С детства знакомая тяжелая дубовая дверь с пожелтевшим от времени изгибом ручки. Три шага и простой стук в дверь, чтобы увидеть ее заспанные глаза и милую растерянную улыбку, от которой всегда веело какой-то летней свежестью и теплотой. Два расплывчатых слова и крепкие, не терпящие возражений объятия, чтобы заставить ее забыть обо всех обидах и снова стать той маленькой Демз с соседней улицы, вместе с которой она лепила куличики и бросалась репейником в дворовых мальчишек. Робкий стук дрожащей от холода и озноба рукой, сердце тяжело стучит где-то на дне, словно выброшенная на берег рыба, которая отчаянно бьет по земле хвостом, ловит жабрами ненавистный, отравляющий воздух. Легкий скрип двери, и ее смущенная фигурка на пороге - каждая черта лица, каждый изгиб как напоминание об их былой дружбе, о тех моментах, что они делили вместе. Неужели  это действительно они? Те две девчонки со вздернутыми носами и горящими глазами, сидящие на крыше и мечтательно смотрящие на ночное небо? Падающая звезда, сжатые до белизны кулачки и такое детское желание всегда быть вместе. Всю жизнь, во что бы то ни стало.

Селена подняла глаза на Деми, и закусив дрожащие губы, сглотнула нарастающий ком в горле. Не сорваться, не заплакать, не заставить ее волноваться, переживать все то, что ей пришлось  пережить этим утром.  Девушка зажмурилась, и сдавливая поток нахлынувших слез, прижала окоченевшую ладошку ко рту – в горле неимоверно жгло от подступающих рыданий, которые готовы были вырваться наружу в любое мгновение. Секунда, две…Мокрые горячие следы на щеках, слезы затекают за ладошку, приторная соль на языке – снова этот ненавистный вкус разочарования.

-Дем…-не договорив, Селена рывком приблизилась к девушке, и, зажав ее в объятиях, наконец дала волю эмоциям. В таких ситуациях ей было трудно оставаться одной и, слушая свои сбивчивые и порой противоречивые мысли, строить какие-то предположения, догадки, пытаться убедить себя в собственной невиновности. Ей нужно то дружеское плечо, на которое можно положиться и знать, что где-то там есть человек, который позаботится о тебе. Всегда. Таким человеком была Деми. Сколько бы ошибок Селена ни делала в своей жизни, рядом всегда была она – ее любимый ластик, который всегда с преданной улыбкой уничтожал за девушкой все ее плохие воспоминания, все прошлое, от которого хотелось избавиться.  Жизнь без Деми? Ее не бывает.

-Пожалуйста, прости меня. Прости за все, что я заставила тебя пережить. Ты нужна мне. Пожалуйста. –  и опять же, кто сможет понять весь эти скомканные прерывистые хрипы, которые и словами-то назвать страшно? Только она. Трудно судить со стороны, но Селена и вправду знала, что чувствовала сейчас ее зажатая в тиски маленьким рыдающим комочком подруга- она знала и то, что в этот момент было у нее на уме. Знала, научилась распознавать и предугадывать ее реакцию на все, что происходило вокруг, - что-то вроде рефлекса, а точнее очередной привычки, от которой она не сможет избавиться уже никогда. Угадать? Ей больно оттого, что она так просто заявилась к ней домой и начала изливать душу, словно ничего не произошло, словно это не она пару дней назад кинула ее на произвол судьбы посреди торгового центра, словно она не променяла их дружбу на еще одно свидание с Джастином.

Джастин...В голову резко вонзается острая игла размером с перочинный ножик, медленно, издевательски проворачивается по часовой стрелке и с каждой секундой входит еще глубже - по сантиметрам, милиметрам, постепенно убивая в девушке разум. Так глупо и так наивно надеяться, что после всего что они пережили за эти дни, подобного никогда не произойдет, и все будет как в сказке: он, его белый конь и огромный сказочный замок, в котором они будут жить, пока смерть не разлучит их. Нет, они всегда будут ревновать друг друга, всегда будут бояться, что будет другой, другая, тысячи других. Всегда тот страх оказаться брошенным, ненужным, словно вышедшая из моды тряпка. Всегда то чувство паники, когда его нет рядом, и ты лихорадочно пытаешься собраться с мыслями, уверить себя, что он в порядке, что он сейчас так же думает о ней. Что ему можно доверять. И она доверяла - по-собачьи преданно, незаметно зализывая раны от внутренней боли, которой было трудно делиться с другими людьми. Как объяснить человеку, что ты его любишь? Что ты не можешь заснуть, не получив от него смс-ки с пожеланием спокойной ночи, что от запаха его одеколона в квартире у тебя начинают порхать бабочки в животе, что от мимолетных взглядов и улыбок, что он бросает своим чокнутым фанаткам, в тебе по-прежнему молча умирает частичка души? Она не хотела его делить. Ни с кем. Ни с фанатами, ни с родителями, ни с друзьями, она хотела быть с ним 24 часа в день, 7 дней в неделю и всю жизнь. Хотела. Но знала, как много значат для него и фанаты - его жизнь, его кислород, его вдохновение, и родители, и те же друзья. Отдать частичку Джастина Бибера - жертва, с которой тяжело жить и трудно смириться, но оторвать его от всего того, что ему дорого - это еще хуже. Уж лучше убивать себя, чем заставлять его чувствовать себя несчастным. Черт бы побрал эту любовь..

Отредактировано Selena Marie Gomez (2011-10-01 00:36:54)

Девочка с глазами цвета корицы, бисквитной улыбкой и глупой верой в то, что в мире нет злых людей, когда  ты наконец поймешь, что вся боль и все разрушения, которые ты упорно не хочешь замечать вокруг себя, только твоих рук дело? Когда наконец найдешь в себе силы взглянуть на лица близких тебе людей и увидеть все то, от чего ты отчаянно пытаешься сбежать? Скольких людей тебе еще нужно морально убить, чтобы признать: весь тот мир, все стены, которые ты строила вокруг своего замка больше не существуют? Риторический вопрос? А она знала ответ: для этого нужно лишь двое - лучший друг и любимый человек. Так глупо. Причинить боль единственным людям, из-за которых ты до сих пор борешься, до сих пор улыбаешься на камеру, когда на душе скребут кошки. Почему? Потому что неважно, читая угрозы на твиттере или утопая в бесконечном потоке критики и неодобрения, рядом есть и всегда будут те два человека, которые не дадут тебе упасть на колени, остановиться, сдаться перед самой финишной чертой. А теперь их нет. Она собственноручно убила частичку их души, неосознанно, как маленький ребенок, уронивший горящую спичку. Но разве это умаляет ее вину как и умаляет пожар, вспыхнувший по вине ребенка? Нет.

–Зачем. Зачем ты пришла? - Селена подняла глаза и, невольно вздрогнув от заданного вопроса, качнула головой. Казалось бы, простой вопрос, который не требует ничего, кроме искреннего односложного ответа, но как же трудно признаться Деми, признаться самой себе, что идти ей больше некуда. Не к кому. Были и другие друзья, сотни приятелей и знакомых, с которыми она ходила в клубы, на вечеринки, премьеры и награждения, но все они так и оставались серой массой людей, прячущихся по норкам при любой просьбе о поддержке. А она была с ней всегда. С самого начала, с первой улыбки, с первых слов, с первого прикосновения крошечных ручек.

Селена сделала несколько шагов, и сев напротив Деми, опустила глаза в пол. Всего пара секунд, чтобы решиться, чтобы сказать это вслух и навсегда сбросить с души пятитонный камень, тянущий вниз. Хотя куда уж ниже... Вдох. Выдох.
-Мне некуда больше идти. - девушка отрывисто выдохнула, и облокотившись о твердую поверхность стола, запустила руки в волосы, каскадом спадавшие с плеч. Сказать ей про Джастина и тем самым облить бензином еще недотлевшие руины их дружбы? Или молча умирать на полу своего собственного замка, ожидая ее приговора? А выбора не было. Если Деми не сможет ее простить, выгонит ее на улицу, отрезав любой шанс, самую крохотную надежду на то, что все может стать как раньше,  это будет концом.  Она вернется домой, закутается в любимую футболку Джастина, на которой еще остался его запах, и накачается таблетками, чтобы больше никогда в жизни не причинять боль любимым людям. Где он, что он сейчас сделает, в порядке ли он? Почему нельзя просто набрать его телефон и услышать короткое, родное "да?", почему нельзя просто снова любить друг друга, как раньше? А в глазах пусто. Наверное даже у зеркала души есть своя критическая точка, когда сердце уже физически не может больше выдавливать из себя чувства, отражать в глазах боль, которая теперь уже густым осадком садилась куда-то совсем на дно.
– Почему я делаю всем больно, Дем? – с искренним ужасом поинтересовалась девушка, глядя сквозь фигурку подруги. – Бог дал мне любимую работу, друзей, дал мне тебя и Джастина. Дал мне смысл жить. Тот смысл, который он не дал другим людям, более достойным, чем я. А я все разрушила.  Сама не знаю как. - Гомез слабо улыбнулась, и прислонив ладошки ко рту, слабо подышала на них - едва теплое дыхание на мгновение зажгло в теле какую-то искорку. -Если ты не захочешь меня видеть, я пойму, правда. Просто скажи, и я уйду. – Селена поднялась со стула, и находу вытирая поплывший от нескончаемых потоков слез макияж, направилась в сторону входной двери. Не потому что хотела, чтобы Ловато удерживала ее, просила остаться лишь из жалости,  а потому что не могла больше терпеть ее по-щенячьи грустного взгляда, который буквально кричал в лицо: "Ты предала меня".