота? Но ведь жила же Одетт, пока его не было. Хм, может снова принялась за консервы, а тут пришёл Генри, который подобную пищу не употребляет, надо надрываться? Меньше всего сейчас парню хотелось, чтобы из-за него кто-то встал рано утром и надрывался. Кэвилл вытерся, надел джинсы, прихватил с собой майку и вылетел на кухню, в боязни, что Юстман уже уничтожила все запасы своего холодильника.
- Одеееетт, - парень прокрался на кухню в надежде, что на него не полетит, ни ножик, ни солонка. Девушка с крайне хозяйственным видом, что-то готовила у плиты, да ещё надела такой приятный домашний фартучек, что прямо загляденье. Генри даже показалось, что он попал в рекламу печенья. – Что ты там готовишь? – Кэвилл подошёл к девушке сзади, заглянув через плечо.
Поделиться502011-11-12 21:25:46
Интересно, это все гении мыслят параллельно или просто у дураков мысли сходятся? Ни себя, ни Генри, она не могла причислить к той или другой категории лиц, по крайней мере, сейчас. С чего такое решение? Потому что он-таки огласил то, о чем так думала Одетт. Авантюра. Именно авантюра. Назвал все своими словами. Одетт не смогла скрыть довольной усмешки. Интересно, вся их жизнь будет состоять из подобных авантюр? Но опять же, почему и нет? Почему? Ведь многое, что было совершено в этом мире, что-то великое и неповторимое, изначально все осмеивали и нарекали авантюрами.
Нечасто соглашалась? Да она предпочитала вообще на такое не соглашаться. Все какие-то безумные идеи и планы... Безумные поступки были ей как-то не по душе. С тех пор, как ее самая большая авантюра обернулась самой большой ошибкой и стала носить название "Первый брак". Все-таки хорошее дело браком не назовут. И Одетт все чаще и чаще убеждалась в этом. Наверное, один раз обжегшись на молоке, она стала дуть и на воду. Старалась не ввязываться во что-либо, старалась обходить, подобны моменты стороной, в надежде на то, что потом не будет мучительно больно. Она вообще хотела создать какую-то совершенно другую жизнь, в которой не было бы разочарования и боли. И кажется, будучи рядом с Кэвиллом, ей это удавалось. И причем - вполне удачно. Она ни разу не пожалела за эти полтора года, хоть многие и призывали к этому. Уверяя в том, что все ненадолго. Что все неправда. Что все глупость и ложь. Что слишком разные. Что совершенно несовместимые. И закрывая глаза на все эти бредни, Одетт просто закрывала глаза. Она зарывала глаза, а он ее вел куда-то, бережно держа под руку. Такое слепое доверие? Да. Не каждый способен на такое, но еще меньшие способны не злоупотреблять этим. И он был из числа этих немногих. Он вообще был каким-то единственным, неповторимым, порой даже каким-то невозможным, частично нереальным, но все, же ее.
- Ну вот, ты сам говоришь "не-час-то". А значит, иногда я все же соглашаюсь на все твои безумные-безумные идеи и планы... Авантюры, - закивала она головой. - Знаешь, как ни странно - совершенно правильное слово для характеристики всех твоих этих... планов, - не сумев сдержать это в себе, выдала девушка. А что такого? Он сам сказала, а ей пришлось лишь добавить парочку слов для пущей красоты и читабельности. А его авантюра оказалась сравнимой разве что с наполеоновским планом. От удивления взгляд Юстман стал каким-то стеклянным, а рот чуть-чуть приоткрылся от удивления. - Что-то? - слабо переспросила она, уже представляя себя в подобном "походе". - Генри, у тебя в родственниках не была какого-нибудь Наполеона? - озвучив свои мысли и подозрения вслух, она посмотрела на англичанина и как-то забавно нахмурила брови. А может ему просто нравилось доводить ее до такого состояния крайнего удивления и шока? - Сокровище? - так и хотелось обиженно пикнуть "А я? Тебе меня мало?", но поймав себя на мысли о том, что он наверняка неправильно поймет, она усмехнулась собственным же мысленным пр5пирательствам и продолжила смотреть на Генри. В голове стали вырисовываться какие-то странные картинки, на которых она напару бродят по каким-то пещерам с пауками... - Генри, я боюсь пауков, - обиженно высказала она. Ну, а что скрывать? Это она только перед камерой может быть какой угодно, но вот это отвратительное существа с множеством лапок и паутиной вводить ее с состояние крайнего ужаса. У нее даже сердце биться переставало, и чуть ли не обморок случался, когда она видела крохотного паучка. А если видела его на картинке, то почему-то ей одной начинало казаться, что из воздуха выкачали совершенно весь кислород.
Признаваться в своих страхах. Это так непривычно. Серьезно. Сколько бы ни жало Юстман на этой земле, но она всегда боялась огласки собственных стразов. Скрывала в себе. Держала внутри. Старалась казаться такой... такой без изъянов. Но каждый раз, спотыкаясь о то, что так усердно прятала - падала. Падала так, что не хотелось даже и подниматься. Хотелось скрыться, исчезнуть, сделать так, чтобы о ней и вовсе забыли. Но поднималась. Рано или поздно. Вновь прятала и шла вперед. Привычка - вторая натура. Учиться на собственных ошибках? Так не хотелось из вообще признаваться. Гордая? Гордая. И даже не знала, хорошо это или плохо. Раньше она была так похожа на героиню, которую сыграла в одной фильме, и, наверное, та как всегда радужная концовка заставила пересмотреть и собственную жизнь. Пересмотреть, что-то исправить, подправить, добавить, отредактировать... Как книгу, как рукопись, которую еще не пустили в печать. И сейчас... Она до сих пор правила эти странички, волей неволей, и неважно, осознанно или нет, но подстраивалась под Генри. Убирала все острые углы, убирала все пустые строчки, удаляла все непонятное, пытаясь это представить в более понятном и теплом свете. Плохо ли? Она никогда не позволяла кому-то лепить из себя то, что хотелось тому или иному мужчине. Даже тому, которого когда-то называла собственным мужем. Оставалась самой собой, без малейших изменений. А ради Кэвилла... Ей даже и хотелось меняться. Вопреки всем уверениям посторонних. Вопреки ее собственным опасениям. И быть счастливой. Не вопреки. А во благо. Их общее благо. И все прошедшее и то, что они все еще вместе так и кричало о том, что ей это удавалось. Маленькими хитростями и причудливыми слабостями. Некоторыми уступками и безграничным доверием. Светлым пониманием и нескончаемой любовью. Вот чем нужно было пользоваться, вот что нужно было для того, чтобы позволять быть себе счастливой и дарить свое счастье тому, кто был рядом с тобой, кто был дороже всех, кто был самым любимым. Она не столько стала сентиментальной, сколько стала понимать суть отношений. Суть любых чувств, которые можно было испытывать по отношению друг к другу. И она была благодарна Генри еще и за это, а не только за то, что он был в ее жизни.
- А, это ты про тот случай, когда я тебя притащила из какого-то клуба от каких-то дам? - съязвила Юстман, прекрасно помня и клуб и тех дамочек, от которых она утащила Генри, чуть ли не на себе. Это было даже удивительно. Как она его вообще смогла вытащить из этого клуба? Злость? Или скорее сожаление и желание привести его в его нормальное состояние? Ох, непонятно и неважно. Она помнила и то, что именно в тот день покончила со своей прежней жизнью и мужем, в тот же день сказала Кэвиллу свое первое люблю. Воспоминания об этом до сих пор обжигали губы, словно этот момент был только что. Нет, конечно, приличные дамочки затаскивают после подобного мужчин в свою постель, но Юстман, помнится, тогда и в этом плане отличилась, предпочтя не топать ножками до собственной спальни. На какой-то миг ей показалось, что ее щеки непременно залились краской, отчего, сейчас и горят. - На диван? Нет, прямо сейчас и не надо. Сейчас тебя ждет душ, а уж если ты потом сразу изволишь улечься спать, то так уж и быть - я предложу тебе свою постель, которая как ты помнишь, куда более удобнее этого дивана, - со знанием дела и, кивнув головой, произнесла Одетт. Она моментально уловила то, как он закинулся про завтрак, и уже было хотела что-нибудь сказать ему, но вновь сдержалась. Ну да, из них двоих чаще всего готовил он. Но лишь почему? Потому что она всегда умела вовремя произнести фразу о том, что мужчины готовят лучше. Она не любила готовить, но кто сказал, что она не умела? - Иди уже, - словно подгоняя его, произнесла Юстман, а сама направилась на кухню.
Что приготовить? Особенно когда Генри пообещала расправиться с душем крайне быстро? А что приготовить с утра? Переступая через свои желания и нежелания. Она достала продукты из холодильника, и, наверное, вопреки всем ожиданиям Генри в душе, ничего не рассыпала, не разлила, не разбила. Пусть, он этого не говорил, но всегда с таким содроганием сердца реагировал на то, как только ей стоило заикнуться о готовке. Все ведь вроде бы обычно. Даже фартучек, который она для чего-то нацепила на себя и аккуратно завязала. Сковородка, масло, сыр, яйца, чуть-чуть соли и совсем уж грамм приправки. Одетт что-то резала, что-то смешивала, что-то выливала на скороду, прибавляя или уменьшая огонь. Мыла овощи, брала нож и разрезала их все на одинаковые аккуратные кусочки, добавляла к ним таким же образом нарезанную куриную грудку и шампиньоны, заправляла все это соусом практически с видом какого-то повара из ресторана. Приготовила омлет, выложила на две тарелки, сюда же поставила миску с салатом, даже когда-то успела сделать тосты и достать джем из холодильника. Скажи ей полчаса назад, что она будет носиться по кухне со сверхскоростью - она бы не поверила. Никогда и ни за что. Но сейчас... Стоп! Почему нет? В конце-концов, ее же мужчина Супермен, ага? Вот, должна же она хоть в чем-то ему соответствовать. Это было как-то даже приятно, что ли. Снова все было вопреки. Вопреки всем ожиданиям ничего не разбила. Не опрокинула. Не испортила и не разлила. Наверное, не такая уж она и плохая, как это всем кажется изначально. Но и не такая хорошая, какой считала себя порой. Девушка потянулась за чашками для чая в шкафчик, когда Генри появился рядом. Одетт не на шутку испугалась и выронила чашку, благо, что каким-то чудодейственным образом умудрилась ее словить.
- Генри! - выдохнула она. - Ты меня напугал! - она и не знала, что Кэвилл может так тихо пробраться куда-либо. Может, она была слишком увлечена? Ибо обычно его топот и удивительное свойство задевать и брякать всем, его выдавало с потрохами. - Я чашки достаю, - постаралась унять свою сердце, которое от испуга чуть было не выпрыгнуло из груди. - Держи, - повернувшись к нему и вручив ему чашку с блюдцем, произнесла она. Как-то все... По-домашнему? Странная мысль. Но, по крайней мере, отражающая действительность. Странная, но так удивительно незаметно подсластившая ее существование. - И вот, - достав еще одну, она тоже протянул ее Генри, но потом засмеялась, забрала у него посуду и поставила на стол. - А вообще, мог бы, и предупредить меня, тогда бы уж я точно что-то приготовила... Что-то стоящее, что ли, - подбирая слова, она остановилась на этом.
Поделиться512011-11-19 20:37:11
Странный вид отношений – когда пара чувствует себя абсолютно комфортно друг другом, упивается любовью, но совершенно не думает о том, что же дальше. Они – те влюблённые, для которых время остановилось, а происходящее вокруг не имело никакого значения. Даже если учитывать то, что неподалеку мелькал только недовольный кот. Интересно, сколько раз в день он ел? Коты, по слухам, страшно обжорливые создания и если им не дать пищу, то они превращаются из пушистых лапочек во вредных монстров.
Генри думал, что не зря у них был некий перерыв друг от друга. Теперь все чувства между молодыми людьми воспринимались острее, серьёзнее. Навязчивое ощущение следующей возможной разлуки тяготило обоих и заставляло наслаждаться каждой минутой, проведённой вместе. Мчась в этот дом, Кэвилл уже хотел, не теряя ни минуты, просто быть с Одетт. Увидеть её, поцеловать – подобные ощущения всегда требуют новой дозы. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что девушка испытывает те же чувства. Им просто как-то легче быть вместе, чем порознь. Частенько вспыльчивого паиньку Кэвилла всегда могла остудить Одетт, а он же, в свою очередь, мог растопить ту ледяную оболочку, под которую Юстман часто пряталась. Тут даже уже было непонятно, кто был двигателем данных отношений.
- А я не так часто предлагаю эти свои авантюры, чтобы ты иногда на них соглашалась, - он смотрел на девушку как-то даже заговорчески, будто они затеяли какую-то пакость обществу. Но, тем не менее, Генри прекрасно знал, что Одетт не согласится на что-нибудь аморальное, как бы парень её не охаживал. Правда, отсутсвие её энтузиазма немного смущало, - ну, Одетт! Неужели тебе никогда не хотелось окунуться в глубины древнего склепа? Сколько интересного ты там узнаешь, а твой исторический кругозор просто зашкалит. Ну, там, пара ловушек и разложившихся скелетов. Это ничто по сравнению с незабываемыми приключениями! – Конечно же он шутил. Пускать свою девушку в подобные злачные места – это её не любить. Но всё-таки откровенная реакция Юстман его рассмешила. Реально, с этой невинной боязнью пауков, Одетт была такой смешной, – Хех! Я смогу защитить тебя от любых пауков, которые попытаются на тебя залезть. А вообще, мне трудно представить, что ты боишься маленьких паучков.
Генри лишь надеялся, что разговоры о пыльных гробницах, пауках и прочей нечисти не слишком повлияет на готовку Одетт. Нужно было признать, Кэвилл страшно боялся того, что девушка обязательно чего-нибудь натворит на кухне. Он никогда не видел, чтобы Юстман готовила что-то изысканное. Правда, один раз получил слегка пригорелую яичницу утром. В тот раз даже нельзя было приврать, что данное блюдо было съедобно. Но Одетт никогда не унывает и это в ней очень нравится Кэвиллу. Любой свой недостаток она ловила словно назойливую муху и избавлялась от него. Не это ли повод назвать свою девушку идеальной совершенно без желания польстить ей? Конечно, Юстман так и решит, но все свои мысли о ней Генри говорит искренне. Что нельзя было сказать об его общении с другими девушками. Да, многие ему нравились, и он говорил им комплименты, но всегда находились те, что не очень, но и им Кэвилл делал комплименты. Таково уж у него воспитание. Иногда парня бесила собственная натура. Он совершенно никому не мог отказать в разговоре или в помощи. Даже если ему поведывал свои тайны какой-нибудь полный идиот, которые, сколько с ним не разговаривай, идиотом останется. В этом плане не раздражала его только Одетт, наоборот, парню всегда нравилось выслушивать её проблемы и давать какой-нибудь совет.
Он не успел даже посмотреть, что такое приготовила Одетт, как на него обрушили кучу посуды. Парень едва успевал всю её удержать и не уронить. Ему совсем не хотелось пугать Юстман, чтобы она так разволновалась, словно её застали за чем-то неприличным. В некотором роде, это было даже необычно, что его девушка с таким энтузиазмом что-то готовит и, судя по запаху, довольно хорошо. Генри это показалось милым. Но ведь немного странно то, что Одетт вела себя, как на первом свидании. Правда, если сравнивать с прошлыми её пассиями, то Юстман держалась молодцом и не лезла к нему обниматься при каждом удобном случае, даже учитывая их уже устоявшиеся отношения. Это вызвало у Кэвилла жизнерадостную улыбку, и он почувствовал, что готов вот так вот выходить к ней на кухню до самой старости. Неужели, парень всё-таки смог найти любовь всей своей жизни? Что это вообще за создание такое? Чувство, которое никогда не пройдёт, даже если пара будет находиться по разные стороны света, с другими людьми и даже другим отношением друг к другу? Но любовь остаётся, и ничего не с ней не поделаешь. Это не просто выброс серотонина, а чувство, которое не объяснишь ни химией, ни физикой.
- Вау! – Одетт избавила Генри от чашек с блюдцами и позволила взглянуть на своё творчество. Крайне аппетитный омлет улыбался ему с белоснежной тарелки. Странно, но в этот момент Кэвилл почувствовал не столько чувство голода, как чувство гордости. – Этим, думаю, я наемся на весь день! – Парень поцеловал Юстман, не отрывая глаз от завтрака. – Но ты тоже не отставай. Я не хочу, чтобы моя девушка голодала.
Усевшись за стол, парочка скорее больше наслаждалась друг другом, чем едой, хотя и она была восхитительна. В данной домашней обстановке звук мобильника даже как-то был не к месту. Генри особо-то редко на телефон пишут, поэтому он вечно ждал какой-нибудь фатал от каждой присланной смс. Но в этот раз всё было даже намного лучше, чем Кэвилл ожидал. Точнее, он вообще не предполагал, что получит столь удивительные новости. Его самый лучший друг, любимый брат женится! На секунду парня даже обуяла зависть, и он мельком глянул на Одетт. Какие-то минуты назад Генри точно знал, что не готов жениться, а сейчас.…Если Эванс может, то почему Кэвилл - нет? Стараясь не выдавать своих мыслей, парень обратился к девушке:
- Хэй, слышала новость? Эванс женится на Скарлетт! Просто немыслимо, мне казалось этого никогда уже и не случится, - Генри усмехнулся. Зная своего братца, было понятно, что даже свадьба у него будет с тем ещё размахом. – Думаю, мы уже считай, приглашены на будущее бракосочетание. – Интересно, Одетт вообще любит свадьбы? У Кэвилла, что не свадьба, то обязательно какой-нибудь неприятный жизненный опыт, и это довольно сильно мешало жить.
Поделиться522011-11-19 23:20:50
Почему кому-то трудно представить, что кто-то чего-то может бояться? Несомненно, может Юстман со стороны и была похожа на девушку, которая даже черта лысого не боится, но на самом-то деле... Нет, она не верила в предрассудки и не боялась конца света. Глупости! Были страхи куда более реальные. Взять этих же пауков. И как ни странно боялась застрянуть в лифте где-нибудь на огромной высоте. И много чего еще. Но самое важное - боялась потерять Генри. Кто-то скажет - это глупо. Кто-то поддержит ее и поймет. А сама она... А что она? Она столько раз вспоминала свою жизнь без него и сравнивала с тем, что имела. А думать о том, что может быть будущее без него - даже думать не хотела. Это было самым худшим ее ночным кошмаром. Кошмаром, который она все-таки видела. И ни в коем случае не желала, чтобы он повторялся. А он повторялся и повторялся. Какие-то глупые слова и стечения обстоятельств. Абсурдные причины и желания. Пустые слова и никаких надежд на что-то светлое и неутолимо нежно-теплое. И хорошо, если она каждый раз просыпалась после такого, а он был рядом. Можно было просто пододвинуться поближе, обнять его осторожно-осторожно, чтобы не разбудить его. И именно после этого все дурные мысли улетучивались. И думать даже об этом не хотелось. И вспоминать. И что-то предполагать. Зачем? Просто обещала себе такого никогда не допустить.
Наверное, это смешно. Наверное, она вообще казалась смешной со стороны. Со своими предрассудками. Со своими речами невпопад. Объяснениям и молчанием, которое обычно возникало так не вовремя и не к месту. Но она не жалела. Не позволяла смеяться над собой, но всегда была довольна, когда подобными глупостями могла вызвать у кого-то искреннюю без фальши, лжи, иронии и сарказма, улыбку. Теплую, светлую, такую приятную и нежную. Которая вызывала ответную. И, несомненно, приподнимала настроение, даже если то было на нуле. Разве не в этом содержится своеобразная ценность. Которой не принято разбрасываться, которую не принято афишировать, которая просто не напоказ?
Она совершенно не знала, куда дели прежнюю Одетт, которая панировала на сегодня вполне размеренный и неспешный день. Без суеты, спешки, такого стремления все успеть, нигде не опоздать, сделать все как можно лучше. И эта какая-то новая Одетт ее вполне устраивала. Какой-топ приятный осадок был внутри. И ощущение этого вызывало улыбку. И... Или скорее, но? Она не могла представить себя такой постоянно. Или не хотела. Она не знала. Не было возможности проверить. Ни раньше, ни сейчас. Дурацкие съемки! Странная работа! И его, и ее. Но и от нее не деться. Не бросить, не превратить все в такое милое домашнее препровождение. Нет, не сейчас. Не завтра. Если только потом. Когда возникнет необходимость. Когда каждый из них не просто будет морально к этому готов, но и потребует этого. Когда это станет жизненно необходимо для них. Когда кончится эта беготня от одной страны к другой, от съемочной площадки к павильонам и студиям. Когда их жизнь перестанет быть такой сумбурной и приобретет какую-то стабильность. Стабильность, которая всегда предусмотрит время, предназначено лишь для них двоих. Время, которое не придется вырывать у жизни вот так, словно украдкой. И бросать все, лишь бы сэкономить драгоценное время. Будто бы нет большей ценности, чем время проведенное вместе. А ведь сейчас для нее все именно так и было. И она не знала, когда можно будет еще красть у этой быстротечной и стремительной жизни еще один такой подарок. Скорее бы его съемки закончились. Пусть они будут где-то здесь. Пусть он не будет так далеко. Она даже постарается совершать меньше ошибок и глупостей и вообще вести себя просто идеально! Лишь бы не это чертово расстояние в тысячи миль. Это похоже на вымаливание подарка к Рождеству у Санта-Клауса? Ну, может хоть он ее услышит.
- Какой еще день? - как-то склонив голову набок, спросила она его. Он любил что-то преувеличивать, восторженно восклицать, говорить какие-то приятные вещи, пусть даже и, не всегда осознавая это. Все эти манеры, которые чаще всего не любила, чем обратное, Юстман? - Тебе просто кажется, - деловито поморщив носик, иронично заметила она. - Генри, ты... - она смешно поджала губки, пытаясь найти какой-то подходящее слово, но, так и не сумев этого сделать. - Я не голодаю! А тогда... Мне просто нужно было для съемок, - были, и такие времена, когда тебя заставляли сбросить килограммы за дни, лишь бы для того, чтобы удачно влезть во все костюмы, заказанные почему-то на размер меньше. Она до сих пор помнила, как при каждом удобном случае он умудрялся припомнить ей ту неделю, когда она, казалось, жила на стакане воды в день. Все для работы, все для успеха. Практически как лозунг "Все для войны! Все для победы!". - Я, между прочим, давно уже забыла об этом, - с намеком на то, чтобы он последовал ее примеру, сказала Одетт. - И вообще... Лучше чтобы твоя девушка располнела и своими широкими формами закрывала тебя от фанаток? - усмехаясь, произнесла Юстман. - Представля-я-я-я-яю, - загадочно протянула она и закатила глазки. Слава Богу, она не была той, кто боялась поправиться на сто грамм. Ее все устраивало в своей фигуре, она не калечила свое здоровье изнуряющими диетами. Все как-то... Обычно. Пробежка, спортзал. Не требовалось ни врачей, ни кого-либо еще, чтобы быть такой, какой тебя хотят все, и не только видеть.
Звук телефона сначала даже огорчил Юстман. Просто испугалась того, что сейчас он вылетит из-за стола, чмокнет ее в щеку, скажет что-то вроде "Срочно улетаю обратно, там что-то пошло не так, надо все переснять". И как ребенок она была готова держать пальчики скрещенными за спиной или под столом. Суеверная? Нет. Но готова была сделать и поверить во что угодно, лишь бы ее мысли не оказались суровой реальностью. Какой-то странный взгляд вызвал непонимание в глазах девушки и как минимум каких-то внятных разъяснений. Что вообще могло случиться, и зачем этот телефон прислал что-то именно сейчас? До чего все дошло. Она боялась телефона. И сообщений, которые на него приходили. Это ненормально. И это еще мягко сказано.
- Женится? - облегченно произнесла Юстман. - Ну откуда ж мне-то такое знать, - как-то все еще не отпуска своих ненормальных мыслей, произнесла она. Словно находилась вообще на другой планете и думала о чем-то своем. Отвлекшись от всего этого и отправив все куда подальше, она даже изобразила улыбку на лице и посмотрела на Генри менее требовательно, чем ранее. - Это просто... Замечательно, - кивнув головой для полной достоверности своих слов, выдала брюнетка. - Свадьба... Даже не знаю, - как-то потерянно и растерянно изрекла она, пытаясь отчаянно вспомнить какую-нибудь свадьбу. Из ее подруг так никто и не стремился нацепить на себя белое платье и фату. Только если она сама. Один раз. И то неудачно. И тайно. Опять украдкой. Подальше от посторонних глаз. Да что там. Даже ее друзья не знали о том, что она была замужем. Формально - несколько лет. Ну а фактически - лишь несколько месяцев. - Вызывает какие-то странные чувства. И воспоминания. Но я надеюсь, что у них-то все сложится куда лучше. Я, правда, рада за них, - запивая всю свою растерянность соком, добавила в заключение девушка.
Поделиться532011-11-21 20:53:19
Чтож, если Генри мог всё преувеличивать, то у Одетт была завидная способность всё преуменьшать. Иногда в общении с ней можно было поймать себя на мысли, что она – не самый позитивный человек на свете, хотя иногда такой и казалась. Перед Кэвиллом часто являлись разные девушки в одной и той же оболочке, и каждая была для него чем-то вроде маленького испытания. Если Генри хочет остаться с Юстман, то придётся сражаться за эту любовь, даже если приходится терпеть некоторые странности собственной пассии. Но так было всегда. Кэвилл особо и не обольщался по этому вопросу. Как ни крути, а любовь – эту трудно. Сегодня Одетт – ангел во плоти, а завтра она превратится в противного и вредного чертёнка. Обычно Юстман на чём-то одном не останавливалась, так что Генри и привыкать не успевал, но и скучать не приходилось. Некоторые настроения девушки ему даже очень нравились, но не было тех, которые он терпеть не мог. Немного раздражало – да, но не смертельно. В своей половинке следует любить всё без остатка, чтобы в ней такого не было. Честно, многие девушки страдали переменой настроения, но, ни у одной, которую встречал Кэвилл, не было какой-то истинной чистоты, как у Одетт. Под всеми малыми капризами скрывалось что-то светлое и чистое, а такое, к сожалению, сложно было найти в других.
Чтож, любовь помимо кучи препятствий приносит ещё и целый ворох проблем и волнений. Всегда, когда Юстман выглядела не так, как обычно, в Генри закрадывались подозрения. Он пытался разузнать, в чём же проблема, иногда задавая этот вопрос девушке сам, а иногда расследуя ситуацию без её ведома. Легче, конечно же, первая, но любовь Одетт к ношению тяжкого груза самой в этом не очень помогала. Но Кэвилл всегда был рядом и поддерживал девушку во всём. Может быть, она об этом и не знала, это не важно. Генри не собирался брать у неё что-то взамен, было достаточно лишь того, что Одетт счастлива. Подобные вещь и правда грели парню душу. Видеть её улыбку и улыбаться в ответ. Целовать и отвечать на её поцелуи. И как же приятно быть тем, кто ты есть на самом деле. Не каким-то выдуманным образом или персонажем из фильм, а самим собой. И ещё лучше разделять это чувство с дорогим тебе человеком. С Одетт Генри никогда не был таким, каким его видели на публике. Он был в сто раз лучше и всё ради неё. И Кэвиллу нравился тот человек, в которого он превращался, даже только завидев девушку. Как жаль, что нельзя быть таким вечно. Держать возле себя Юстман 24 часа в сутки это, несомненно, эгоистично. Поэтому приходилось терпеть и изнывать в ожидании следующей встречи.
- Даже будь ты шире всех моих фанаток вместе взятых, я не перестану любить тебя, - Генри серьёзно посмотрел на Одетт, - так что ешь и не вздумай голодать, и забивай на все предложения в кино, в которых тебя просят стать худышкой. Я не хочу, чтобы моя девушка страдала из-за работы. Это крайне неправильно. – Парень бы продолжил свою пламенную речь о том, как в наши дни жестока жизнь честных киноактёров, но пережёвывание вкусных оладьев Юстман сильно мешали этому. – Еда – объедение! Думаю, теперь моя помощь на кухне тебе даже может не понадобиться. – Кэвилл и сам это прекрасно понял лишь по одному кусочку, но знал, что девушка никогда не откажется от его помощи. Хотя бы, потому что хочет быть с ним, и это вселяло уверенность. К тому же, что-что, а готовка вместе с Одетт – настоящий рай на кухне, который при этом частенько заканчивается самым вкусным десертом.
Всё это походило на какой-то прямо-таки семейный домашний завтрак и разговоры о свадьбе друзей невольно настраивали Генри на многозначительные мысли. К тому же, от него не скрылось то, как Одетт странно отреагировала на новость. Даже улыбка вышла какой-то вымученной. С одной стороны, Кэвиллу приятно было замечать подобные мелочи, но с другой эти же самые мелочи его обеспокоили. Генри, конечно, не ждал, что Юстман будет плясать от счастья, но всё-таки всё это выглядело на редкость подозрительно. Они никогда не затрагивали тему свадьбы, а он даже так и не признался, что как-то уже раз пытался жениться. Кэвилл надеялся, что у Эванса всё будет гораздо успешнее, чем у него. Крис встречался со Скарлетт столько, сколько Генри его знал. Эта пара была поистине крепкая, пережившая чудовищное количество проблем, но до сих пор счастливая. Тут даже Кэвилл считал, что пора бы уж им жениться, но, почему-то, не мог сказать так о своих отношениях. До поры до времени ему казалось, что Одетт это никак не затрагивает, но если ей чего-то не хватает для счастья – это явное упущение, и Генри не очень знал, как с этим бороться.
- Естественно, крепче пары я и не встречал, - вот бы ещё и Тревино найти себе кого-нибудь, так как этот бабник явно не собирался менять образ своей жизни. Генри же было куда-то выгодней, будь Майкл под чем-нибудь чутким контролем, а не приходил к нему с кучей полуобнажённых девушек, когда парню становилось скучно. Кэвилл – странный человек. Вроде бы, данный расклад ему не нравится, а так-то и отказать даже трудно. Кто у него только не ночевал. Кто угодно, кроме Одетт. Девушка никогда никуда не навязывалась. Юстман больше предпочитала скрытые намёки всяким уговорам. Но сейчас она даже и не пыталась на что-то намекать, а скорее скрывала свои чувства, будто боялась их или стыдилась. Кто знает, что творится в её душе – Генри туда без разрешения не впускали. – Одетт? Ты в порядке? – Парень пододвинулся поближе к Юстман. Теперь она была такой, как прежде, но это и естественно! Ведь, всё-таки, она – прекрасная актриса. – Ты кажешься немного расстроенной. Если тебе не хочется идти на свадьбу, я скажу Эвансу, что мы не сможем. Только, что-то мне подсказывает, что причина не в этом.
Парень только сейчас заметил, что уже довольно много времени прошло с того момента, как он приехал. Но даже если бы прошло множество дней, он бы не заметил. Когда ты счастлив время останавливается и, к сожалению, пролетает очень быстро. Люди, года, даже любимый человек меняется или в лучшую или в худшую сторону. Генри пугала эта мысль, но всё же было любопытно, что будет дальше. Как сложится их судьба и всё такое. Жалко, время и, правда, не могло просто остановиться. Но оно продолжало свой и путь. Нужно было решить все проблемы, всё уладить. И больше всего не хотелось каких-то недомолвок с Одетт. Не стоило казаться довольно назойливым, но и теряться в загадках – тоже. Генри надеялся, что всё это неважно, и Юстман просто немного забылась. Тема то деликатная и стоило подойти к ней со всей своей английской осторожностью.
Поделиться542011-11-21 22:25:33
"Я не перестану любить тебя"... Звучало, как какая-то красивая строчка, затерявшаяся среди строчек необычайно красивого классического романа. И эта строчка задевала самые тонкие струны души. Словно ветер, так же необычайно и легко задевая их и позволяя неповторимой мелодии разливаться по ее душе, по ее жизни. Скрашивая все невзгоды, добавляя желанной идеальности. Кто из девушек не мечтает об идеальной жизни? Идеальных отношениях? В конце-концов об идеальном мужчине? И она была одной из немногих, кто могла себе это позволить. Но боялась этим злоупотреблять. Пыталась найти какие-т изъяны. Совсем крошечные. Но чтобы лишь бы не было этого ярлыка "идеально". Боялась? Нет. Просто опасалась. Ведь что бывает потом с идеалами? Они падают с пьедестала. Они разбиваются. Он них идеально забывают, стирая из памяти и жизни подчистую. Да, Юстман явно не была заядлой оптимисткой. Реализм. Местами идеализм. Романтизм... Только не оптимизм. Может, стоит этому научиться? Надеть розовые очки, деловито их приспустить и хитро поглядывать на всех поверх розовых стекол. Изменить взгляд на жизнь, или как там это называется. Стать проще. Избавиться от тараканов в собственной голове, шуршание которых отчетливо слышалось лишь по ночам. Не обращать внимания на глупые страхи. Подчинить себя чему-то простому, заманчивому, яркому, светлому, просто взять и вернуть чуть-чуть ту Одетт, которой она была лет десять назад. Поможет ли? И каков будет эффект? А результат? Искренне пожать плечами - вот и весь ответ.
Незамысловатые слова. Простые предложения. Легкие выводы. Понятные итоги. В их разговорах не было ничего, что было бы невозможно понять каждому. Но, наверное, лишь они сами могли понять, насколько их собственные слова согревают все, что было вокруг. Эти слова сохранились в памяти, всплывали, когда были так нужны. Вселяли уверенность, повышали настроение, делали то чувство, что было между ними лишь прозрачнее и прочнее. Именно прозрачнее. Без лишних умыслов. Без странностей. Без излишеств. Просто любовь и счастье в чистом виде.
- Я тоже люблю тебя, - как-то спокойно и умиротворенно произнесла она. В очередной и очередной раз, говоря то, что было чем-то неоспоримым, естественным, жизненно важным. - Хорошо, но только при одном условии! - уже более оживленно произнесла брюнетка и хитро посмотрела на Генри. Словно пытаясь создать видимость того, что она сейчас потребует что-то запредельно невразумительное, - Я удовольствием буду отвергать предложения, ради которых мне придется терять килограммы, только если ты с такой же легкостью будешь отшивать всех продюсеров, которые будут предлагать тебе роли, ради которых опять придется уезжать куда-нибудь к черту на кулички! - изобразив на своем лице какую-то детскую наивность, приправленною все той же искрящейся хитростью, и пожав плечами, завершила она. Ну, по крайней мере, это было бы справедливо. Ах, эта тягость к справедливости... Откуда и зачем? - Потому что это крайне неправильно, - в довершение передразнила она Генри и довольно улыбнулась.
- Ты решил мне передать свою эстафетную палочку, а-ля "Кто теперь у нас готовит?"? - игриво вскинув брови, поинтересовалась Одетт. - Ну, нет, Генри, даже не надейся, - кивая головой и умудряясь между словами даже что-то жевать, продолжала она, ни смотря, ни на что. - Это крайне... Некрасиво и скучно! Да, именно так! И к тому же, не забывай, что лучше готовят все-таки мужчины, - усмехнувшись, Одетт крайне забавно перевела взгляд на чашки, которые так сумбурно составила на краешке стола. - Вот все-то приходится напоминать! - намеренно в полголоса, заранее зная, что он все равно все слышит, пробубнила Юстман, с поддельным и наигранным интересом разглядывая чашку.
Свадьба, свадьбы. Свадьба. У нормальных девушек при упоминании этого слова дух перехватывало от того, что они начинали представлять свою идеальную свадьбу, с человеком, которого любили больше жизни. Наверное, Одетт была единственной, кто этого не делала. В ее мыслях ни разу за все это время не промелькнуло безудержной и безумной идеи вроде ее свадьбы к Генри. Ее дыхание сбивалось от того, что она вспоминала ту свадьбу и все ее последствия. И то, как она ругалась со своим благоверным год назад, когда он решил ей насолить и какие-то внезапные новости о тайной свадьбе и таком же разводе Одетт стали мелькать в газетах. Слава Богу, тогда это все приняли за утку. Но неприятная боль до сих пор оставалась в сердце. Как так мог поступить человек, который клялся ей в любви, который говорил заветное "да", так заботливо резал тот свадебный тортик и все остальное? Дл нее свадьбы бал лишь красивой обложкой для книги, содержание которой отвратительно и печально, с вырванными и выброшенными страницами в самом конце. Странная книжка, с глупым названием а-ля "Моя попытка изменить жизнь к лучшему". Хотела, тогда как лучше, а получилось как всегда. Банально? Нет. Печально.
- Естественно, я в порядке, - она всегда и всем говорила это. Независимо от физического или морального состояния. Или даже такого состояния как сейчас - все мысли и противоречия набросились на нее, как дикие собаки и каждая пыталась сильно-сильно укусить. Пф, надоело. - Да нет. Дело не в Эвансе и его свадьбе. Хм, свадьбе... - она устало выдохнула. Сколько еще бы ей пришлось это скрывать? Может попытаться сказать? Ну, да, и бояться, к чему это приведет. А если узнает от кого-то другого? А если уже все знает, но лишь из-за своего воспитания и манер не поднимает эту тему? - Единственная свадьба, к которой я была причастна, закончилась очень трагично. Нет, никто не умер. Вроде. Но всё все равно было плохо, - мрачное начало. Как в каком-то ужастике, который обязательно начинается чего-то хорошего. Типичный голливудский фильм. - Генри, я была замужем. Об этом знают единицы. Но не в этом дело. Та свадьба испортила мне жизнь. И.. Я... И поэтому я даже не знаю, радоваться мне за людей, которые решились на такое, или бояться, что в их жизни сложится все так же, как и в моей... Я обожглась. И теперь пытаюсь дуть даже на чужую чашку... - она отодвинула от себя тарелку. Теперь уж точно было такое состояние, когда кусок в горло не лезет. Чувство обиды. Чувство вины. Незнания. Незнания того, что последует все-таки сейчас. А ведь что-то последует. Но она все-таки сказала. Она пронесла это через, если ей не изменяла память, больше двух с половиной лет со дня их знакомства? Она не говорила об этом с подругами. Хранила в себе. А сейчас... нет. Легче вроде не стало. Или нужно подождать? Как всегда? Поверить в то, что время лечит? Увы. Ее единственным лекарством сейчас были бы лишь его слова о том, что это все глупости. И его объятия. И какой-нибудь премилый шепот в стиле "Не надо об этом вспоминать". Идеализм? Да. Вот он. И сейчас она хотела этих дурацких идеалов, от которых всегда старалась убежать.
Поделиться552011-11-24 20:30:09
- Это уже настоящий шантаж! – Возмутился Генри, но особо не удивился. Подобные выкрутасы у Одетт не в первый раз. К чему только эта женщина не прибегает, чтобы заполучить желаемое. Но ведь её здоровье и его места работы – две разные вещи, совершенно никак не связанные. В конце концов, не все же фильмы снимают на площадках Голливуда. Минимум, Генри опять отправят в Канаду, что делают частенько, а там уж режиссёрам и продюсерам не лень будет устроить парню поездочку в Европу. С другой стороны, работа не должна стоять между ним и любимым человеком. Кэвилл итак с семьёй почти не виделся из-за съёмок. Ещё и Одетт терять не хотелось. Слава Богу, она была более приближена к данной профессии, потому понимала его больше остальных. Генри глубоко вздохнул и посмотрел на девушку, как на ребёнка, которому дают и дают, а ему всё мало и мало. Этот взгляд был скорее укоряющий, типа «Чтож ты со мной делаешь то, а!?», а не как «Когда же ты успокоишься то, наконец!?». К сожалению, выбора не было – их отношения и здоровье Одетт важнее. – Ну…ладно. Хорошо! Как отлетаю в красном плаще, больше никаких съёмок у чёрта на куличиках. Раз уж я так тебе нужен, чтобы оставаться здоровой, то мне это даже приятно. Но что я буду делать, когда ты улетишь на другой конец света играть какую-нибудь…эм... Чудо-женщину!?
Кэвилл терпеть не мог скучать. Вечно что-нибудь делал, а делать это что-то с кем-нибудь было ещё веселее. Если бы в детстве Генри посадили вместе с Одетт в одну песочницу, то они непременно бы построили огромный замок. Всё-таки, креативности у обоих не занимать. Но порознь можно слепить только половину. У них вообще всё лучше всего получалось, когда они вместе брались за какое-то опредёленное дело. Правда, споров было в этот момент не избежать, уж больно много было у них разных видений на одни и те же вещи. После такого вообще удивительно, что эта парочка до сих пор вместе. Ну, чтож, иногда есть более важные вещи, чем разные мировоззрения. Генри всегда готов был запихнуть своё мнение куда подальше, если оно грозило расставанию с Одетт. Девушка в свою очередь делала то же самое, но и он и она делали всё это украдкой, не говоря друг другу. Вообще, говорить о том, что Генри с Одетт делают сами с собой в своей голове, было не в их привычке. Они всегда показывали только то, что хотели. Актёры, в конце концов.
- Ага, сказала она, отправляя меня на кухню, - засмеялся Генри. Одетт вечно посылала парня на кухню именно с этими словами, прикрываясь ими, как каким-то щитом. Сам Кэвилл весьма критично относился к своей стряпне, а вот девушке искренне нравилось, поэтому и готовить ему было не лень. Но посидеть немного именно на ТАКОЙ еде Юстман было даже скорее любопытно. Ведь до этого были невкусные и вредные консервы. Нет, Генри, конечно, от вредной пищи никогда не отказывался и даже любил, но сидеть на ней вечно – повеситься можно. А вот когда всё приготовлено любимой девушкой – совершенно другой вопрос. – А путь к сердцу мужчины лежит через желудок, так что не вздумай прекращать готовить! Вкуснее этих оладьев только мамины.
Парень было решил, что весь день будет хороший, полный прекрасных новостей о свадьбах друзей и прочим позитивом, но не тут то было. Жестокая жизнь никогда не давала пожить спокойно. Естественно, тогда бы было немного скучно, но и трагедии уже надоели. Шло бы всё в комедийном русле – и то хорошо. Но, когда становишься взрослым, оптимизма в душе всё меньше и меньше, в независимости от самого человека. Так вот и тут, всё было невинно и по-детски. Началось про свадьбу, кончилось про развод. Сложно было описать то, что в этот момент чувствовал Генри. Ну, для начало это был шок. Не каждый день услышишь от своей девушки, с которой ты уже полтора года, что она была замужем, да ещё и неудачно. Потом в голове появился вопрос «А почему она не сказала раньше?». Уж точно не потому что безумно боялась за здоровье своего бывшего мужа (Хотя стоило бы). Ну а дальше Кэвиллу стало непонятен вопрос про свадьбы. Ведь, всё-таки, не со свадьбы же у Одетт всё пошло плохо? У алтаря то точно всё было хорошо! У алтаря! Генри почувствовал неожиданный прилив ревности Юстман к тому самому бывшему мужу, которого он в жизни не видел, да и услышал о нём только сегодня. С другой стороны, парень почувствовал явную злость к этому человеку, который испортил жизнь Одетт. Кэвилл всегда говорил себе, что никогда не сделает девушке больно, но сам боялся, что это возможно. Поэтому подобная информация даже немножко подкосила его.
- Что!? – Вырвалось из Генри после минутного молчания. А как ещё можно отреагировать на подобные новости? Сказать что-нибудь, типа «Да ладно, Одетт! С кем не бывает!». Хотелось бы, но он всё-таки не только её близкий друг, но и парень. К сожалению, это только усложняло всё. Кэвилл встал из-за стола и подошёл к окну. Даже осенью природа ликовала и радовалась. Генри с завистью посмотрел на всё это райское блаженство за стеклом, а потом повернулся к Одетт, - это…довольно неожиданно. Почему ты мне не сказала раньше? – Парень снова присел рядом с девушкой, - слушай, это, конечно, ужасно. Я не представляю, какой козёл способен испортить тебе жизнь, и он явно не достоин того, чтобы называться твоим мужем. Не знаю его, и знать не хочу, но не все на свете такие. У тебя когда-нибудь обязательно будет муж, которого ты заслуживаешь, поверь мне. – Генри поцеловал Одетт и улыбнулся, в надежде получить её улыбку в ответ. – Ну? Не расстраивайся. – Конечно, как-то странно с его стороны было говорить девушке о будущем прекрасном принце, когда в её понимании, он уже есть. Но Кэвилл неидеален. Парень сам не знал, какую глупость может выкинуть завтра или послезавтра. Сегодня он как-то вытерпел, ведь обычно его реакция на подобные вещи может быть более резкая. Но Одетт…она делала с ним что-то совершенно не поддающееся разумному объяснению. Смягчала острые углы. И Генри нравилось это. Одной из причин, почему Кэвиллу хотелось быть именно с Юстман и ни с какой другой девушкой – это то, что она не позволяет ему быть злым дикобразом.
Поделиться562011-11-24 22:18:11
Ну вот, жизнь неидеальна. И требовать от нее обратного - глупо и неразумно. Все равно, что просить природу, чтобы летом выпал снег. Или чтобы океан замерз, создавая такой естественный огромный каток. Она чувствовала, что все не будет так, как хочется ей. Да что там... этого и чувствовать не надо было. Это было известно с самого начала. Но ее глупая надежда на то, что все может быть лучше, что все моет быть проще... Не оправдалась эта надежда. Не оправдалась. Она уже пожалела, что сказала сейчас Генри о своем замужестве. Пожалела не раз. И не два.
По одному его возгласу сразу стало ясно, что вряд ли эта история забудется и сразу же уляжется, как неудачная шутка.
Одетт едва заметно вздрогнула. А что, если это сейчас испортит все, что было за эти полтора года? Одетт закрыла лицо ладонями и облокотилась на гладкую поверхность стола. Кто ее просил? Но что сделано - то сделано. Она уверяла себя в этом, мысленно твердила, что все это не имеет значения, что это глупость, что они не дети из-за прошлого не будут рушить свое настоящее. Но как легко все на словах. Она не знала того, о чем сейчас думал Генри. А как бы хотелось... Всего лишь уловить основную суть. И найти какие-то желанные ответы. В его глазах, в его жестах, пусть даже в его молчании. Ей не привыкать. Но он даже за одним столом сидеть с ней не пожелал. Сорвался, подошел к окну. Стоял к ней спиной. Что можно подумать? Сколько негативных мыслей было в этот момент в голове Юстман... Кричать? Нет. Плакать? Нет. Молчать и ждать? Не хотелось. Но приходилось делать именно это.
- Я никому об этом не говорила. Никогда. А почему сказала именно сейчас тебе? Потому что рано или поздно все равно бы узнал. И уж лучше сейчас, чем потом, из какой-нибудь газетенки, из статьи, написанной каким-нибудь пронырливым журналистом, готовым сделать все, перерыть кучу грязных чужих вещей, лишь бы выделиться, лишь заявить о себе, - потерянно говорила она. А ведь Одетт так боялась именно этого все эти 18 месяцев... Что кто-то узнает, что кто-то добавит, приукрасит, напишет, это пойдет в тираж, и кто-то потом с превеликим удовольствием будет ее попрекать этим прошлым. Почему прошлое не дает спокойной жизни? Почем в ее жизни все всегда самое важное решает то, что должно быть давно забыто? Почему она просто не может взять и изменить этот жуткий порядок и эти жуткие правила. Играть по своим правилам, не обращая внимания на других. Наверное, потому что это прошлое никогда не касалось только ее. Был тот, кто был рядом с ней, на кого влияли эти неизвестные никому события. Пф... - Все или не все такие, какая уже сейчас разница? - она пожала плечами. Что было - то прошло. Этого не забудешь, не изменишь, не выкинешь, не... Да ничего не сделаешь, и с этим просто приходится жить. Его последние фразы вызвали в Одетт какие-то противоречивые эмоции. Хотелось вроде бы, и рассмеяться, но в, то, же время какое-то внутреннее смятение и пусть даже и разочарование не позволяли этого сделать. В итоге приходилось как-то вымученно поджимать губы, отводить взгляд и растерянно пожимать плечами или кивать головой. Его поцелуй не изменил ровным счетом ничего. Словно где-то и кто-то нажал на какую-то кнопочку, которая отключила на какое-то время хорошие эмоции. - Спасибо конечно, за подобное понимание,- теперь была ее очередь выходить из-за стола и выкраивать себе время на раздумья.- Но не думаю, что тема "Каким когда-нибудь будет мой будущий муж" именно та тема, которую мне бы стоило именно сейчас обсуждать именно с тобой, - она произнесла это крайне ровно и спокойно. Постаралась. И получилось. В кои-то веки.
Не обронив более ни звука, Одетт просто развернулась и вышла из кухни. И пусть сделала лишь несколько шагов. Просто продолжила стоять в коридоре, прислонившись спиной к стене. Стояла и думала. Что зря. Что зря сказала, что зря так ответила. И опять же... Она не требовала ничего, не заставляла его жениться на себе и давать каких-то обещаний на эту тему. Но и, в конце-то концов, можно было не начинать разговоров на тему о том, что и кто с ней когда-нибудь будет. Неприятно. От этой нелепой ситуации, испортившей так замечательно складывающийся день. Неприятно от собственных слов и этой попытки сбежать. Ведь знала же, что рано или поздно придется вернуться к этому разговору и просто закончить его, поставив жирную точку. Не откладывать на завтра и потом. Не закатывать же истерики? Нельзя так необдуманно убегать и хлопать дверь, ведь кто знает, откроется ли эта же самая дверь в следующий раз, когда вдруг ты изъявишь желание открыть ее и пройти внутрь?
- Прости, - произнесла она, вернувшись на кухню. Ну как вернувшись. Пересилить себя и пройти дальше дверного проема у Одетт не получилось. - Я не... Просто теперь ты понимаешь, что все эти разговоры о чьих-то и вообще свадьбах, браках, венчаниях и алтарях - не самые желанные. И любимые, - а ведь когда-то она надеялась на то, что это просто пройдет. Думала, что нужно время. Но время прошло. И столько прошло. Почти три года. Или даже чуточку больше. Но этот осадок оставался. И как от него избавляться Одетт не знала. Но так хотел узнать этот маленький секрет и изменить свое существование к лучшему. Как мало ей нужно было для счастья и спокойной жизни... Она не искала разнообразия в неприятностях и размолвках, но почему-то именно там их зачастую и находила. - Эванс и Скарлетт? Чудесно, рада за них. Кто там еще? Кажется Уэсли и Добрев? За них тоже рада. Но вот разговоры обо мне, - она произнесла именно "обо мне", а не "о нас" - ведь именно об этом говорил он сам минуты назад. О ней. Не о них. Юстман намеренно сделала на этом акцент, выделила это своим голосом, чтобы он понял, чего она сейчас хотела, - давай отложим на неопределенный период, ладно? - и почему-то ей так хотелось, чтобы этот неопределенный период не кончался никогда. Просто отложить все эти слова на никогда. Незачем поднимать эту тему еще раз. В ней смысла нет. И через какое-то время он не появится. - Прости за то, что просто напросто захотела быть искренней с тобой, что свалила на тебя всю эту информацию, ненужную информацию... - стараясь говорить негромко, без обид и претензий в голосе, говорила брюнетка. Просто говорила. И даже не знала, чего она хочет услышать в ответ. И уж тем более не могла предположить, что он сейчас ей скажет. И скажет ли хоть что-то?
Поделиться572011-11-29 20:04:52
Генри совершенно не знал, что сказать. Ему вообще хотелось как можно реже открывать свой рот и что-то говорить. Слишком много собственный язык приносит проблем. Затронутый за живое где-то внутри себя, Кэвилл сказал что-то, чем обидел Одетт. Это было для него чуть ли не самым жутким кошмаром. Знала или не знала этого девушка, но Генри сейчас было ещё паршивее, чем ей. Конечно, если Юстман делала это специально, то с её стороны это крайне жестоко. Но никто не мог поспорить с тем, что справедливо. Конечно, кому приятно слушать от любимого человека, что ты когда-нибудь там встретишь своего единственного и любимого мужа. Этого Генри не рассчитал, больше опираясь на своё нынешнее нежелание жениться. Одетт, видимо, тоже не рвалась, но это не отменяло того факта, что идеальная свадьба – мечта любой девочки ещё с пелёнок. Странно, что из всех людей на Земле, почему то все эти мечты разрушил именно Кэвилл. Они разлетелись на тысячи мелких осколков, и многие попали девушке прямо в сердце. Как в сказке, она тут же охладела, отстранилась, и Генри уже не мог узнать ту Одетт, которая встречала его у порога. Это словно в страшных сказках, когда все самые светлые события перекрывает что-то тёмное, злое и зловещее. Как в ночных кошмарах, тёмные эмоции преследуют тебя ордами пауков, страшных щупалец и адских клоунов. Кэвиллу хотелось уже закрыть глаза, как он это часто делал, а потом открыть и понять, что страшный сон закончился. Но в реальной жизни не всё так просто, как в собственном воображении.
Генри ничего ей не ответил, а лишь смотрел вслед, как Одетт скрывается за углом. Он не собирался останавливать её. Честно, Кэвилл даже боялся, что она уйдёт, хотя это и глупая теория, учитывая то, что это её дом. Парень сел на край стул и немного отстранённо посмотрел на съеденный завтрак. Пустая тарелка как-будто издевалась над ним, говоря «Вот! Всё хорошее быстро проходит». Конечно, Генри не стоило так обострять ситуацию в собственной голове – из-за одного неверного слова пары редко расставались навсегда или вообще расставались – но он ничего не мог с собой поделать. Груз вины лежал на душе, и Кэвилл попытался его скинуть какими-нибудь дешёвыми отговорками а-ля «ну сказала глупость, с кем не бывает», но это как-то не помогало. В отсутсвие Одетт, Генри снова решил заняться хозяйством и помыть посуду. Удивительно, что тарелки не выпадали из его рук – мысли были совершенно в другом месте.
Вечно он теряет близких людей только из-за каких-то глупостей: и их и его. Одна из сторон обязательно чего-нибудь учудит без этого никак нельзя, но это так надоедает, по жизни. Та же глупая свадьба. А верно, кому нужно всё это? И Одетт и Генри разочаровались в любви, в людях, у них мало кого осталось кроме пары друзей и друг друга. Но если всё это исчезнет, Кэвилл останется совершенно один. Ему не хотелось, состарившись, умереть где-нибудь в отеле на берегу моря, тешась лишь одними замёрзшими воспоминаниями. Лет эдак в 80 всем нужен покой. И не тот, где ты один-одинешенек, а с кем-то, кто тебя любит. Если этот человек с тобой, то ты уже чего-то добился в этой жизни. Карьера, деньги, слава – всё канет в лету рано или поздно. А любовь останется, если её заслужить. И вот, где-нибудь когда-нибудь там, в отеле у моря, она улыбнётся тебе, разделит с тобой самое малое, но дорогое сердцу воспоминание.
Слегка расслабившись под натиском своих грёз, Генри даже улыбнулся. Никто не увидел бы эту улыбку, стоя сейчас рядом с ним. Он не знал, улыбается ли сам или это где-то внутри наступил идеальный покой. Удивительно, но тарелки в этом сильно помогали. Кэвилл аккуратно вытер всю посуду, расставил по полочкам (он уже давно знал, где что находится) и с чувством какого-то ненормального увлечения вытер стол. Так обычно делают люди, которые что-то потеряли, но тщательно это скрывают и пытаются жить дальше, в надежде потом найти эту вещь. Парень скорее сдерживался, чтобы не понестись за Одетт. Это может каждый, а вот выждать – нет. Может быть за железное терпение девушка и любила его. В любом случае, стараясь выглядеть, как домохозяйка со стажем с кухонным полотенцем на плече и с закатанными рукавами, Генри тихо и ненавязчиво выжидал появления Юстман, занимаясь то тем, то этим делом.
Одетт появилась как-то даже тихо – Кэвилл её и заметил то не сразу. Стоя на пороге кухни, девушка выглядела как-то потеряно. Она боялась перейти черту, будто сделав это, сгорит на месте. Генри подошёл к ней и посмотрел в её красивые карие глаза дружелюбно, с улыбкой, как-будто ничего и не было. Их отношения часто оставались именно вот в таком обрывочном состоянии. Выбрасывая все проблемы, которые нужно решить, пара предавалась совместному счастью, ни на что не обращая внимания. Такая медленная-медленная любовь, текущая словно призрачная, дикая река по их венам. Горячая и пылкая, но в тоже время тихая и спокойная. Вниз-вниз по течению, глубже-глубже плыли они тем чудесам и сумасшествиям впереди, о которых Алиса могла только мечтать. Найдя эту маленькую дверь к заветному путешествию, уже не хотелось останавливаться. Кто же заканчивает путешествие в парке аттракционов на самом интересном месте? И хоть этот путь был тернист, опасен и выглядел немного пугающе, они всё равно шли по нему.
И вот, когда Генри смотрел на Одетт, а она на него, внутри появилось странное чувство, что всё в конце будет хорошо. «Она такая красивая» - подумал Кэвилл, но совершенно не о внешности девушки. Тут скорее дело в самом человеке. Парню редко встречались вот такие поистине красивые люди. Однажды вместе с ним в лифт зашла девочка. Ещё очень молодая, да и Кэвилл тогда был менее знаменитый. Она была тучной, и лицо её не блистало красотой. Одежда была скорее смешная, а на шее висело ожерелье в виде зелёной бабочки. А до тошноты сладкий парфюм даже заставил Генри задержать дыхание. Но что-то в ней было. Девушка куда-то шла, может быть домой или на обеденный перерыв. Одна. И это делало её очень красивой. Кэвилл улыбался вслед этой совершенно незнакомой ему девушки, но прошло время, и он забыл о ней, а сейчас, почему-то, глядя на Одетт вспомнил. Нет, Юстман не была некрасивой внешне. Она была очень красивой, в ней присутствовало чувство вкуса, а от запаха её кожи, что скрывать, Кэвилл получал настоящий кайф. Но вот нечто, что привлекло Генри в той девушки, теперь угадывалось в Одетт. Эта невинность, чистая красота. Не надо ему ни гордости, ни мудрости, ни любви и покоя – лишь возможности прикоснуться к столь светлому и хрупкому. Больше всего он боялся как-то испортить это, запятнать. Она прилетела к нему, прекрасный белый лебедь, а озеро отражало её красоту. Теперь Генри, может быть немного эгоистично, но никуда не хотел её отпускать, хотя знал, что это неправильно. Именно поэтому ему было так больно и в то же время хорошо рядом с Одетт.
- Это ты меня прости, - Не стоило даже говорить за что - всё и так понятно. Парень старался сосредоточиться, но рядом с Юстман ему это редко удавалось. Генри был по ту сторону дверного проёма, и это смотрелось немного иронично. Может быть, кто-то таким любопытным способом хочет вдолбить парню в голову, что его место на кухне? – Не будем, забудем, оставим на потом. Не нужно даже больше вспоминать твоего прошлого. Каждый совершает ошибки, кто-то сегодня, кто-то несколько лет назад и в этом нет ничего плохого. – Находясь на столь близком расстоянии, Кэвиллу казалось, будто он за тысячу миль от Одетт, но он взял себя в руки, стараясь сократить дистанцию до минимума. – Даже если прошлое тебя настигнет, я всегда буду рядом. – Парень на момент заколебался, пора уже сказать то, что надо было сказать, лишь стоя на пороге, но зачем держать секреты, которые всё равно рано или поздно всплывут? – Одетт, через пару месяцев я снова уеду. Обещаю, это последний раз, когда столь большое расстояние разделяет нас, мы ведь договорились, помнишь? – Парень улыбнулся, вспоминая то, что было минут 20 назад. – Но до отъезда я хочу быть с тобой и только с тобой. Ты согласна?
Поделиться582011-12-02 23:51:45
Сколько раз так уже было? Сколько раз пара неправильно сказанных или сказанных просто не к месту слов, их отношения были готовы пойти ко дну? И именно в такие моменты она понимала, насколько зависима от них. Насколько ей будет плох, невозможно, нереально. Словно противоестественно. Словно в ее жизни не может быть ничего кроме. Ничего другого. Словно это и была ее жизнь. Преувеличение? Не совсем. И стоило лишь протянуть друг другу руки и не дать упасть вниз. И что для этого надо было? Просто переступить через себя, вдохнуть побольше воздуха, осмыслить все за секунды, ухватиться за первую мысль и желание - и просто вернуться. Объяснить что-то словами, взглядом, простым прикосновением к руке. Ей не нужно было многое. Ей просто нужно было то, что у нее было. Ни вчера, ни год назад, ни три. Ей нужно было то, что было. Что она пусть из-за собственных капризов, каких-то слишком эмоциональных взрывов, просто в результате своего непонимания или не желания смириться с чем-то теряла на глазах. И стоило сказать себе нет. И стоило просто уяснить, что подобное дается, пожалуй, раз в жизни. Больше таких предложений от судьбы не будет. И надо понять это именно сейчас, когда есть возможность одной лишь улыбкой или кивком головы вернуть все назад. И пусть неприятный осадок не позволит тому, чтобы все было, как за несколько минут до этого, но ведь позволит больше не допускать подобного. Научит избегать эти неприятности. Отучит от этого стремления добавить пол-ложки соли в сладкий чай.
Она вернулась тихо даже для самой себя. И это было только к лучшему. Как показало - даже Генри не услышал ее, будучи слишком увлеченным домашними делами. Это вызывало легкую улыбку на ее губах. И какой-то укол совести. Такой легкий, но в, то, же время, такой ощутимый. Да, было сказано не то. Да, ответ тоже был не самым приятным из всех возможных... Но она не скрывала ничего, даже не пыталась, убегала, закатывала, хоть и тихую и почти беззвучную, но истерику. Он же просто дальше вел себя, как ни в чем не бывало. Расхаживал по кухне с полотенцем на плече, мыл посуду, убирал все со стола. Может, просто хотел себя чем-то занять, может, пережидал ту бурю, которую Юстман сама же и устроила, а может... Так хотелось бесшумно пройти сейчас через всю кухню, осторожно обнять его со спины, сомкнув свои руки крепко-крепко и как ребенок, никуда не отпускать. А может просто не стоило искать причин в происходящем? Может просто стоило закрывать на что-то глаза, лишний раз молчать, прятать недовольный взгляд и идти не обходимые уступки. Она говорила это постоянно, но никогда не следовала собственным уговорам. Жалела? Иногда. В остальных же случаях просто радовалась, понимая, что именно это дает возможность в очередной раз понять и увидеть то, что ей наиболее дорого... И то, насколько вообще ей дороги их отношения. И понимать, насколько нелепа причина размолвки. Зачем было говорить о ком-то? Зачем ей вообще кто-то, если у нее был он? Тот, в ком она нашла все то, в чем так долго нуждалась. Видела не только любимого мужчину, но и того, кто мог по-дружески понять и успокоить, кто мог окутать тебя какой-то теплой и ненавязчивой братской заботой и с забавной способностью вывести из себя какими-нибудь двумя словами. Зачем ей был кто-то еще? И к черту, на какой ступени были их отношения, какой имели статус, кто знал, кто не знал, кто и как их называл. Отношения бывают разными, официальными и нет, где-то записанными, отмеченными и так далее, но не во всех было то, что было между ними. И этого было более чем достаточно.
Ни лишних слов, ни резких движения и непонятных жестов. Просто сокращение расстояния между ними, один взгляд его таких удивительных глаз и неведомое чувство, что все вокруг как-то оттаяло. Что стало теплее. Что стало проще. Одетт едва заметно выдохнула. И просо не смела сводить с него взгляд, пытаясь разрушить этот необычайно приятный и трепетный момент. И хотелось прервать его слова, объяснив это тем, что не нужно никаких слов. Словами можно разрушить все. Словами можно дать надежду. Слова могут все, главное умело ими распоряжаться, а не как они. Не нужно слов... Он был так близко, что было достаточно протянуть руку, притянуть его к себе и все же обнять. Но Юстман почему-то оттягивала этот момент, наверно, руководствуясь тем, что чем больше чего-то ждешь, тем замечательнее это получается в итоге. Его слова все меньше и меньше ей нравились. Брюнетка едва заметно нахмурила брови, словно готовилась к тому, что сейчас услышит что-то ужасное. Да, он умел сгущать краски. Говорил так, словно уезжает вот-вот и навсегда. У Одетт даже сердце замерло в ожидании этих слов, но потом радостно отпустило и забилось в привычном ритме. Она не показала виду, и как-то обессилено уткнулась лицо в его грудь и шумно выдохнула. И нет, это не был признак обычного недовольства, которое раньше выражалось таким действием. Актриса сжала в кулачке ткань его рубашки, в очередной раз, доказывая и показывая всем своим внешним видом, что никуда, никому и ни за что она его не отдаст, не отпусти и не позволит чего-то там еще.
- Ты так говоришь, будто ты уезжаешь через пару часов и снова на полгода, - прошептала она. Как-то облегченно, свободно. Без лишнего подтекста, намеков. Пару месяцев... Да что там! По сравнению со всеми этими бесконечными днями их разлуки эта цифра для нее просто была чем-то замечательным, чем-то самым прекрасным. Два месяца! Два месяца с ним! Разве можно было огорчаться. Она знала, что он снова уедет, но думала, что это будет через неделю или две, а тут два месяца! Одетт просто улыбалась, так радостно и солнечно, но скрывала эту улыбку от него. Юстман обняла Генри, словно говоря, что более чем рада. Рада, что все эти неурядицы с ее прошлым и его реакцией на него просто в прошлом. Рада, что он рядом с ней. Рада, что он вообще с ней. Рада, что именно ему отдала свое сердце, свои мыли, свои чувства, свое настоящее и свое будущее. - Ты умеешь сгущать краски, - весело произнесла она, зна, что уж точно не ей это говорить. Из них двоих именно Одетт всегда все видела в серых тонах, ожидая самого плохого, пусть и надеясь на лучшее. Пыталась этим себя уберечь от разочарований? Но они, же неизбежны! Зачем уберегать себя от того, от чего нельзя скрыться? Все равно, что пытаться бежать от взросления. Глупо и бессмысленно. - Два месяца - это считай, пусть и не большая, но жизнь, - выдохнула она и, недовольно поморщив носик, сдернула это полотенце с его плеча, про которое она вдруг моментально вспомнила. Юстман подняла свой взгляд на него, пытаясь, раз и навсегда остановить все эти разговоры о прошлом. - К черту прошлое, ты - мое настоящее, - как можно серьезнее произнесла Одетт. - Нет, ну если конечно у тебя где-то в Англии жена и пятеро детей, то конечно... - она поджала губки и спустя несколько секунд якобы раздумий засмеялась. Ну да, многие идеалы к этому миру были совершенно неприемлемы, но ведь в них хотелось верить? Хотелось верить в то, что каждая очередная неурядица в жизни - последняя. И даже Юстман сейчас как-то думала о том, чтобы именно так оно и было. Она просто хотела избежать каких-то пререканий и объяснений, признаний и заверений. Одетт переместила свои руки на его плечи, в очередной раз, обнимая его, наслаждаясь его теплом, наслаждаясь его близостью, чуть приподнимаясь на носочки и целуя его в губы. Пылко, сладко, желанно, совершенно не скрывая того, как соскучилась за это время без него. - Только до отъезда хочешь быть со мной? И... Стоп! - как-то резко прервав поцелуй, спохватилась она, вспоминая что-то важное. - Ты хочешь сказать, что уедешь и Рождество и новый год...? - она изобразила разочарование на своем лице и даже намек на обиду. - Ладно, потом, - решила она, снова сливаясь с ним в одном поцелуе. Продолжать держать его за ткань рубашки и уводит подальше от этой кухни, словно уводя от всех возможных проблем и неурядиц. Чередовать мелкие шаги с несколько замедленными движениями рук, наконец-то отпустивших рубашку и неспешно расстегивающих пуговицы на ней же. Подойти к лестнице, - и отстраниться от Генри. Подняться на пару ступенек и посмотреть на него сверху вниз. Ни проронив, ни звука, снять с себя футболку, с легкостью расставаясь с ней и оставляя ее на ступеньке, подняться еще на одну, продолжая сохранять свое собственное молчание и просто протянуть Генри руку, хитро улыбаться, просто ожидая его ответа.
Поделиться592011-12-04 21:41:05
Словно груз упал с плеч, когда Генри увидел эту добрую, яркую улыбку Одетт. Кэвилл не знал, что сказать, да и слова тут уже не нужны. Зачем говорить лишний раз, когда чувства могут всё рассказать гораздо более ясно? Уже на опыте можно сказать, что одно лишнее предложение, и всё может полететь к чертям. Ему не нужно было разрушать шаткую конструкцию, всё, что нужно было сейчас, это укрепить фундамент, сделать его неприступным и вечным, чтобы враги не пробились! Генри даже неприятно было думать, что кто-нибудь когда-нибудь попытается причинить вред его отношениям с Одетт. А если и попытается, то глубоко пожалеет, так как у Кэвилла с такими людьми разговор короткий. Он хотел быть для девушки не только тем, кого она любит, но и её защитником, поддержкой, человеком, к которому всегда можно обратиться в трудную минуту. Генри чувствовал какую-то необъяснимую связь с Одетт, будто появлялось ощущение, что они всегда будут вместе, и если даже не как пара, то как близкие друзья. В любом случае, эта мысль о том, что он не потеряет её не при каких обстоятельствах, грели душу. Может, с какой-то стороны это было даже немного по-отцовски, но парень ничего не мог с собой поделать. Его желанием было защищать Одетт, даже если и от себя самого.
Он не отрывался от губ девушки, думая, какое же это наслаждение снова и снова чувствовать их после долгой разлуки. А так же его теория о том, что настроение Юстман подобно урагану, подтвердилась. Даже и, не зная, что сказать Кэвилл тайно радовался тому, что уж что-что, а прощения просить умеет. Всё-таки, тактика общения в английском обществе очень помогает в обычной жизни. Конечно, меньше всего хотелось применять все эти приёмчики на Одетт, но приходилось, так или иначе. Ему лишь везло, что Юстман считала это – самым обычным и ничем непримечательным поведением типичного англичанина. Вообще, Одетт не одна такая, которая ошибалась насчёт того, что Кэвилл на автомате следует нормам этика, а иногда романтичен, как в романах Шарлотты Бранто. Генри «включает» эту свою особую «способность» время от времени тогда, когда она может помочь решить какой-нибудь неприятный конфликт. Нельзя же просто так поддерживать статус идеального принца, надо этого как-то добиваться. Парень никогда не считал себя идеальным мужчиной, чего-чего, а дурных привычек у него уйма, но он не был против того, чтобы другие считали его таким. Мнение чужих редко трогало Генри за живое, будь оно хорошим или плохим, но встречать дружелюбных фанатов на улице было всегда приятно.
Он не сразу понял, что происходит, когда Одетт ухватила его за рубашку и потянула за собой, не отпуская ни на миллиметр. Генри слегка даже победно улыбнулся, наслаждаясь этой некой прелюдией. Она тянула его за собой за руку, поднимаясь всё выше по лестнице. Парня так это заворожила, что он даже чуть не навернулся. Вовремя подобных вещей, Генри часто бывает очень неуклюжий и это его реально бесило. Такое ощущение, что ни ноги, ни руки тебя не слушаются, а всё тело дрожит в каком-то непонятном трепете. Кэвилл решил лишний раз не медлить и за пару секунд преодолел глупые ступеньки, оставив на них предварительно свою рубашку, на пару с майкой Одетт. Парочка даже не поняла, куда они попали, так как не отрывалась друг от друга ни на секунду. Их обуяла просто безумная страсть, возникающая лишь после долгой разлуки. Столько дел, работы, забот – это так мешало жить, любить, быть с ней единым целым. Взяв девушку на руки, Генри вместе с ней буквально вломился в какую-то спальню и завалил любимую…нет, не на постель, на какую-то тумбочку. У них уже был какой-то заскок на предмет того, что в постели, уж больно скучно. Отправив лампу, книгу, журналы и прочий предмет декора, лежащие на тумбе, в другую часть спальни (а может и куда подальше), Кэвилл смог слегка проанализировать обстановку. Устроив Юстман поудобнее, что было немаловажно, Генри слегка умерил свой пыл, чтобы ещё и не перепугать девушку. Он улыбнулся ей, улыбнулась, и она ему и вот теперь всё было на своих местах, как в паззле, которому не доставала лишь одна частичка. Но вот теперь она на месте, и можно лицезреть красивую картинку, богатую душой художника и изяществом кисти.
Генри провёл руками по обнажённой спине девушки лёгкими, чувственными прикосновениями. Добавив к ним поцелуй, он смог услышать от Одетт стон желания. За столько времени, Кэвилл уже прекрасно знал всё, что она любила, ну и тем более как она любила. Слегка куснув Юстман за нижнюю губу, парень опустился к шее девушки, словно вампир, от которого через любую секунду можно ждать укуса. Но Генри не был созданием ночи. Его поцелуи были нежные, плавные, какие-то невесомые и в то же время глубокие. Он был настолько увлечён физической красотой Одетт, что даже и не заметил, как та избавила его от джинс. Кэвилл воспринял это, как явное сопротивление его доминантности, и недовольно зарычал. Девушку, это, как обычно, не смутило, и в результате Генри нагло повалили на кровать, жутко испугав, спящего там Мистера Битла. Штаны Кэвилла необычным образом оказались на распахнутой двери. Парень постарался расслабиться, но у него ничего не выходило. Одетт его не на шутку раздразнила, да и был он, так сказать, уже на пределе. Затащив девушку на себя, Кэвилл стал покрывать поцелуями её тело: грудь, живот, бёдра – он так давно уже не пробовал на вкус эту сладкую приятно пахнущую кожу. Генри истосковался по Одетт ещё больше, чем думал. Немного стыдно было думать, что данные мысли приходят именно в постели, но он ничего не мог с собой поделать.
Дойдя до точки кипения, Кэвилл совершил быструю рокировку, и снова оказался сверху. Её глаза смотрели на него ярким блеском, любовью, каким-то особенным взглядом, который он видел только, когда они оставались наедине. Наступило какое-то лёгкое затишье, после всего этого урагана. Генри легко смахнул прядь волос со щеки девушки, чтобы ничто не закрывало её красоты от него. Она была такая чистая и невинная, несмотря даже на всё то, что сейчас происходило в этой комнате. Кэвилл коснулся ладонью её груди, почувствовал, как в такт его сердцу бьётся её. Бьётся громко, волнительно, как в первый раз. Генри был настолько близко к ней и волновался, как мальчишка, сам не зная почему. Каждый раз он старался быть таким, какой есть и в то же время ни в чём не разочаровать Одетт, даже если приходилось прятать какие-то свои вредные качества. Он наклонился и с благодарной любовью поцеловал девушку. Это была благодарность парня за то, что она с ним; за то, что делает его лучше с каждым днём; за то, что любит его, и даёт ему любить её.
- Я так по тебе скучал, - невнятно прошептал он в губы Одетт и овладел ею. Уже ничто не могло оттянуть столь волнительный момент. Из Генри вырвался громкий стон, он прижался к девушке всем телом, равномерно двигаясь, получая чисто физиологическое наслаждение, а так же любовь этого ангела, который обнимал его. Кэвилл, правда, недолго смог удерживать весь тот пыл, который собрался в нём за столь долгое время. Темп стал увеличиваться, дыхание стало учащаться, а крики наслаждения, столь приятные его уху, вырывались всё более активно. Парень опёрся на спинку кровати обеими руками и слегка не рассчитал набранную за всё это время в спортзале, силу. В результате, дерево треснул, а Генри чуть не разломал спинку пополам ещё больше, - чёрт! Кто вообще так кровать делает!? – Прорычал Кэвилл и снова вернулся к Одетт. Правда, что-то уже изменилось, и девушке не сиделось на месте. Генри нахмурился и понял в чём дело, только тогда, когда с громким «Ауч!» свалился с кровати на спину вместе с половиной постельного белья. Парень посмотрел на Юстман слегка недоумённо, а та лишь отвечала насмешливым довольным взглядом и движениями бедёр, которые могли сразить Кэвилла наповал и без довольно ущербного приземления на пол. Уже ничто не удерживало Генри от того, чтобы завершить всё это, кроме желания доставить ещё больше наслаждения Одетт. Он доставлял ей волну эмоций, как только можно. Целуя, нежно и в то же время настойчиво проводя ладонями от талии до полушарий её грудей, прижимая бёдра девушки к своим – это доставляло даже больше удовольствия ей, чем ему, но Кэвиллу это нравилось. Нравилось, вот так вот доводить Юстман до изнеможения, слышать эти стоны, ощущать её дрожь всей своей плотью. Но, вечно так быть тоже не могло, а жаль. Генри был на грани, кричал в унисон Одетт, пот стекал по их телам, а любовь куда-то делась, на время, уступив место плотским желаниям. Последний рывок, и всё остановилось….Приподнявшись, Кэвилл крепко сжимал в своих крепких объятьях Юстман, не хотя отпускать её. Последний поцелуй, и они уже оба валялись на полу, шумно вдыхая воздух. – Это не было…слишком…быстро? – Странно, что Генри хоть это пришло в голову, так как глаза затмевала какая-то чёрная пелена, вместо белоснежного потолка.
Поделиться602011-12-08 21:09:51
Забывать о том, что сейчас совершенно не нужно, о том, что сейчас совершенно неважно. Просто забыть, что есть кто-то еще. И о том, что возможно ее кто-то сейчас где-то ждет. Может где-то ругается с кем-то ее агент, может, пытается сейчас ей позвонить на телефон, может где-то простаивает фотограф и нервничает, швыряя вокруг камеры. Может где-то потом, землетрясение, какая-нибудь катастрофа или просто конец света… Забыть о том, что сейчас неважно. Жить и дышать тем, чем хочешь. И это не эгоизм. Это просто жажда свободы. Делать то, что хочется тебе, а не то, что хотят видеть от тебя другие. Дышать полной грудью и не бояться, что ты задохнешься от нехватки кислорода. Не бояться, что кто-то тебя осудит, а если и сделает это, то тебе это будет неважно. Это не будет таким ударом, как прежде. Таким уколом, как раньше… Как хорошо, что как раньше уже не будет никогда.
Теряться в мыслях, путаться в догадках, снова и снова пропадать в собственных эмоциях и чувствах, словно в какой-то непроходимой лесной чаще. Растягивать секунды и превращать их в минуты. Как же иногда порой хочется превратить мгновения в вечность… Ей бы хотелось заморозить время, остановить, сделать так, чтобы она не утекало сквозь пальцы подобно воде. Как можно дольше быть с ним, и не брать более никого в расчет. Ни друзей, ни знакомых, ни коллег, ни прочих людей, что могут появиться на горизонте и пусть непродолжительно, но встать между ними, прикрывая это работой и прочими глупостями. Но даже завтра это будет как минимум невозможно. Какой итог? У нее есть сегодня, у нее есть сейчас. У ней есть он и больше никого. Практически все так, как в собственных мыслях. Улыбаться этому где-то глубоко в душе и точно так же винить себя в беспечности и даже чуточку переживать из-за этого.
Снова и снова целовать его, живя лишь одним дыханием с ним, живя лишь этим. Снова и снова пробовать его поцелуи на вкус, словно это было самое любимое. Самое желанное, самое редко и оттого безумно дорого лакомство на земле. Наслаждаться его близостью, такой сводящей с ума. Наслаждаться тем теплом, что уже не грело – обжигало, превращаясь в безудержный огонь страсти. И продолжать купаться в этих ласкающих языках пламени, не взирая ни на что, думая лишь друг о друге.
Какая-то быстрая смена обстановки, какой-то грохот и звук разбитого стекла. Юстман даже не смела и мысленно возмутиться по тому поводу, что в ее доме устроен очередной погром. За все то время, что они были вместе она уже успела порядком привыкнуть к этому, и даже отчасти это ее не только забавляло, но и заводило. Что-то жутко неудобное и сорвавшийся с ее губ смешок. Большой глоток воздуха и попытка остановить неумолимо бьющееся в груди сердце. Перехватить глазами его взгляд и на мгновение замереть. Нелепая попытка устроиться по удобнее на этой, по всей видимости, тумбочке и взгляд, зацепившийся за его улыбку. То ли просто так, то ли от того, как она сидела и ерзала на месте. Неважно. Ее губы медленно растянулись в улыбке. Ища что-то в подобных мелочах, она всегда это находила. И какое-то немыслимое спокойствие разлилась внутри, даря ощущение того, что если он есть у нее, то ей под силу все. Что ей будет осуществимо все. Разве многие люди могут вселить такое чувство в других?
Прикосновения его рук, что заставляли каждую клеточку ее тела наполняться каким-то стремительным волнением, желанием, трепетом, любовь, вожделением, чем угодно. Знал ли он, что ее тело каждый раз так волнительно реагирует на его прикосновения? Скорее всего, да, а потому так умело это использовал. И в кои веки, вечно действующая вопреки и наперекор, она не была против этого. Буря эмоций, вызванная и разлукой, и той нелепой ситуацией на кухне, и такой резкой сменой их общего настроения, заставила Одетт что-то негромко и невнятно простонать ему в губы, практически обрекая этот стон на то, чтобы быть утопленным в очередном поцелуе. Ощутив его дыхание на своей шее, почувствовав прикосновение его губ, дарящих такие необычайно нежные и волнительные поцелуи, брюнетка отчаянно выдохнула и на мгновение задержала собственное дыхание, будто бы прислушиваясь к сердцу, которое тоже так нелепо застыло в ожидании чего-то, медленно пропуская удар за ударом. Чуть склоняя голову на бок и позволяя ему, нет, скорее мысленно упрашивая его нее прекращать это сладкое действие, заставляющее кровь в ее венах бежать раза в три быстрее, ее ладони легли на его грудь, растирая и лаская ее, скользя к ребрам и мускулистому животу, опускаясь чуть ниже, цепляясь пальчиками за джинсы, и ловко расстегивая их. Ему это не понравилось? Она с неподдельным умилением ответила на какой-то недовольный выплеск эмоций и что-то, с видом самой довольной кошки, промурлыкала ему на ухо, в довершение игриво прикусывая мочку его уха и сладко усмехаясь. Юстман не стала придавать этому значения и слегка неожиданно толкнула его по направлению к кровати. Не вспомнив про бедного кота пять минут назад, а услышав лишь сейчас его истошный вопль и шипение, она бросила взгляд в сторону убегающего несчастного животного. Голодом не заморит, так напугает до смерти.
И словно пользуясь улученной минуткой собственного превосходства, она так небрежно и по-хозяйски расправляется с его джинсами, стаскивая их с владельца и бросая куда-то в сторону, не думая о том, куда они улетят, и что будет в результате их приземления. Маленький погром в квартире? Не такой уж и маленький, чтобы со стороны подумать и уверенно сказать, что это натворили лишь два человека.
Какое-то беспокойство охватило ее сердце, воздуха катастрофически не хватало. Ее тело объяла волна какого-то непонятного, но уже знакомого чувства, отдаленно напоминающего странное волнение, которое заставляло ее нуждаться в тепле Генри, желать прикосновения его кожи к своей, тереться об него и ласкать его ответно его ласкам, отдавая ему свою любовь прикосновениями и поцелуями. А он все целовал ее тело, целовал ее губы. И поцелуи Одетт становились все более страстными и просящими, в какой-то момент она ловила его губы и целовала так, словно он был ей необходимее, чем воздух, хотя дышала она с трудом. Их прерывистое дыхание смешивалось в один поток, и она едва ли слышала свои, перемешанные с прерывистыми выдохами стоны. Оказавшись на спине и почувствовав разгоряченной кожей холодную ткань сбитого покрывала ее собственной постели, она невольно вздрогнула. Как-то приятно… Старалась дышать равномерно, но получалось плохо. Смотрела в его глаза – и видела в них столько всего, сколько нельзя сказать всеми словами, что были в этом мире. Замирать, трепетать, желать утонуть в этом проникновенном и любящем взгляде. На мгновение прикрыть глазки от нежного прикосновения к ее щеке. Не успеть потянуться к его губам, как уже почувствовать неимоверно сладкий поцелуй на своих. Не безумная и сжигающая страсть, нет, скорее теплая и оберегающая любовь. Именно так, не иначе. Красноречивее всяческих слов… Желаннее всяких признаний.
- Люблю тебя, - прошептала она, смешивая его дыхание со своим, касаясь его губ и заставляя их слова сливаться в невнятные признания, но понятные им. Почувствовав его в себе, она сильно закусила губу и поддалась всем своим телом навстречу его движениям. Стало так непреодолимо жарко, отчего ее дыхание стало таким тяжелым, а сердце сжалось до крошечных размеров. Так жарко, будто она сейчас попала в самый очаг пожара, словно языки пламени так и касаются ее. Одетт зажмурила глаза и откинула голову назад, не упуская желания и возможности почувствовать то наслаждение, что разливается по ее телу. Даже не сдерживала ни один из своих стонов, не скрывая и ни пряча за сомкнутыми губками ни единого. Внутри все перевернулось, в ее маленьком мире произошла какая-то революция, словно меняя все с ног на голову. Ее дыхание учащалась, с ее губ неоднократно срывалось его имя, ее сердце билось как заведенное, изредка то останавливаясь, то снова начиная свою работу с бешеной силой. Каждое следующее движение становилось все быстрее и быстрее, и она изгибалась всем телом, стараясь не упустить ритм и возможности сделать его намного быстрее. И немного взволнованно дернулась, услышав весьма странный звук и даже попытаться засмеяться, поняв всю суть. Зато теперь она не осуждала себя за то, что они вечно обходили постель стороной… Нет, всякое бывало, но сломать кровать? От одного этого словосочетания хотелось усмехнуться и нелепо прикрыть глаза ладошкой. Стоило ему на мгновение отвлечься, Одетт попыталась перекатить его на спину, но видимо кто-то что-то где-то не рассчитал и вместо удовлетворенного восседания на своем любимом мужчине, они с грохотом свалились на пол. Снова. Вместе с подушкой покрывалом… И наполовину свисшим одеялом. Бросив на Генри хитрый взгляд, словно так и должно было быть, она удержала себя от очередного смешка, который вот-вот так и намеревался сорваться с ее губ, Юстман, не прекращая свои движения и уперевшись руками в его грудь, склонилась к нему и прильнула к его губам.
Дыхание срывается, голос практически сошел на нет, мучавшая ее волна достигала своего пика, казалась уже невыносимой, и в одно мгновение она почувствовала, как эта волна накрывает ее с головой. Она задрожала, словно натянутая струна. Громко вскрикнула и закрыла в бессилии глаза. Ее спинка снова изогнулась в своей совершенной пластике, она подалась грудью вперед. По всему телу раскатилась невероятная сладость. Какое-то дикое, знакомое ей наслаждение уносило ее от реальности в невесомость. С ее губ слетали учащенные громкие крики и стоны. Дыхание обрывалось. Она словно растворилась в этом всем. Еще один его поцелуй, всего один.
- Быстро? – обессилено выдохнула она, лежа рядом с ним, и, нащупав рядом свалившуюся подушку, ткнула ей в Кэвилла. Приподнявшись на локте и убрав с лица спутанные волосы, она посмотрела на него, - Это было… впечатляюще, - не скрывая довольной улыбки и не лишая себя возможности чмокнуть его в губы, произнесла она, вновь откидываясь на спину. Выровняв свое дыхание, но не вернув себе хотя бы малейшее желание подниматься и что-либо делать, Одетт просто повернула голову в сторону. И наткнулась на разбитую лампу, разбросанные журналы и какие-то мелочи с тумбочки, повернув голову в другую сторону – и, увидев висящие на двери джинсы, она еще больше удивилась. Вспомнила про сломанную кровать и решила больше не озираться по сторонам, словно боясь увидеть взбешенного их выходками кота. – И разрушительно, - не упустила случая сделать вывод она.
![[STYLE PHOTOSHOP]](https://i36.tinypic.com/2rrki69.gif){kind=small}
