Как можно чувствовать себя, после крайне бурной ночи? Истощенной? Усталой? Может счастливой? Моника просто лежала в кровати, и смотрела в потолок, хотелось курить. Безумно. Сигареты лежали в маленькой сумочке, которая сейчас неизвестно где была. Белучи стала вспоминать вчерашний вечер и ночь, обрывки воспоминаний всплывали в голове и так же быстро гасли где-то. Вот они оказались на каком-то мероприятии. Потом ресторан, вино. Клуб, много алкоголя, боли голова. Да, именно так. Потом машина, поцелуи, дом. Да, точно, раздеваться они начали еще с холла. Скорее всего сумку стоило искать именно там. Она взглядом обвела спальню, и, о чудо, на подоконнике лежала пачка сигарет. Медленно сев на кровати, Моника потянулась, Ее тело соблазнительно изогнулось. В душе был слышен шум воды - Маршалл встал раньше ее, наверное не хотел будить. Да, в сущности Белуччи и не спала, просто полежала с закрытыми глазами, расслабилась, слушая тишину и собственные мысли. А их было ой как много.
Легкой поступью, синьора добралась до окна и достала сигарету из пачки. Не дамская, конечно, но все же лучше, чем ничего. Щелкнула зажигалка. Затяжка. Длинная, с наслаждением, как-будто это спасительный глоток воздуха на Луне. Она непроизвольно перевела взгляд на пейзаж за окном. Где-то внизу спешили люди. Моника не могла понять, чем Маршалу нравится жить в железо-бетонной квартире, это ведь как коробка, в которой нет ни пространства ни времени. Четыре стены - ни влево, ни в право не сделать лишнего шага.
Сигарета медленно тлела от затяжек. Докурив ее до середины - затушила в, тут же стоящей, пепельнице. На губах появилась довольная улыбка. От вредной привычке так просто не избавиться. Она пыталась. Да. Пыталась. Она даже искренне верила в том, что пыталась. Смешно. Такое не бросают. Не она. Дело не в том, что у нее нет силы воли, а даже немного наоборот. Бросить курить, все равно, что лишить себя возможности исповедоваться раз пять в день. Одна сигарета заменяет ей поход в местный приход. Как неприятно звучит. Когда она, истинная католичка, была последний раз на службе? Ой, сложно вспомнить, все ее присутствия там, за взрослую, осознанную жизнь, можно пересчитать по пальцам. В детстве-то родители очень строго к этому всему относились. Каждое воскресенье в душное помещение. Это надоедало девочке. Наверное, поэтому, сейчас она не часто бывает на подобного рода мероприятиях.
И все же, надо было найти вещи. Моника решила начать со спальни. Найдя свое нижнее белье, она сразу же натянула его на себя. Печально. Тут не было видно платья. Нигде, поэтому пришлось выйти в коридор. Да, как и задумывалось, оно лежало на ступенях. Черный шелк струился вниз, и напоминал, своего рода - ручей. Подняв предмет своего туалета она одела его, спускаясь дальше и поднимая вещи Маршала. Туфли и сумка лежали почти рядом. Обув ноги в ужасно неудобные колодки, она поднялась назад. Осмотрев "полигон" разрушения, Моника оценила, что не все так плохо. Подушки были разбросаны по полу у кровати, смятое белье. Собственно, на этом и заканчивались разрушения. Она решила при прибрать. Да и надо было занять чем-то голову. Глаза боятся - руки делают. Через пару минут постель была убрана, она начала складывать вещи Маршала и ее насторожила странная выпуклость кармана джинс парня. Девушка сунула в него руку, и нащупала что-то шелковое и маленькое, пальцы непроизвольно выудили эту вещицу на поверхность. Стринги. Красные, откровенные. Шелковые. И явно не Моники. Она свое белье отлично помнила. Внутри итальянки стало все закипать. Медленно, с чувством. Она зло смотрела на предмет гардероба какой-нибудь молоденькой красотки и перевела взгляд на дверь. Захотелось ворваться к нему в душ и избить его тем, что она держала в руках, но актриса кое-как себя удержала, и заставила даже успокоиться, села в кресло, закинув ногу-на-ногу.
Достало. Все. В этот раз он не отвертится отговоркой: "Это не мое".
Злые глаза буравили белую дверь. Вскоре мужчина выключил душ, и было слышно, как разъехались створки кабины, его шаги по кафелю. Тонкие изящные пальцы выстукивали что-то на подлокотнике кресла.