Франция, Альпы
Страница: 1
Тема закрыта
Сообщений 1 страница 19 из 19
Поделиться12012-02-12 19:42:38
- Welcome to Hollywood
- Зарегистрирован: 2010-04-02
- Приглашений: 0
- Сообщений: 4456
- Уважение: +124
- Провел на форуме:
14 дней 6 часов - Последний визит:
2013-09-01 21:14:46
Поделиться22012-02-12 21:12:15
начало игры.
внешний вид.|на данный момент.
люди думают, что судьба - это то, что должно случиться. на самом деле судьба - это то, чего не должно случиться [c]
Страшно ли отпускать то, что никогда не было твоим. Можно ли забыть то,чего никогда не знал. У тебя ничего не отбирали, просто не позволили дотянуться. Скомканные мысли в голове и горле. Чувство подобно марле, подобно бинтам, подобно нам. День напролёт боюсь каждого шороха, каждого звонка, каждого сообщения той девочки, которая, сказала: сама не своя, сама не твоя. Так мало звуков, что даже кажется, будто дышишь внутри себя. Будто вовсе нет ничего, что способно заставить меня пошевелиться, а глаза закрываются и каждая ресница, точно последний лист под дождём. Мысли обрываются воспоминаниями, сны сообщениями, кто – то вечно обрывает связь, не давая услышать главного. Волнение накрывает с головой, точно одеяло, не давая вздохнуть раз, выдохнуть – два. И в эту минуту так спит весь мир, смотря серо – зелёными глазами в обрамлении длинных тёмных ресниц вокруг и выдыхая раскалённый февральский воздух, подперев руками голову, а на щеках образовывается лёгкий румянец, а в голове много мыслей, и та девочка, что снилась когда – то : с чёрными короткими волосами, с серыми глазами, о которой когда – то мечтал, и мысли то, мечты мои бьются о берег; так пасмурно и слышно, что где – то уже стемнело, а здесь только солнце заходит за горизонт, там , наверное лучше чем здесь, там спокойно, там читают Уайлда вслух, шепчут что – то тихо так, невзначай подходят, держат за плечи нежно, а потом, положив голову на колени засыпают, сложив руки «лодочкой» , где – то там, так далеко, так тепло, но мы ведь гордые существа, мы сидим где – то под небом и смотрим на всех с высока; сегодня был прекрасный день, сегодняшним рассветом солнце так крепко обняло лучами весь город, что казалось, будто по всей Земле, всё солнце над городом. На золотых нитях облака подвешены к небу, что сегодня гораздо глубже озёра Одних Глаз, и так же быстро, как встречал день с рассветом солнце, оно так же быстро заходит за горизонт, согревая красные щёки последними лучами солнца сегодняшнего дня; и я смотрю вокруг : узкие, ещё не проторенные тропы разбросаны по лесу, тут и там, где до сих пор ни разу не ступали наши ноги. Хотелось заблудиться, потеряться, остаться, будто случайно, из – за себя. Под музыку ветра верхушки деревьев щекочат небо за облака, осторожно сливаясь с ароматами леса. Гладь реки , заключающая в себе всё небо, точно соревновалась с ним глубиной, звеня, шурша, мерцая, бежала вслед за облаками. И если бы у вас вдруг закружилась голова, открыв глаза , вам не сразу стало бы ясно, где небо, а где мокрые зеркала; шелест листвы, напоминающий страницы из старых тетрадей,что вечно с собой как память о самом главном, убаюкивал и будто шёпотом просил не открывать глаза; лесные тени, то и дело сгущались позади, точно впуская лишь меня в свои призрачные глубины, закрывая плотно за мной дверь. Всё вокруг – оромный мир, переливается, трепещет, сливается со мной, вручая по билету в весну. И да, здесь, в каждом звуке, в каждом дуновении ветерка обитают духи, и голоса их эхом проносятся у меня в голове. Всё вокруг покрывается такой красотою, далёкой, но в то же время такой близкой, неизведанной, что не вздохнуть, не взлететь над этой картиною; и вспоминаю я, что где – то рядом, лежит фотоаппарат, что так долго пролежал на холодном снегу, что стал ледяным и некоторое время пришлось разогревать объектив пальцами рук, и некоторое время назад встав со снега делаю несколько фотографий шикарной местности, от вида которой, дух захватывает и февральский воздух разъедает лёгкие, скатываюсь по небольшому склону вниз поправив чёрную шапку, что в какой – то момент съехала со лба, закрыв глаза, фотографирую, смотрю вокруг, ища глазами ещё одно место, что можно было бы запечатлить на плёнку, что хотелось бы, что осталось в памяти, искать различные ракурсы, разглядывать лица людей; то, что так надо, когда устаёшь так, что что – то под рёбрами начинает болезненно выть, просто очень нравится, просто февраль в кровь вбит железными гвоздями, знаешь же обо всём; фотографии, замёрзший объектив, желание, слиться с природой, влюбляясь в каждый уголок этой местности, перестав думать, и вдруг, в определённый момент я поворачиваю голову и вижу её, – стоящую впереди, закусившую губу и смотрящую куда – то вперёд, и впервые за долгое время я как последний дурак съезжаю на подошве обуви по склону, держа в руках фотоаппарат, выдыхая воздух, что клубами дыма выходит изо рта, и перейдя со скольжения на ход медленно подхожу к ней, дабы не спугнуть напористостью и желанием снять на камеру; – Извините, – положив руку на её плечо внятно говорю я, отчего она поворачивается и взгляд мой ловит её слегка испуганные и расширившиеся глаза, что не может не улыбнуть, – Если я вас испугал, это не нарочно, я хотел спросить у вас. – лёгкий ветер заставляет укутаться в шарф, а ветер аккуратно, будто боясь нарушить таинственную встречу двух незнакомцев, перебирает пальцами по моим волосам . – Вы очень красивая, можно сделать несколько фотографий с вами, на память? – и в ямочках на моих щеках собирается все нежность, на которую только способен человек, и я, не прекращая улыбаться смотрю на неё, – вот если бы этот миг никогда не кончался. И глаза наши встречаются, и удивляюсь я, красоте её, естественности её, улыбке не наигранной, в её глазах собираются все оттенки синего, а пока солнце медленно заходит за горизонт, не столь ясное солнце встречает синий взгляд, зрачки ,подобно осколкам изумрудно – бутылочного стекла, переливаются от каждого лучика. Я так легко говорю обо всём, что вижу здесь и сейчас: о человеке, земле, небе, о человеке в земле и человеке в небе. Жмурюсь, оборачиваюсь на звук за спиной, а слова всё текут и текут незаметно, и тут же забываются, соскальзывая с губ.
Отредактировано Hugh Jackman (2012-02-12 22:38:40)
Поделиться32012-02-12 22:59:27
<--- откуда-то
Она жмурится. От очередного порыва ветра и мелких снежинок, что летят в лицо, попадают в нос, слепят глаза и оседают на одежде. Поправляет рукой в теплой варежке выбившуюся черную прядь и подавляет желание сдернуть с головы шапку. Знает, что так будет холодно. А сейчас жарко. Лыжный костюм сидит хорошо, но в то же время доставляет некое чувство дискомфорта. Но Руни тут же забывает об этом, когда видит этот белый край, что раскинулся перед ней. Все эти заснеженные пики, что уходят наконечниками копий ввысь, за облака, теряясь по пути к небу, горные склоны, на которых лежит хитрый плут, что зовется снежным покроем. Он кажется таким прочным, но сделаешь шаг, и ты в белой тюрьме, где стенами и замком тебе служит толща снега. А где-то там пестрой зеленью мелькают ели или другие хвойные деревья. Но она любила эту опасную красоту природы, дикую, необузданную, словно шумящий поток. Любила всем сердцем и душой, настолько, насколько самозабвенно может любить человек. И еще Мара ощущала себя свободной, поразительно свободной. Здесь, в вышине гор, подальше от людской суеты, от мелочности людей, что копошатся дни напролет, зарываясь в бумажные горы. Здесь все было совсем не так. Пьянящее чувство вседозволенности. Вот что это было. Оно окрыляло.
Она сбежала. Да, Патриция Руни Мара сбежала. Открыла шкаф, побросала все необходимые вещи в большую сумку и скрылась в самом раннем часу. Только чтобы не пересечься в очередной раз со своей дражайшей сестрой, только чтобы не уворачиваться от летящих в нее книг, что с глухим стуком ударялись о стену и падали на пол. Боже, как она ненавидела ругаться. И свою сестру. Да, сейчас она ее люто ненавидела. Гребанная истеричка. И скрыться во Франции, подняться на одни из самых красивейших гор мира. Это было потрясающе. Начитавшись романов Жана-Кристофа Гранже, Руни как маленький запуганный ребенок сначала нервно озиралась по сторонам, боясь обнаружить в расщелине скалы закоченевший труп с вырезанными глазами. Но потом успокоилась. Игра воображения не стоила ее нервов. И она позволила себе просто наслаждаться. Местом, временем и самой собой. Сбежав от семьи, работы, шумных компаний, незадачливых поклонников, от всего, обманув свою жизнь. Ведь можно урвать мгновение у вечности. Можно. Она в этот верила. Наивно, но верила. Она всегда была в какой-то степени наивной и маленькой, слишком юной для осознания некоторых фактов. Но она наслаждалась этим. Потому что знала, это даровано единицам, и она в числе избранных счастливчиков.
Снег снова летит в лицо, она уворачивается от снежинок и крепче сжимает лыжные палки. Непонятно почему и отчего, но ей хочется смеяться. Нет, не так. Хохотать, заливисто, искристо, заразительно. И улыбаться как дурочке. Она ощущается себя такой счастливой. И не надо давиться жизнью, задыхаться, проталкивать сквозь горло, чтобы сделать очередной вздох. Она свободна и от этого. У нее вдруг выросли крылья, и их размах огромен, он знаменуют полную и абсолютную свободу. Мара уже заведомо страшится того дня, когда надо будет покинуть эти французские Альпы.
Она скользит по пушистому снегу, по едва заметной лыжне. Подъезжает к спуску. Девушке он кажется слишком маленьким и не таким крутым, не таким, чтобы дух захватило. Она оборачивается и смотрит наверх, туда, в самую высь. Ей хочется подняться как можно выше, чтобы красная жидкость, что струится по артериям, забурлила, закипела, чтобы в голову ударил адреналин, заставив испытывать нереальные ощущения. Полета, свободы, радости, счастья и быть может мечты. Да, эта с виду хрупкая девушка отнюдь не чурается экстремальных видов спорта, а наоборот, стремится с ним. А еще потрясающе играет в футбол. Да и вообще, обладает отличной спортивной подготовкой. А по Руни не скажешь. Она кажется слишком хрупкой и женственной для подобных увлечений, но внешность сильно обманчива и любит водить за нос.
Ее щеки горят от колющего мороза и нервно возбуждения, что разливается по телу. Она снова улыбается в пустоту и уверенным движением сдергивает шапку. Короткие черные локоны рассыпаются по плечам. Руни встряхивает ими, даже не представляя какой яркий контраст виден всем окружающим. Черное и белое, белое и черное. Сплошные противоречия. Сама девушка соткана из них. Мара рада избавиться от лишнего предмета одежды. Она с шумом вдыхает морозный воздух и устремляется к самому высокому склону. На самом подходе останавливается, еще раз осматривая гору, что выбрала себе. И тут слышит чей-то голос. От неожиданности Руни резко разворачивается и натыкается глазами на незнакомца. Высокий широкоплечий мужчина. Это сразу же бросается в глаза. Она поднимает голову, чтобы всмотреться в его лицо, ведет плечом, чтобы сбросить его руку. Не любит, когда с нею фамильярничают. Она насторожена и любопытна одновременно.
- Нет, - качает головой, от чего ее челка смешно дергается, - вы меня не напугали, просто я думала, что я тут совсем одна. Но оказывается, что нет. - Она улыбается, от чего на ее щеках появляются совершенно очаровательные ямочки.
Мужчина кажется Руни знакомым. Очень знакомым. Но ей так не хочется гадать кто этот знакомый незнакомец. Совсем не хочется. Поэтому она просто улыбается и ждет. Он явно чего-то от нее хочет. Девушка втыкает лыжные палки рядом с собой, стягивает теплые варежки и поправляет волосы, что лезут в глаза, нос и рот.
- Красивая? - Переспрашивает она. - На мой взгляд, я совершенно обычная, но сочту это за комплимент. Не поверите, но мне не часто их говорят, - она флиртует? С совершенно незнакомым человеком? Что это с ней? Девушка с тоской смотрит на спуск, на верх которого она так стремилась попасть, и переводит взгляд зеленых глаз на мужчину. И он так обаятельно улыбается, что Мара тут же сдается, даже и не думая возражать. Собственно, а почему бы и нет? - Итак, вы хотите меня сфотографировать? Верно понимаю? Хорошо. Я могу побыть вам моделью, коли вы так хотите. Где будете снимать? - Она вопросительно смотрит на него. - Командуйте. Вы тут босс. - Руни снова весело улыбается.
Странно и парадоксально, но она совсем не против, чтобы ее снимал незнакомый человек. В ней вдруг проснулась некая спонтанность, что чужда ее постоянной и не изменчивой натуре. И все-таки люди меняются.
Поделиться42012-02-13 00:03:56
я сейчас счастлив, - сказал он. - И мне нет дела до того, знаем ли мы, что такое счастье или нет [c]
Нет ли такого места, где время висит, как густой туман, где оно громоздится и удерживается. Города, наверное полны временем : все места, где собираются люди, куда они приходят и приносят с собой своё время. Но будь оно так, то должны быть и другие края, где люди - реки, где земля ждёт, горькая, как гранит, а тысяча лет для холмов - что мгновение ока, бег облаков, колыхание волн и ничего больше. В тех местах, где время редко, как сито, как люди. Всё просто, как два пальца в рот, как сердце на продажу, как лёгкие наизнанку, всё просто как февраль в венах; ты помнишь, ты помнишь как ветер обдувал щёки, как улыбались мы, как жили, по – настоящему, без прикрас; как странно и ,порой, чуждо находить себя по утрам, выполнять обещания, находиться в нужное время в нужном месте. Каждый день я переучиваю себя заново, заново понимать ароматы, принимать людей такими, какие они есть, как будто однажды, проснувшись утром, я оказался в другой, ранее не принадлежавшей мне жизни. Отпустив, опустив всё, что До, этот вечер похож на После конца света. В тот миг, когда мысли в голове громче любой музыки, а деревья всё целуют в землю покрытую снегом, я заплетаясь по пути, внутри желаю, чтобы этот ветер никогда не коснулся чьих – то плеч, не потревожил больными ладонями, не отхлестал по губам как прежде , как сейчас; немного людей, лишь несколько влюблённых рядом, что держат друг друга за руки, что смеются, что поражают искренностью всех воих действий, плёнка ловит и эти мгновения этой суровой зимы; девушка,сидящая напротив с закрытыми глазами, я знаю, она не спит, просто глаза имеют свойство плавитьс, но дрожат у неё ресницы, словно ей что - то сниться. А мне такие давно не встречались, и это опять будто в первый раз. Уметь бы оставлять не только [памятные моменты] но и чувства на плёнке; знали бы вы, почувствовали бы вы, как это здорово, описать бы вам, когда кто - то раскинув руки, как крылья, бежит тебе навстречу, с таким нежным взглядом, обнимая, целуя и снова обнимая; когда прежде встречались голоса, только потом люди, когда один человек способен заменить тысячу других, когда все внезапности - редко, но метко..не это ли самого дорогого стоит; и снег крупными хлопьями ложится на широкие округлые плечи, летит в глаза, отчего приходится слегка щуриться, мир на ладони, на расстоянии вытянутой руки, на правильности и чистоте мысли, не в этом ли заключается счастье жизни, не потому ли младенец, что однажды возьмёт за руку отца, никогда её не отпустит, не потому ли они улыбаются, глядя на нас, таких простых, уязвимых и таких же смертных; ты только представь, - стоять на заснеженном обрыве, расправив руки, словно крылья, словно свободная птица, смотреть вперёд, поддаваться ветру, завывая, как болезненно начинают гореть щёки, и как губы обмораживаются, только представь, - не от кого не зависеть, ты – вольная птица, которая не видит ничего кроме себя, и ты взлетаешь, и в какой – то момент не остаётся ничего кроме замкнутых глаз и белых ресниц, которые надо выжигать, иначе потом ничего не увидишь, лишь бесконечную белизну потолка; представь, ты – вольная птица, смотришь на всех гордо так, невзначай и думаешь, каждый раз о новом, нет этому конца, как нет и точного начала; стоя на склоне, на склоне слов, мысли забиваются в щели, всегда было так важно, что кто - то способен увидеть, то же, что вижу я, пускай лишь и на одно мгновение. А сейчас ноги сами ведут куда-то, куда – то вперёд, точно как запрограмированные, только вперёд, по склонам вниз, как снег забивается в подошву обуви, как попадает под тёплые штаны, как заставляет ёрзаться, как мурашки бегают по коже; часы ,точно компас; говоришь север времени , что значит , наверное, ближе к вечеру, что значит много больше, чем кто - то в силах понять. Каждый Новый Час У Неба Случаются Срывы, что мне кажется именно в эту минуту, даже самому осторожному человеку захотелось оказаться между двумя половинками одного склона. Подумай, есть слова, которые даже шёпотом звучат слишком громко. Их не отдают, не забирают назад и что самое страшное - такие слова не забудутся и через много лет. Вечер весь сложен из одних лишь звуков. И сложно сейчас говорить о нужном, если ни одна мысль не желает становиться как надо, но это ли главное, если хоть кто – то, единственный, понимает, о чём я. В Книге Молчания подчеркнута фраза, - Пожалуйста, Я в Тебя верю.
Вечер. Дыхание зимнего ветра. Хрустальные глаза. Мокрые ресницы. Краснеющие глаза. Время, что так быстро несёт вперёд, никак не назад, время нас не щадит, оно плевало на то, кто мы и с кем сейчас, время плюет в глаза, от чего, вероятно, приходится вечно тереть и без того красные глаза, аллергия? На снег, вполне вероятно; какая – то полуусмешка появляется на лице, от того что всё это, наверное со стороны выглядит очень забавно , просто такие люди как мы, привыкли чувствовать свою значимость , просто привыкли что на нас смотрят, и снова эти чёртовы глаза, приходится тормозить, чуть наклонив профессиональные и хорошо отполированные лыжи, чёртовы глаза, выдохнув воздух спускаюсь ниже, встречая её : женщину ли мечты, та, что когда – то снилась, та ли, с которой было суждено встретиться, предречено ли судьбою, или же, случайная встреча двух незнакомцев; – У меня почему то создаётся ощущение, что я вас слегка испугал, однако, буду рад, если это действительно так, как вы сказали. – широко улыбнувшись говорю, смотря на неё : такую необычную, вероятно, а точнее сказать, мне кажется, она одна из тех или последняя из тех, кто приятные цифры оставляет чернилами на руках, а приятных людей просто так оставляет, потому что говорит, они приятны лишь пока издалека, от своих же мыслей, немного странных, но столь привычных и типичных для личности и сущности моей, что совсем не настораживает; – Вы так удивлённо переспрашиваете, будто впервые услышали это слово. – не менее удивлённо, чем таинственная незнакомка говорю смотря на неё, и запоминаю взмах руки её оголённой, улыбки её, ямочки её глубокие, красоту её необычную, – Да – да, вы совершенно правильно поняли меня. – спокойно отвечаю я чуть задумавшись, или, засмотревшись, и всё покрывается тишиной, вечер покрывается тишиной, и тут только мы с тобой, и не единой души кроме, она говорит, а я лишь открыто улыбаюсь, – Мм. – несколько раз обернувшись и посмотрев по сторонам подправив шапку, которую успел проклясть, и которая съезжала со лба на глаза, – Мне как – то не по себе командовать вами, просто мне хочется сделать с вами несколько красивых фотографий. – правда, от первого и последнего слова, не могу командовать, мы едва знакомы, не знаем имён друг друга, формально, мы остаёмся незнакомцами; – Встаньте пожалуйста на фоне деревьев, что сзади вас. – прошу, в то время как сам отъезжаю на небольшое расстояние дальше от Незнакомки, и вижу, что встав в позу, воспринимаю это как сигнал к работе фотографа, и улыбнувшись своей очаровательной улыбкой она одаривает меня своим лицом на память, потом ещё, спрашиваю, – А теперь можно в эту сторону. – чуть громче, чтобы была слышна просьба слегка крикнув указываю рукой в левую сторону, а потом , ещё , как мне казалось, бесконечно долго я просил её повернуться туда – сюда, как в какой – то момент приходит острое лезвие понимания того, что девушка эта – не знакомая мне, не подруга, не знакомая, и придётся заканчивать эту съёмку, и я, съехав со склона, подъезжая к незнакомке, говорю, – Девушка, вы мне так помогли. Скрасили время одинокого актёра, спасибо вам, извиняюсь, если где – то доставил дискомфорт, вы очень фотогеничная, очаровываете улыбкой. – одаривая комплиментами и не переставая улыбаться говорю, не желая уходить, не узнав её имени, не посидев с ней в тёплом кафетерии говорю, – Девушка, может посидим где – нибудь и согреемся? – вопросительно подняв брови спрашиваю ожидая ответа.
Поделиться52012-02-13 09:31:05
Измерить течение жизни невозможно. Секунды, минуты, часы, дни, месяцы, года. Разве это можно посчитать, подвергнуть четкой формулировке, вывести свою формулу жизни? Нет, нельзя. Люди пытались измерить счастье и вылечить душевную боль, но это не проходит. Это выше людского понимания и людских возможностей. Выше самого неба. Как писал Федерико Моччиа? Три метра над уровнем неба. Да, именно так. Недосягаемая высота, мера счастья, единица жизни. До неба дотрагиваются лишь счастливчики, тянутся кончиками пальцев, чтобы едва заметно и ощутимо коснуться подушечками, а потом упасть вниз. Снова. А три метра над уровнем неба навсегда останутся лишь несбыточной иллюзией, мечтой глупцов и слепых романтиков. Но она никогда не была романтична. Скорее мечтательна и чиста, но не романтична. Жизнь поступила с ней странно или она поступила с жизнью странно - тут еще вопрос. Дав привлекательную внешность, острый ум, природное обаяние и талант, она забрала нечто другое, иное. Одиночество, желание и стремление быть в этом одиночестве, стать его частью. Руни всегда была странной. Ее старшая сестра была веселой, заводной, общительной, контактной, любила позировать фотографам, чувствовала себя перед объективами камер совершенно спокойной и расслабленной, могла через силу хохотать и улыбаться, делая вид, что все хорошо, а внутренности же в этот момент выедали черви. А Руни никогда так не могла. Не умела. Быть картонной, деревянной, насквозь искусственной, ложной, лицемерной, ненастоящей. Не могла и все. Пыталась подстроиться под современное течение времени, стать частью этого большого и шумного мира, но не могла. Она - всегда вне, всегда за, всегда где-то там, но не здесь. И вот оно, одиночество. Поразительно, но за все ее двадцать шесть лет жизни она еще никогда не встречала человека по внутреннему миру и мировоззрению похожему на нее. Мару могли бы называть странной, если бы знали целиком и полностью. А так в глазах всех она была просто милой, но слишком зажатой девушкой. И ее это устраивало. Всецело. Ибо подстраиваться под кого-то не для нее, как и прогибаться под этот мир.
А белый снег дарил ощущение полного забвения, моральной пустоты, душевной свободы и чистоты. И она - человек, существо по своей сути уже грешное, ощущала себя настолько девственно-чистой как тот снег, что хрустит под ногами. Это было странно. Безгрешных не бывает, а чистота теряется в первые секунды прихода в этот мир. Но сейчас все так красиво, идеально, пасторально. И даже хочется умыться этим снегом. Ветер треплет ее волосы, колет уши, но ей не холодно. Наоборот, тепло. И весело. Слишком весело, от чего становится странно. Она чуть шмыгает носом и в сотый раз касается своих волос. Теребит, накручивает на палец. Еще одна дурацкая привычка, делающая ее более живой и настоящей, менее искусственной. Никогда не отдавала себе в этом отчета, но подсознательно всегда знала.
Утро. Ранее утро. Белая простыня, которой покрыты горы, искрится и переливается на солнце. День только зарождается, несет свет и тепло, но в горах уже высоко светит солнце. Людей мало. Кто-то только пробует себя в лыжном альпинизме, кто-то просто не любит такие крутые склоны. Но ей нравится это нерушимое одиночество, что тонкими сетями опутывает ее, проникает под кожу и растекается по телу. Полное единение. И красота. Но одиночество - вещь слишком хрупкая, ее так легко разбить или сломать. И вот ее маленький мирок треснул, стеклянный шар покрылся трещинам и лопнул от ненужного давления извне. Была ли она рада случайному собеседнику? Руни пока этого не поняла. Но он заинтересовал ее с первого взгляда, что-то зацепило в нем, тронуло какую-то струну души. Ее редко цепляли люди, наоборот, большинство казались ее серыми и скучными. И пусть это звучит очень снобистски. Она так чувствовала и не могла по-другому. А это человек... Было в нем что-то, какая-то внутренняя сила и уверенность, что подкупали и обезоруживали. То, как он говорил. Спокойно, тихо, размеренно и уверено. То, какая животная грация скользила в его движениях, в простом взмахе руки. Да, ее это трогало.
-Нет, нет, - она замотала головой и заулыбалась. - Вы всего лишь спугнули меня неожиданностью. Да и у меня богатое воображение. Так что не списывайте мои мнимые страхи на свой счет. - Она чуть поджала губы и с интересом стала разглядывать незнакомца, стараясь делать это исподтишка, а не в открытую.
Поразительно, как интересны нам могут быть совершенно случайные люди, что приходят и уходят, хлопают дверьми. Постоянный, не сменяемый калейдоскоп лиц, имен, привычек, характеров. И никто из них надолго не задерживается в памяти, лица тускнеют в памяти, стираются, превращаются в белых призраков былых увлечений. Отпечатки наших пальцев на жизнях, которых мы касаемся, не тускнеют… Так было когда-то сказано в одной из лент две тысячи десятого года. Лживая фраза. Все проходит, все забывается, время стирает все. Но если подумать лучше, всмотреться в уплывающие лица в потоке сознания, то можно увидеть эти неровные линии, витиеватые, косые, прямые, разных форм и размеров. След оставляет каждый, едва уловимый, незаметный, небрежный отпечаток чьего-то присутствия. Только не все это умеют замечать. В ее жизни никто не оставлял таких заметных следов, все уходили, растворялись, испарялись как бессмертный круговорот природы и жизни. Но, стоя сейчас на этом белом снегу, позволяя ветру трепать свои черные короткие волосы и рассматривая лицо незнакомца, Мара каким-то шестым чувством понимала, что вон он, переломный момент жизни. Что этот человек, не просто человек. А нечто большое, нечто важное и главное. Понимала, но не осознавала до конца. Или боялась осознать и принять как данность. Смиряться с чем-то всегда сложно. Особенно с таким невысказанным повышенным интересом к чужому незнакомому мужчине. Ведь они - два незнакомца, чужие, далекие. Но в то же время парадоксально близкие. В это суровом, холодном краю, в этих горах ей сейчас не было никого ближе него.
Она слышит его реплику и смеется. Слегка качается головой, ее взгляд скользит по заснеженным вершинам и возвращается к его лицу.
- Почему же, слышала. Но не по отношению к себе. Вы первый.- Она снова натягивает теплые варежки, потому что тонкие пальцы уже закоченели и, может даже, уже не гнутся. - А представьте, что это профессиональная фотосъемка. И не бойтесь мною командовать. Я вам разрешаю. - Руни чуть склоняет голову на бок и кокетливо улыбается. Он просит встать ее на фоне каких-то деревьев. И она подчиняется. Ловким движением отстегивает лыжи, встряхивает черными волосами, чтобы придать им вид творческого беспорядка на голове, и направляется к высоким елям. Встает. Меняет позу, стараясь казаться максимально естественной. И это просто щелканье камерой и просьбы повернуться или встать так или так напоминают ей о работе. Руни непроизвольно хмурится. Похоже, от своего ремесла ей не скрыться нигде. Все, он закончил снимать. И актриса возвращается к своим брошенным лыжам.
Надо признать, что это простое позирование пробудило в ней некое странное возбуждение. А может дело в том, что ей с первого взгляда понравился фотограф? Да и кому он не понравится. Но они совершенно не знакомы и сейчас разойдутся каждый своею дорогой. Может стоит попытаться урвать мгновение у вечности? Или позволить жизни течь, как ей заблагорассудится? Она не знала. Но ее моральную дилемму решил сам мужчина.
- Да, нет, все замечательно. Я рада была помочь. В конце концов, это - часть моей работы. В том смысле, что я часто позирую. Конечно, на фоне такой красоты мне не приходилось еще сниматься. - Она снова встает на лыжи, наклоняется, щелкает креплениями, снова выпрямляется и тянется за шапкой, слышит его вопрос. Руни бросает на него любопытный взгляд. Неужели она его тоже зацепила? - Послушайте, - она замолкает на вздохе, и слово звучит так, словно она собирается ему отказать. - Я бы с большим удовольствием. Серьезно. Вы мне кажетесь интересным человеком. Но видите тот склон, - она указывает пальцев в сторону горы своей мечты, - весь сегодняшний день меня преследует навязчивая идея подняться на него и съехать вниз, испытать это небывалое чувство полета и свободы. Вы знаете, как это здорово, нестись с такой высоты вниз? И тогда кажется, что в мире есть только ты и это стремительное движение. Да, это опасно. Но ощущения того стоят. Я больна лыжами с самого детства. Поэтому в моем голосе такая страсть. - Руни одевает шапку. - Знаете, я согласна посидеть с вами в кафе и согреться за чашкой горячего чая, но только если вы прокатитесь со мною. Соглашайтесь. Я вам тут позировала. Требую свою плату за работу, - последнюю фразу она произнесла уже смеясь и, совсем осмелев, коснулась его руки, потянула за собой. - И да, давайте на "ты"? Не против? И могу ли я узнать твое имя? - Мара тут же спонтанно перешла на более простое общение, без этого дурацкого выканья. - Просто, твое лицо мне кажется поразительно знакомым. Как будто я тебя где-то видела, но забыла. Что поделать, плохая память на лица, - она легко пожимает плечами. И двигается по направлению к высокой горе, мягко скользя по утреннему снегу.
Поделиться62012-02-13 21:30:07
я не люблю истории. я люблю мгновения [c]
Больно дышать рывками этой зимой..вдох – выдох и снова механический выдох. я хочу заснуть иголкой в янтаре, а ты хочешь? Я хочу остаться в твоей памяти на линиях ладони, на тонких губах, на коже ровным спокойным дыханием. Тебе не кажется, что вся нежность обычно кончается отчаянием? Ты никогда не думала, сколько времени требуется снежинке чтобы закружиться, упасть и расколоться, я побью её рекорд, я попробую собрать осколки внутри себя, это как, сон внутри сна, стараешься не думать, но получается с трудом; когда руки и губы не получается склеить от трещин холода, пока рано утром выпитый чай дожигает пустые внутренности, а дым – глаза, пока лицо и мысли старательно играют в не пробойный оптимизм, мне безумно хочется чтобы пошел снег, повалил крупными хлопьями; запаха мокрого леса. Пейзажа красочной природы видом из собственных глаз, сумрака обстановки, аномального времени на часах, предчувствия зимы в воздухе, созвучной с ним тишины, долгой паузы между несказанными словами. Момента, хорошо известного на все масти тяжело больным - когда приступ уже закончился, надёжно лишив всех сил, и сдал на поруки усталости. Кристальной чистоте умытых мыслей. Холода тела холодной зимой. Когда от тоски и грусти не надо бежать. Когда с руки очень тихо тяжёлыми каплями падает красное, смывая все мелкие несуразности и грехи. И ты снова чист; много слов, мало дела, много обрывков_фраз, а от сильного ветра глаза слезятся и краснеют, ресницы начинают намокать от снежинок, что небрежно падают на лицо, воздух подходит к грудине , и кажется, вот – вот выплеснется из гортани, и не останется ничего вокруг, кроме закрытых глаз и тихого дыхания; и мы тут, смотрим друг на друга, вглядываемся в лица, разглядываем, а мои – колодца слов и мыслей, пожирают тебя взглядом, и в какой – то момент я ловлю твой взгляд на себе и не могу не улыбнуться тёплой улыбкой, не ухмыльнуться простоте и чистоте твоей, всё, всё вокруг кажется таким лёгким и простым, что земля проваливается под подошвой обуви, снег хрустит под ногами, стоит лишь чуть пошевелиться, мелкие, маленькие снежинки , такие, летят в лицо, и нет разницы, и забываю про все свои стереотипы и патриотизм к огням большого города, потому что, когда оказываешься в подобным сетах, всё вокруг кажется таким неизведанным, что ты, как маленький ребёнок хочешь попробовать языком снег, зарыться всем телом в сугробы , что по колено, улыбаться, смеяться своим чистым таким, заливным смехом, всё так и происходит, нам ведь весело, нам ведь забавно с этой чарующей Незнакомкой, что чарует своей чистой , я бы сказал, девственно чистой улыбкой, с глубокими ямочками, простым взглядом, наивным, детским, голос приятный, чувство, будто отдаёт каким – то акцентом, но это всё равно, не беспокойся о мыслях, небо покрывается синим, где – то алым, деревья сгибаются под ветрами, куртка скоро станет ледяной, но важно ли это, интересно ли об этом думать, когда я, словно ребёнок, слушающий сказку из уст родного, заслушиваюсь, иногда щурясь, от падающих лучей солнца, и тогда глаза переливаются коричневато – зелёными цветами, а на лбу появляются крупные морщины, что совсем не портят, и я слушаю, чувствуя, как щёки горят от мороза, и лишний раз не хочется шевелиться; – Тогда, я действительно рад, часто воображаете? – искренне так, по простому улыбнувшись, полу – смеясь спрашиваю смотря на неё, и вновь щурюсь, углубляя голову в горловую область куртки, чтобы согреть подбородок, но потом я ловлю на себе её взгляд, я не поднимаю глаз, я просто чувствую это самыми кончиками холодных пальцев, всеми линиями на ладонях, но что – то потом тянет так, аккуратно, даже, трепетно слегка, и касается линии скул, но это что – то потом и искренне смеётся, и я всё – таки осмеливаюсь поднять глаза и посмотреть, и услышанное, приводит в определённой мере шок, – И вы сейчас говорите правду? – театрально , наигранно слегка спрашиваю, а затем медленно протягиваю, чуть наклонившись, – Если вы не лжёте, то я правда, очень хочу, чтобы ваш любимый человек говорил вам это каждый день. – улыбнувшись уголками губ договариваю, в то время как снег начинает валить крупными хлопьями, он кружится в каком – то особенном, ритмичном танце, и ложится на плечи, и так же быстро, как кружится, так и тает, нечто не вечно; – Я же знаю вас пять минут, вдруг вы закричите, или обидитесь ещё. – широко заулыбавшись негромко отвечаю, а потом некоторое время бестолковое щёлканье фотоаппарата, и в какой – то момент слетает с сухих обмороженных губ, – Вас любит камера. – не комплексуя отвечаю, а ведь я даже не имею представления, как её зовут, а такое чувство, будто, за эти короткие минуты знакомства проживаем всю жизнь , всю, и ветер вновь касается обмороженного лица, и вновь что – то с объективом, чёртовы холода, мысленно проклинаю себя , но потом что – то показываю рукой, знак того, что можем продолжать, и через пару минут вновь одеваю тёплые перчатки и она подходит ко мне, или, к своим брошенным лыжам, а то что слышу потом, заставляет лишь глаза, как – то необычно чарующе заблестеть и хитро пронести, – А вы работаете моделью? – первая мысль, что возникает в голове при упоминании ею брошенных слов, сплетений из фраз, фраз из прочих сплетений, а потом выдох её такой, долгий, и мой вздох холодного воздуха, что щеплит лёгкие и гортань щемит, и то , что звучит так прискорбно с уст её, лишь заставляет развести руками, не дослушав до конца, но выслушав, лишь с неким волнением,что было секунды назад говорю, – А вы умеете заставить напрячься. – немного покачав головой приятно заулыбавшись , – Девушка, вы такая милая. – не прекращая улыбаться и вставив лыжные палки в снег умиляясь простоте её отвечаю, – Мы же с вами можем спуститься с нескольких склонов, это без проблем. – и заинтересовавшись, даже забывая про холод, что омерзительно цепляет за щёки, – А, простите, откуда вы, раз так интересуетесь лыжами? – смотря на неё спрашиваю, в то время как Незнакомка натягивает шапку на лоб, – Я бы согласился просто так, без всяких уговоров и расплат. – честно, от чистого сердца и души звучит это, а потом тянешь, осмелевая, я чувствую это, по тому, как уверенно тянешь меня за собой, скользнув хорошо смазанными лыжами по мягкому снегу что едва касается ног спускаемся по склону, направляясь к горе, – Да, конечно, давай на "ты". – кивнув головой в знак согласия отвечаю, – Конечно нельзя. – без шуток в голосе говорю, в то время как и не одна мышца на лице не дёрнулась, но потом, весело засмеявшись, – Шучу же я. – едем по горе, в то время как ветер беспощадно обдувает кожу, – Меня зовут Хью.. Хью Джекман. – уверенно направившись в сторону горы, которая так тебе нравится, – А как зовут мою таинственную незнакомку? – поинтересовавшись спрашиваю.
Поделиться72012-02-14 08:05:31
Она любила зиму, она любила лето, а родилась весной, на границе этих двух времен года. Апрельская девочка. Но нордические зимы завораживали ее с самого детства. Может, дело было в том, что ее предки были из далекой Ирландии, а может блики солнечного света на белом снегу и припорошенные снежным пухом ели вызывали у нее восторг. Уехать, сбежать, увидеть то, что так хотела. Прекрасные и величественные Альпы. И ничто так не тревожит ее воображение и не будоражит эмоции, как созерцание этих гор. Хотя в ее жизни на данном этапе так много перемен. Руни до сих пор в некоторые из них не могла поверить. Странно, но в ее семье ей отводилась роль актрисы без будущего. А сейчас она номинантка на премию Оскар. Это было так необычно ощущать. Чувствовать себя значимой. Она доказала, что чего-то стоит. И люди приняли ее. Мара до сих пор краснела от любой похвалы в адрес ее игры в "Девушке с татуировкой дракона". Но здесь, во Франции, она краснеть не будет. Здесь она - всего лишь молодая девушка, юная туристка. И это радует. Не хочется терять это ощущение обычности, даже посредственности и серости, когда ты сделаешь какой-то проступок, соскользнешь с лезвия бритвы, пошатнешься на шатком пьедестале. Обычных людей не осуждают миллионы, а публичные персоны, увы, лишены подобной привилегии. И Руни Мара искренне и наивно не понимала, но почему, почему, чтобы быть успешной актрисой надо быть знаменитостью? Она всегда хотела лишь играть, а роль звезды ей не к лицу.
Но сейчас подобные вещи забыты. А в голове мелькают обрывки фраз из эпохального произведения Джорджа Мартина "Песнь Льда и Пламени". Мелькают, кружатся, проносят перед глазами. Потому что мир, что ее окружает, так похож на сказку, на снежную сказку ее детства, когда она маленькими ручками хватала тонкую книжицу и с упоением и жадностью читала. Выросла, но сказки остались. Только стали тяжелее, серьезнее, взрослее, жестче, суровее. В жизни слишком много жестокости. И девственно-белый снег под ногами ее не обманет.
Улыбается, хохочет, стреляет глазами из-под ресниц, закусывает губу, склоняет голову на бок. Ведет себя совершенно обычно, но в то же время хочет понравиться. Странно это для нее. Хотеть кому-то понравиться. Но, если человек вызывает симпатию, трудно устоять. А он вызывает. Этот мужчина с камерой в руках и с морем обаяния, что источает вокруг себя.
- Да я вообще мечтательница, - совершенно искренне отвечает она. - Всегда что-то себе воображаю, не замечаю очевидных и будничных вещей, потому что всегда-то где-то там, в своих мыслях. Это очень не практично. Но трудно себя переучить, когда тебе нравится твой недостаток. - Руни пожимает плечами и бросает взгляд на окрестности. Кругом - ни души. Лишь природа да ветер, что протяжными стонами завывает в ущельях скал. - Абсолютную, чистейшую. Я ненавижу ложь. - Она бросает еще одну прямую фразу и в голове невольно мелькает мысль: почему она говорит ему о себе столь открыто? Почему выдает столько информации о своей натуре? Зачем? Обычно Мара так себя никогда не ведет, предпочитая молчать и слушать. Но сейчас не в состоянии прихлопнуть свой очаровательный ротик. Она слышит фразу про любимого человека и грустно качает головой, но молчит. Градус откровенности пора понизить. Она его даже не знает.
Если бы у меня был молодой человек. Хотя я даже такой надобности не ощущаю. Странная я. Прекрасно знаю. Но зачем ему-то об этом сообщать?
Не удержалась, не смогла мысленно не прокомментировать. В некоторых вопросах любая женщина остается в первую очередь женщиной. На следующую реплику мужчины она смеется, весело и заразительно.
- Я - не истеричка. Поверьте. Меньше всего на свете люблю устраивать скандалы. И разве стоит мне вас бояться? - Снова флирт. Захотелось прикусить себе язык. Она себя так не ведет, н-и-к-о-г-д-а. Но Руни всего лишь подавляет вздох, чтобы не выдать своего эмоционального сумбура.
- Кстати, вы потом поделитесь со мной фотографиями? - Актриса кивает на камеру в его руках. - Мне кажется, что я имею на это право. - Она снова чуть улыбается, одними уголками губ. - Моделью? - Переспрашивает она, попутно закрепляя лыжные палки в своих руках. - Ну как, я не модель. У меня и внешность-то не модельная. Просто работа обязывает. Я - актриса. И с некоторых пор даже известная. Вот и приходится участвовать в многочисленных фотосессиях. Я к такому пока еще не привыкла. Мне все в новинку. - Ну вот, снова много болтает о себе, рассказывает какие-то факты из своей жизни, а имени его даже не знает, но почему-то уже доверят. Ну не парадокс ли человеческой натуры?
Мара слышит чьи-то голоса вдалеке, хмурится, от чего ее лоб рассекает несколько морщинок, бросает взгляд в сторону приближающихся фигур. Единения не получилось. И ей хочется поскорее взойти на склон и съехать вниз, чтобы забыть обо всем. Но с другой стороны - ей совсем не хочется расставаться с этим мужчиной. Уйти незнакомцами, как и вошли в жизнь друг друга, лишь на несколько секунд соприкоснувшись, но уже возбудив такой интерес друг в друге.
- Я давно люблю лыжи, - чуть призадумавшись, отвечает она. - А сама я из США, из Нью-Йорка. Я там родилась и выросла. Я даже и не знаю, почему именно лыжи. Просто завораживает меня этот вид спорта. А может сыграл свою роль тот факт, что мой отец владеет футбольными клубом и два моих старших брата - футболисты. Вот меня и тянет в спорт. Только в несколько иной форме. Но, как бы так поточнее выразиться, - Руни замолкает на пару секунд, - азарт у меня в крови. Я, к слову, и в футбол хорошо играю, - она улыбается, видя удивление на его лице. - Не ожидали, да? Я знаю, что по мне не скажешь. - За многочисленными буквами, слогами, словами и предложениями она и не поняла, насколько раскрывается, как откровенно говорит, совершенно искренне, без тени фальши и притворства. Ее тянет рассказывать о себе. В первые в своей жизни Руни Маре хочется говорить, а не слушать. Говорить, говорить и говорить. До бесконечности, до скончания дней, до финальных титров жизни. Ее жизни.
- Аха! Не шути так больше, - несколько нервно отвечает она. Что поделать, Мара тушуется перед подобными вещами, начинает чувствовать себя неловко и неуютно, - а то ты заставляешь меня искать промахи в моем поведении. - Постоянные сомнения - тоже неотъемлемая часть характера этой девушки. - Что, что? - Переспрашивает Руни, услышав его имя, а потом не выдерживает и смеется, прикрывая рот ладошкой, а глаза так и искрятся. - Я так опростоволосилась. Вот откуда я тебя знаю. Конечно, Хью Джекман! Боже, ну я и дурочка. Я была просто обязана тебя узнать. - Она качает головой, все еще продолжая тихо посмеиваться. - А я Руни, Руни Мара. Будем знакомы. - И она протягивает ему свою руку для рукопожатия.
Подъем преодолен, суровый край раскинулся перед ними. С такой высоты открывается потрясающий вид на Альпы и небольшой городок, что лежит у подножия гор, где остановилась и она. В маленьком уютном отеле. Зима обдает своим морозным дыханием, а Руни лишь крепче стискивает лыжные палки.
- Итак, кто рискнет первый? - Весело интересуется она, указывая на снежную трассу перед ними, что манит и зовет, бросает вызов. Мара никогда не боялась принимать вызовы. Она склоняет голову и с интересом смотрит на него, своего нового знакомого, который оказался известным актером и который заинтересовал ее так, как не один человек до него.
Поделиться82012-02-24 13:19:10
Понемногу начинает стихать ветер, и мыслей становится всё меньше : два незнакомых человека, две совершенно разных судьбы, и, в пустую, как кажется голову, вместилось абсолютно всё. Но в самом деле в ней так тесно, что не хватает места даже одному. Из одного абстрактного угла в другой. Когда в голове есть стены, стены выглядят врагами. Когда стен нет, врагами выглядят часы, слова, предметы, линии и звуки. Всё вокруг. Другие. И ты сам. Всё время вертикально вверх.К их кристально – чёрным и к моим кристально – белым.. в чём разница? Ни в чём. Нам всем одинаково плевать, пролил ли ты кровь в землю или раскрасил ей обшарпанные стены в подворотне, дышал стихами или ядом, верил в руки или голову. А может, в сердце.. может? Всё время отрешенно вниз. Под их руками жадными, как сети. Душными, как счастье в семейный вечер у огня. Они говорят : ты их интеллектуальная собственность, моральная и аморальная ценность, псалом, заложенный на случай шёлком. Заложенный под хороший процент. deal with it. just deal with it. Зачем у минного поля есть та сторона? Чтоб подрываясь точно помнить, что ты потерял. Всё лучшее. всё светлое. всё дорогое. всё святое. и всё – там. какая_неприятность. А от кого – то теперь всегда пахнет дорогой. всего три слова. Я тебя убью. Ранними утрами неотложной пустоты, с мыслями, с фразами, с потрескавшимися губами, с линиями на ладонях, с ледяными руками, что сейчас приходят в нормальную и привычную температуру тела, после того, как натянул тёплые перчатки, и уже совсем не тепло, и ветер меньше жжёт щёки, но солнце не греет, но в мыслях какие – то обрывки фраз, что хочется с кровью вытянуть, и я смотрю на тебя : на линию плеч, на тонкий профиль, на взгляд, серый такой, пустой, стеклянный взгляд, и будто пощёчиной по щеке, то ли от очередного порыва холодного зимнего ветра, то ли от смеха, такого, чистого, немного подумав, и вцепившись руками в лыжные палки отвечаю, – Вы наверное жуткий романтик, раз такая мечтательница. – широко улыбнувшись невзначай так говорю, а что, не правда? Правда, от первой буквы и последнего звука; взрывы настоящего, того, что сейчас, в эту минуту, секунду, час, и вот мы смотрим друг на друга, короткая пауза, и у меня нет желания заполнять эту тишину, возникшую меж нами, мне бы просто стоять и любоваться [вамиеютобой.называйкакхочешь] , – И вы никогда не лжёте? – удивлённо спрашиваю, подняв брови, – Да вы же просто находка. – да, а скажешь, не так что ли? Не смеши, иначе придётся расстаться, умоляя на коленях, чтоб просила мои глаза, если [вдруг] что – то будет, то лучше разойтись здесь, в период провождения времени здесь, потом будет больно, со слезами в углу комнаты, с крупинками соли на тёмных ресницах, с криками и кровью из глаз, а потом, белыми ресницами, простить и принять, вот что я скажу тебе если [вдруг]. – Некоторые меня боятся. – улыбнувшись сухими уголками губ с лёгкой усмешкой, что вылетает с губ слушаю дальше, внимательно, – Конечно, поделюсь, скорее всего, даже сегодня или завтра. а вы здесь надолго? – поинтересовавшись спрашиваю, – Актриса? А простите, в какой картине вы принимали участие, просто, ваше лицо мне кажется довольно знакомым, будто, видел вас где – то. – правда, чёрт возьми, и хочется зарыться лицом в снег, лишь бы спрятаться от ветра, от которого красные щёки болезненно щиплет, а от ого, что слышу потом, от этой интересной беседы, не знаю чего и ожидать, лишь глаза удивлённо расширяются, и улыбаясь, – Слушайте, чем больше я с вами общаюсь, тем больше вы мне нравитесь. – и чем дальше, тем интереснее, узнавать её, так интересно, аж тени рвутся из тела, эолову арфу прорывая, сходясь томными вечерами, и приходит оно, острое лезвие понимание правильности ситуации, встречи, с тобой, раскраивает грудину и заставляет сердце отбивать своё собственной барабанное соло , и кто бы мог подумать, что случайная встреча, может заставить как любоваться, так и по – детски, наивно заинтересоваться человеком, – Да, по моему выражению лица, думаю можно сказать, что не ожидал, вы такая хрупкая и тоненькая, на взгляд, а занимаетесь многими вида спорта, не удивлюсь, если вы и боксом занимаетесь. – заливным смехом проговариваю, – Промахи в поведении? – слегка напрягшись задумываюсь, – У тебя отсутствуют промахи в поведении, можешь расслабиться. – пожав плечами добродушно говорю, посл чего, не могу не сдержаться, смотря на неё, - сначала улыбающеюся, а потом искренне смеющеюся, прикрывшую рот ладошкой, и ямки на щеках прорезаются, отчётливо выделяясь, и не прекращая улыбаться , даже не переводя взгляда, на одном дыхании, можно сказать отвечаю, – Да нет, не обязана, почему, чуть если ты знаменит, все должны сразу признавать тебя? Я так же, как и все хочу отдыхать, гуляя по заснеженным склонам. – чёрт, сколько можно улыбаться, мысленно начинаю ругать себя, за эту улыбку, но не наигранную, как обычно, перед камерами и людьми, что выпучив свои глаза, что сделаны из стекла смотрят, разглядывают, сейчас всё иначе, будто, из – под красноватых искусанных в кровь губ цветут лепестками сотен улыбок цветы, и всё становится так просто, это общение, непринуждённое, интересное, с необычной историей знакомства, – Руни Мара, какое красивое и необычное имя. Приятно познакомиться, очень приятно. – сняв перчатку с правой руки аккуратно пожимаю её руку, и снег крупными хлопьями на некоторые секунды останется в вырезках подошвы, и ветер, холодный ветер в лицо, что заставляет стиснуть зубы, и вот, мы на месте, на том самом склоне, что она, новая знакомая, несколько минут ранее, лишь загадочная незнакомка с холодным взглядом, а в последствии, дама, что может растопить сердца, даже те, что скованы железными цепями и старыми замками, – Кто первый... – почесав лоб задумавшись говорю, слыша, как ты смеёшься, вновь, – А давай, чтобы некому не было обидно, вместе. – и сделав один хороший толчок с высокого склона с большой скоростью, с чудовищным ветром в лицо, спускаемся, нет, даже слетаем вниз, оставляя за собой следы от лыж.
Поделиться92012-02-24 15:23:20
- Неееет, - качает головой, по-прежнему улыбаясь и чуть смеясь глазами, - я не романтик. Совсем. Наш мир слишком не романтичен, чтобы позволить себе быть такой. - Отвечает несколько грустно, с толикой печали в голосе. Но она действительно не романтична. Хотя, может быть, и хотела бы быть такой. Но нет того человека, рядом с которым можно чувствовать себя просто женщиной, слабой, уязвимой и беззащитной. Нет. И романтике в ее жизни не место. Романтике не место этом мире. Злом, гнилом, прожженном, вывернутым наизнанку, скрученным в тугую спираль зависти. Это мир, в котором можно быть только сильной. А романтичность - слабость, присущая лишь слабакам. Да, она так считала. И пока не было того, кто заставил бы ее поменять свое мнение.
- Ну все мы не безгрешны, - уклончиво отвечает Руни, - но я не люблю ложь. И лицемерие. И сама стараюсь так не поступать. Скажите, что я слишком правильная? - Добавляет она, смотря на него из-под пушистых ресниц и чуть щурясь от солнечного света, что играет бликами на ледяной поверхности гор. - Я не знаю, - отвечает девушка на его вопрос, чуть пожимая плечами. - Я приехала сюда совершенно спонтанно, абсолютно незапланированно. Просто так сложились обстоятельства. Но я рада, что оказалась тут. - Снова улыбается и поправляет шапку, сильно съехавшую на лоб и грозящую закрыть глаза. Слышит следующий вопрос мужчины и слегка качает головой. Признаться, она не любит это вопросительное предложение, эти буквы, складывающиеся в слога. Каждый раз это напоминает ей о том, что она известна. Скажете, что Руни Мара лицемерна, коли так относится к славе и популярности? Отнюдь нет. Ей действительно не нужна вся эта мишура и бравада, все это рисование. Ей не нравятся сотни камер, крики фотографов, толпы кричащих фанатов. В глубине души она их даже побаивается. Хотя благодарна своим поклонникам за то, что они есть. Но те, кто доходят до фанатизма, ее пугают. И почему слава и успех идут рука об руку? Риторический вопрос. - "Девушка с татуировкой дракона". Вот где вы меня видели. - Отвечает просто и легко, не делая на этом акцента. - Спасибо, - едва смеется, а в глазах плещется океан искрящихся искр, изумрудного цвета, блестящих, от чего ее взгляд становится еще более необычным. Маре всегда говорили, что у нее невероятные глаза, а она этого так до конца и не осознает. - Знаете, это обоюдное чувство. - И это правда. От и до. Полностью. Всецело.
- Неет, - снова смех и мысль, что она слишком часто смеется. Вдруг ему уже легковерной и недалекой дурочкой показалась, которая только и может глупо хихикать? Но ведь она не такая. Умная, глубокая, серьезная, остроумная. Разная. Просто это надо увидеть, разглядеть, суметь найти, пробиться сквозь панцирь, которым она себя окружила. - Боксом я не занимаюсь. Хотя, вру, мне пришлось учиться боксировать для роли. - Она облизывает кончиком языка сухие губы и чуть наклоняет голову на бок. - Я способна удивлять, - весело добавляет Руни. - Окей, я тебе поверю. - Замолкает, чувствуя едва уловимое напряжение, что повисло в воздухе. И почему только ее неуверенность в себе проявляется так не к месту? Мара вообще личность странная. Это всегда все отмечали, да и сама девушка это прекрасно знает. Сама никогда до конца не может себя понять. То четко знает, чего хочет, уверенно добивается этого, то пугается как котенок и стремится поскорее забиться в угол. Парадоксы ее натуры. А может и несовершенство человечества в целом.
- Ну как же, - отзывается девушка, - ты же сам Хью Джекман! - Искристо смеется, заражая свей энергетикой окружающее пространство. - А если серьезно, то да, я тебя понимаю. Мне не нравится, что меня стали узнавать на улицах, что стали фотографировать. Как будто мне ампутировали всю приватную жизнь. - Она легко пожимает плечами и провожает взглядом одного из лыжников, только что съехавшего с горы. - Да, мне тоже приятно, - отвечает, пожимая его руку, чувствуя тепло ладони даже сквозь толстую варежку.
Думая, чувствуя, ожидая, ощущая. Каждый день, каждый час, каждый миг. Жизнь струится сквозь пальцы, обволакивая кожный покров, проникая в поры, падая на землю, окрыляя и разбивая. Именно так и никак иначе. Всегда хотела жить полной жизнью. Вдыхая обжигающе холодный воздух, что живительным эликсиром разливается по венам. Но жизнь наступала на горло, давила стальным обручем, заставляя задыхаться, захлебываться реальностью. Она не хотела так жить, просила о другом. Молча, просто смотря. Но вырваться из оков невозможно, холодные камни безжалостно тянут вниз, топят, высасывая по капле жизнь. И оглушающая пустота. Но урвать миг свободы возможно. Здесь, высоко в горах, где ветер режет скулы, где солнце слепит глаза, а мороз покалывает кончики пальцев. Именно здесь Руни Мара обретает пьянящее чувство свободы.
- Как скажешь, - отзывается она и тут же отталкивается лыжными палками и скользит вниз по крутому склону. Ветер свистит в ушах, перед глазами белое полотно и нереальное ощущение скорости, полета, свободы. Земные оковы сброшены, ее больше ничего не держит. Она свободна как птица. Она на воле. Ее душа вырвалась из темницы и воспарила, вознеслась ввысь. Но Руни слишком быстро вернулась на землю. Ловко затормозив, она сделала оборот вокруг своей оси, и оказалась лицом к лицу со своим новым знакомым.
- Хорошо прокатились, жаль, что эти потрясающие ощущения так мимолетны, - она второй раз сдернула с головы шапку и тряхнула черными волосами. Ей слишком жарко, чтобы душить себя теплом. - Итак, кажется, я обещала тебе посидеть где-нибудь и выпить чего-нибудь горячего. Ну что, куда поведешь? - Чуть задорно, с небрежным вызовом, сквозившем в тоне, поинтересовалась Руни.
Поделиться102012-02-25 13:23:55
Улыбка, такая тёплая и приятная, что согревает , словно огонь, холодной зимой, улыбаюсь, оголяя кромку ровных зубов, – Пожалуй, вы в этом и правы, но всё – таки, в этом мире много романтиков. – слегка задумавшись протягиваю, и небольшая пауза, взгляд карих глаз падает на её лицо, и начинает идти снег, небольшими хлопьями падает на плечи, быстро тая на чёрных ресницах, губы вновь расплываются в улыбке, вновь слушая её, и вопрос, который следует потом, не может не заставить искренне засмеяться, и её писклявый голосок, в этот момент кажется таким забавным, – Моя дорогая, откуда же мне знать, что вы слишком правильная? Возможно, когда мы с вами уедем с отдыха, я увижу вас совершенно другим человеком. – убедительно отвечаю я, аж не одна мышца на лице не дёргается, но потом, смотрю на тебя, поправляющую шапку, улыбающеюся, искренне, наивный взгляд серых глаз, такой детский, но смотрю, и понимаю, что эти глаза – океан , бездонный океан, и чувство, будто за этими глазами печали и невзгоды, что находятся под чёрными водами, – Так часто выходит, что люди приезжают «вдруг» , а в итоге, заводят новых знакомых и друзей. И как долго вы здесь? – вновь спрашиваю, интересуясь, а так и хочется спросить, надолго ли, и много мыслей, действительно много мыслей, и можно было бы забить на это дело, собрать вещи в чемодан, в память оставить что – нибудь о себе, но есть два человека, разных, незнакомых, неизведанных друг для друга , взгляд, карих в бездонные серые, сердце, что поначалу еле билось, а сейчас отбивает барабанное соло, и всё же просто, но что – то держит, остаться здесь, знакомиться с ней дальше, и позволь помнить линию высоких скул несколько веков, позволь не забыть омут серых глаз, не забыть, тонкий гордый профиль и слегка вздёрнутый кончик носа, позволь помнить, не позволяй забывать, если вдруг, – Да. – резко восклицаю я, – Точно, вот где я вас видел. Кинокритики поговаривают о вашей выдающейся игре в этой картине, но по правде, сам ещё её не видел. – и снова улыбнувшись, смотрю на неё, и вновь наблюдаю глубокие ямочки на щеках, смех, что теперь уже будет [unreal] забыть, потому что ты так много смеёшься, что скоро нервный смех будет пробивать и меня, – Возможно мне кажется, и это сугубо моё личное мнение, но вы наверное физически намного сильнее чем большинство ваших сверстников. – факт, все сопливые_смазливые_мальчики_с_голубыми_глазами разбегаются видя её, уверенность, разум, гордость, независимость, воплощение всего того, что хочется видеть в большинстве, разбегаются, и причиной тому, их неуверенность в себе, вновь улыбаюсь, лицо, как будто покрыто тонкой вуалью этой гримасы, что так привычна для меня и её, улыбки перед камерами; – А ты, Руни Мара, девушка, которая заставит о себе говорить. – улыбнувшись окончательно обсохшими уголками губ говорю, – Ты скоро свыкнешься до такой степени, что если вдруг, вся это масса из вспышек и журналистов испарится, долгое время будешь привыкать к жизни без этого всего, я тоже так начинал, а когда вдруг, около десяти лет назад ничего не стало, пришлось непросто. – слегка улыбнувшись почесав лоб, на котором остались полосы от сползающей до бровей шапки, – Всегда приятно знакомиться с красивой и умной современной девушкой. – при рукопожатии добавляю, улыбаясь тёплой улыбкой, и через какое – то мгновение скатываемся по горе вниз, палками отталкиваясь от снега, лыжами по снегу, ветер в глаза, хруст снега бьёт по ушам, и какие – то пол минуты оживляют настолько, что прорывается из губ заливной смех, и чувствуя себя, будто ребёнком, и через пару секунд ты оказываешься рядом, да так близко, что могу разглядеть все линии на лице, все маленькие морщинки, и в голове , а о чём думает она, стоящая напротив, с маленькой родинкой, что смотрит в глаза, такая маленькая и тоненькая, даже в этих зимних крупных одеждах, девочка, – А ты когда – нибудь прыгала с парашюта? Вот это действительно эмоций через край и на всю жизнь! – говорю с таким интересом о тех моментах, когда прыгал с высоты птичьего полёта, ад в глазах заблестела искра, – Можем сходить в кафетерий, он находится здесь неподалёку, так что, пойдём. – указав головой на склон, по которому предстоит подниматься, – Только для начала, сниму лыжи. – и наклонившись, проклиная эту дурацкую шапку, что сползает на глаза, открепляю лыжи, и приподняв голову смотря снизу вверх говорю, – Позволь я помогу тебе. – и открепив крепления Руни аккуратно ставлю её ноги на заснеженную землю, после чего беру её и свои лыжи с палками в руки засунув левую руку в карман улыбнувшись указав головой на гору говорю, – Ну что же, милая спутница, пойдём же теперь отпивать горячие напитки. – не переставая улыбаться, направляемся к кафетерию, преодолевая все горы и склоны, что в какой – то момент показались бесконечными, временами улыбаясь и шуча доходим до нужного места и открыв пред девушкой деревянную дверь пропускаю её первой. После чего захожу сам, и поставив лыжи около двери, расстегнув тёплую куртку вешаю её на вешалку, и присев за стол около стенки, в самом конце, – Выбирай же напиток. – вновь улыбаясь, грея холодные руки о чёрную бадлонку, тёплый воздух тёмно – бардового помещения согревает щёки, кожу шеи и пальцы рук, наконец, находя покой здесь, в этом месте, говорю, скорее, прошу, чтобы ты рассказала, – Как давно ты снимаешься в кино? – снова вопрос, на который хочется услышать ответ, облокотившись о стену придвигаю стул к столу и выдыхая воздух из лёгких смотрю на тебя.
Поделиться112012-02-25 19:17:43
- А вы романтик? - немного подумав и чуть улыбаясь, спрашивает она. Просто потому, что интересно, любопытно. Он вообще будит в ней интерес. Как человек, как личность, вызывает искреннюю симпатию и желание говорить, общаться, узнавать друг друга лучше. Не сказать, что для нее это странно, скорее непривычно, ибо Руни - одиночка по жизни, всегда тяжело сходится с незнакомыми людьми. Но не с ним. С ним почему-то все по-другому. И это подкупает, будоражит затаенный интерес сознания. Откуда такая избирательность мыслей, чувств и эмоций?
- Ахаха! - Она смеется, чистым, негромки смехом, поднимает на него свои большие глаза, продолжая широко улыбаться, - Вы еще тот шутник. Нет, поверьте, я не оборотень и не меняю свои лица, да и маски не ношу. Я такая, какая есть. И вы даже можете счесть меня слишком скучной. - Говорит правду. Просто так привыкла. Честно, прямо, без утайки. Жила так всю свою сознательную жизнь, просто потому что сама такая. Не умеет притворяться, играть, изворачиваться. Слишком честная и открытая? Наверное. И жить именно поэтому тяжело. Мир жесток, лицемерен и чужд. А Мара как будто с другой планеты. И странно это для нее, так хотеть с кем-то не расстаться, с кем-то, кого она совсем не знает. Но есть в нем что-то, что цепляет взгляд и западает в душу.
- Да не очень долго. Но хотелось бы остаться как можно дольше, ибо нет никакого желания пока возвращаться домой. - Слегка хмурится, вспоминая ссору с сестрой, но тут же поспешно прогоняет подобные мысли. Совсем не хочется думать о плохом. - А вы? Давно тут? Да и как вообще оказались в этих французских Альпах? Любите активный отдых?
И хочется задать массу вопросов: общих, личных, частных, скромных, нескромных. Самых разных. Чтобы узнать человека, понять, прочувствовать, стать чуть ближе. Он нравится ей. Вот так вот просто и искренне. И нравится как мужчина. Глупо в этом себе не признаваться. Только она всего лишь девочка по сравнению с ним. И было бы вдвойне глупо думать, что она заинтересует его как женщина. Скорее только как человек. Но она привыкла. Ее личная жизнь - это одна большая черная дыра, пропасть безнадежности, океан безмолвия.
- Но я не буду вам говорить, чтобы вы ее обязательно посмотрели, ибо это будет похоже на скрытую рекламу, - Мара улыбается уголками губ. - Аха! Всякое может быть. Но я достаточно хрупкая, - добавляет она.
А потом молча слушает его, внимательно наблюдает. За двигающимися губами, за карими глазами, за движениями рук. За ним. Она всегда была наблюдательной. И могла многое считывать с человека, с его поведения. И он ей кажется искренним и действительно заинтересованным в ее обществе. И это радует. Ей бы не хотелось заканчивать знакомство быстро и мимолетно.
- А, - Руни чуть мнется, не решаясь спросить, но слова и звуки все-таки вылетают из ее рта, - а десять лет назад что-то произошло, что исчез интерес к тебе как к публичной персоне? - Она закусывает нижнюю губу. - Хотя, наверное, это не мое дело. Я не лезу в чужую жизнь.
Хью делает ей комплимент, и девушка чуть смущенно улыбается, мысленно сетуя на то, что так и не научилась принимать любую похвалу. Всегда чуть краснеет, всегда смущается, всегда утыкает глаза в пол, всегда вжимает голову в плечи, словно хочет от чего-то спрятаться или же просто укрыться от мира. Ее хвалят, а ей хочется сбежать. Это уже похоже на диагноз.
И вот она стоит около склона, с которого они только что спустились, снова смотрит на Джекмана, чуть запрокинув голову. Потому что для нее с ее миниатюрностью и маленьким росточком он очень высок. Руни щурится, свет, отражаясь от полированной поверхности льда, попадает ей прямо в глаза.
- Нет, но я очень хочу. Просто невероятно. Давно мечтаю проверить свою смелость. Мне кажется, что ощущения будут сильные. - Она говорит эмоционально, увлеченно, даже глаза загораются. - Я люблю опасные виды спорта. С самого детства. Наверное, если бы не была актрисой, то стала бы спортсменкой. Играла бы в биатлон. - Она смеется. - Только, наверное, была бы жуткой мазилой. - Снова искренний смех. И почему с ним так поразительно легко? Словно они на одной волне, словно понимают друг друга без слов. Это так странно. Она еще не встречала в своей жизни подобного человека. В Хью Джекмане было что-то уникальное для нее.
- Хорошо, - кивает Руни. Он помогает ей снять лыжи. И Мара даже удивляется такой галантности. Все-таки подобное в наше время скорее исключение, чем правило. А ведь по сути все должно быть как раз наоборот. Но мир больной. И общество тоже. И она совсем не хочется об этом думать, анализировать что-то. Хотя и не может по-другому. Словно без этого она забудет как дышать.
Преодолев небольшой подъем, они оказываются около кафетерия. Зайдя внутри, Руни с радостью расстегивает свою куртку. За время подъема ей стало жарко. Небрежно повесив куртку на спинку стула, актриса села за стол, сложив руки перед собой. Она бы сейчас хотела выглядеть лучше. Не такой растрепанной и помятой, с небрежной прической и практически без косметики. Но она и думать не могла, что познакомиться с кем-то, катаясь на лыжах а Альпах. Жизнь - штука странная, и спрашивать она не привыкла.
- Это значит, что ты платишь? - Интересуется она, смотря на него несколько исподлобья. - Ну хорошо. Принесите мне черный чай. - Говорит Мара официанту, проходящему мимо. Тот кивает.
Она стискивает свои тонкие пальцы. Руки несколько замерзли и сейчас, находясь в теплом помещении, их стало щекочуще покалывать. Странные ощущения, которые ей не особо нравились. Актриса заправляет черную прядь за ухо и смотрит на мужчину. Отчасти стараясь рассмотреть и запомнить. Он интересен. В том числе и внешне. А потом слышит его вопрос и не сразу реагирует.
- Прости, я задумалась. Обычно я быстрее соображаю. - А ведь могла бы и не извиняться. Но нет, слишком воспитана. - Я с самого детства играю. Сначала в театре на сцене, потом уже в кино. Играла в парочке эпизодов в телесериалах, а так снималась исключительно в независимом кино. Признаться честно, но до ремейка "Кошмара на улице Вязов" у меня была только одна главная роль. И то, в фильме, что не вышел в широкий прокат. А потом я познакомилась с Дэвидом Финчером. И, собственно, в моей жизни случилась "Девушка с татуировкой дракона". Моя фильмография скромна. Мне особо нечего рассказывать. - Она скосила глаза в окно, а официант принес чай. Руни благодарно кивнула. - Вот никогда не любила кофе, только чай. - Прокомментировала она свой заказ. - А вообще, я очень люблю играть. Больше всего на свете. Всегда хотела быть актрисой. И что-то получилось. - Она улыбнулась. - А каков твой творческий путь? Почему решил сниматься? И как смог добиться такой популярности?
Вопросы не дежурные, а потому что действительно хочется знать, проникнуться, понять. Интересно и любопытно в нем все. Она делает глоток, ставит чашку на стол и вопросительно смотрит на него.
Поделиться122012-02-25 23:05:02
– Романтик ли я? – переспрашиваю, – Я думаю, что да, я верю в искренние чувства, и как бы это смешно не звучало, – в настоящую любовь. – и как бы это не звучало, но это правда, и глазами в её лицо, некоторое время, губы её расплывались в нежной улыбке, а потом стою я с взглядом таким, стою и смотрю, долго – долго, этим взглядом, жадным, как ребёнок в магазине дорогих игрушек. Но потом глазами в твои, и есть же в них что – то, что заставляет вспомнить то, что забылось : вину, без которой нет человеческой души. Не будь которой, не было бы их самих. А они и не догадываются почему. Не смеют в глаза. Бегут. Так, будто есть куда. Мир тесен. таймер тикает. без них или с ними – без пауз и без ожиданий. Никто не для кого не не потеря; – Перестаньте, ибо у меня создаётся впечатление, что вы совершенно себя не любите, раз считаете, что кому – то может быть с вами скучным. Знаете.. – сделав короткую паузу и сглотнув, продолжаю, – С высоты своих лет, могу вам точно сказать, что умный человек найдёт вас интересной и воспитанной, и ему не будет с вами скучно, а глупцу, будет скучно даже в цирке. – закончив одариваю тебя лёгкой улыбкой, а потом, её хмурые брови, мелкие морщинки на лбу, и после чего, следует мой томный выдох, – Проблемы с личной жизнью? Понимаю. – и слегка ударив по плечу ладонью, тем самым заставив улыбаться продолжаю, – Чтобы то ни было, всё наладиться и будет в порядке. – убрав ладонь с плеча окидываю взглядом местность, замечая небольшую группу лыжников, что спускаются по склонам громко крича, – Мне нужно было время, чтобы отдохнуть, ибо за последние месяцы я очень вымотался, и решил изменить своему вкусу, и остановится на некоторое время в горах, а не на островах. – сглотнув договариваю, – Но я не пожалел, что оказался здесь, здесь я познакомился с вами, здесь я отдыхаю душой. – ухмыльнувшись тому, что машинально слетает с уст продолжаю, – Мне просто позвонили, и сказали, что у одного хорошего человека имеется лишний билет в Альпы, вот так я и оказался здесь. Да. – уверенно отвечаю, акцентируя всё внимание на последнее слово, – Я много занимаюсь спортом, веду здоровый образ жизни, по – этому абсолютно точно, я люблю активный отдых, впрочем, как и вы. – чёртова улыбка не сходит с лица, больше не в силах сдерживать волну чистых непорочных эмоций, что несут лишь положительное, и все эти тёплые приятные улыбки , во время лёгкой непринуждённой беседы, двух некогда раннее совершенно незнакомых людей ведут к одному , – к сближению, – Конечно, теперь я буду просто обязан посмотреть эту картину, а потом позвонить вам и рассказать, о своих впечатлениях о вашей игре, и я обязательно так сделаю. – сильно щурю глаза, от падающего на лицо лучей солнца , после чего перевожу взгляд на тебя и в который раз ловлю взором чёрных глаз улыбку, – Да, не было предложений, чтобы сниматься в картинах, у меня была звёздная болезнь, и все отказывали мне, но потом, вышел один фильм, который помог мне подняться с коленей и заставить мир говорить о себе. – закончив улыбаюсь полу – усмехаясь этой воспитанности и отточенности , – Что ты? Ты не лезешь в мою жизнь, не забивай в голову, всё в порядке. – всё это звучит утешительно, будто, стоя у пропасти, и стараясь, не падать в крайность, все эти слова от чистой души и сердца, вот так, просто и легко, вот так кто – то зачастую меняет чью – то жизнь, и самое странное, что помню из прошлого, как задыхался без ветра в лицо. Всегда слишком мало. Странно устроен этот механизм. И хочется назвать весь этот механизм идиотизмом, но в этом и весь мой рок. И за кратко брошенными фразами из уст, забавными беседами и смешками, не замечаю, как оказываемся в кафетерии, – Конечно, иначе не может быть. – слегка удивлённо, от только что прозвучавшего вопроса отвечаю, но в последующую минуту, дыхание захватывает от этого голоска, –Тебе пока что нечего рассказывать, но скоро наступит и твоё время, когда о тебе будут говорить с бурей эмоций, но знаешь, – мгновенно сделав глоток воздуха продолжаю, – тебе сильно повезло, с отсутствия ролей, тебя заметил Финчер, и теперь твоя жизнь будет меняться исключительно в лучшую сторону. – убедительно закончив кидаю взгляд на официанта, что принёс ароматный зелёный чай в высокой кружке , и придвинув чашку к себе прислоняю крупные руки к ней пытаясь согреть ладони, после чего поднимаю глаза и широко улыбаясь кидаю, – Представляешь, я тоже. – слегка покачав головой не переставая улыбаться перевожу взгляд от собеседницы. А ведь это первый за [по скромному] несколько лет стихийный выходной и шанс собрать и выгрести все мысли. м. с кем – то вместе. – Знаешь, тебе повезло намного больше, ибо ты родилась в замечательное время. – наклонившись к кружке касаюсь губами, делая маленький глоток обжигающе горячего чая, – У меня никогда не было цели стать известным актёром, прославиться. Мои родители были эмигрантами из Англии, и я был младшим в семье из пяти детей, и в моём понимании всегда была мысль об актёрах, как о людях ветреных, непостоянных и в материальном плане тоже. – короткая пауза, и облокотившись локтями о стол, чуть съехав вниз продолжаю, – Я тем не менее закончил отделение театральных искусств в Западной Австралии, и с того момента начал хоть на пробы и кастинги, было проблематично, получать роли, было непросто пробиваться. – сделав очередной глоток чая чувствую, как щёки согреваются, а тело приходит в нормальную температуру, – Тебе очень повезло. Раньше, чтобы приобрести популярность нужно было сняться в нескольких разных картинах, доказать своё умение играть и отточенность актёрского мастерства, а теперь, можно сняться в одном сериале, или фильме, и стать популярным, тебе повезло. – на полном серьёзе, да так, что не одна мышца не дёргается на лице говорю, и всё это похоже на беседу с другом, которого знаешь пол жизни, потому что не хватает слов из мне пяти известных языков, чтоб описать всю обречённую ненужность шелухи. Всей той, что накопилась перечнем живых контактов. Время...время. Время это эфемерная конструкция основанная на уверенности, что события происходят одно за другим. Вперёд, никогда не назад. Все соблюдают это и я вынужден играть в эту маленькую игру. В ней всеё дело в прогрессе и прогрессии. Каждый выбор влечет за собой пару новых. Удивляйся отчетливей тому, что ты давно просчитал. Снег за огромными окнами падает хлопьями, нам уютно, мало кто знает, что облака на вкус как слёзы. А я вижу небо. Горы, покрытые белым, серый мост, серый шпиль. Я выплюнул свои цвета там, когда приехал сюда. Последним был красный. Цвет ночи. Остался абсолютный белый. Идеальный. Совершенный. Чистый. Белый марш, белый танец по сросшимся стёклам зимы.
Отредактировано Hugh Jackman (2012-02-25 23:08:20)
Поделиться132012-02-26 10:28:50
От улыбки уже должно сводить скулы, от картонной, искусственной улыбки. Но ведь она улыбается не так. Искренне, чисто и открыто. Не на камеру, не на показ, а просто потому, что хочется. И слушает его. Очень внимательно и даже вдумчиво, проникая в суть и смысл каждого слова. Едва улыбается на его заявление о том, что он - романтик. Для Руни это даже странно. С виду этот мужчина не кажется романтичным. Обаятельным, да, но романтичным, нет. Или же просто она гораздо больший скептик, чем думает о себе. Слышит комплимент в свой адрес, смущено косит глаза в сторону, но потом тут же возвращает взгляд обратно. Ибо нравится его рассматривать, видеть, как говорит. Завораживает ее что-то. И в этот момент так грустно думать о том, что это знакомство мимолетно, что они разойдутся в разные стороны, побеседовав и проведя друг с другом какое-то время. Но ведь так будет. Мара и не видит иного пути, не позволяет думать себе иначе. Знает, что все это бесполезно, как и номера телефонов, что остаются на смятых бумажках, летящих в мусорную корзину и съеживающихся на ее дне.
- Да, можно и так сказать, - согласно кивает, а сама мыслями на некоторое время уносится назад, вращая колесо памяти, останавливаясь на его зарубках и смотря в зеркало, где отражается прошедшее. И такая пустота, что ломит все тело. Кажется, что они с сестрой давно потеряли связь. Кажется, что все хорошее, что было в прошлом забыто раз и навсегда. Вот так вот просто и легко. Как провести ластиком по чернилам и оставить чистый лист. - Может быть, - неуверенно пожимает плечами. - Я не знаю. - А потом добавляет. - Вряд ли, - смотрит вниз, до кристалликов льда в белом снеге.
А потом молча слушает его, улыбается, согласно кивает, так как понимает, так как знакомо и близко. Весь этот экстрим, адреналин в крови, эти нереальные ощущения. Слышит комментарий про фильм и снова улыбается. Ну сколько можно улыбаться? Мышцы уже сводить должно. Но по-другому не хочется. Так уютно, тепло и приятно в простом общении. Без всяких заморочек, без бурных истерик, без криков и ссор, без постоянного выяснения отношений, без этих эмоций, что хлещут через край. От этого всего можно устать, все это может высосать жизнь, оставить лишь оболочку без души. Дома с ней происходило именно это. Каждый день и час. А здесь - абсолютная свобода. И она нашла себя. В эти горах, среди ветра и в вышине. И с ним. Пожалуй, стоит признать, что без Хью Джекмана ей было бы тут не столь интересно, не столь хорошо. Поразительно, но за такой короткий промежуток времени он успел ей понравиться и стать частью ее жизни. Пусть маленькой как песчинка в пустыне, пусть незначительной и мимолетной как мгновения вечности, но все-таки частью.
В кафетерии отдает запахом теплых батарей, людских голосов и уюта. Руни передергивает плечами от легко озноба, что пробежал по телу. Странно, но ей чуть холодно. Она облизывает слегка пересохшие губы и делает глоток горячего чая. Жидкость скользит внутрь, придавая телу другую температуру. Она осторожно ставит чашку обратно на стол, не выпуская из тонких пальцев ее ручку, слегка теребя. Ее глаза бегают, скользят по посетителям, возвращаются к своему собеседнику, иногда к окну. Мир как будто застыл. Течение времени остановилось. Или это просто ее сознание дало сбой.
- Ну я надеюсь, что это будет так, - с легкой усмешкой на тонких губах произносит девушка. - Но все-таки я бы не бросалась такими громкими словами. Жизнь слишком непредсказуема. Сегодня тебя любит, обожает и хочет весь мир, а завтра ты - никто. Так что надо наслаждаться моментом. - Руни снова улыбается, слыша его слова. - Тебе не кажется, что у нас слишком много общих вкусов? Даже в таких мелочах как выбор между чаем и кофе. Это забавно. Ей богу.
А потом очень внимательно слушает его. Ею руководят три вещи: врожденное любопытство, профессионализм, выработанный с годами, и желание узнать его. Личное, профессиональное и частное. Всегда была любопытна, с самого раннего детства. Стремилась познавать этот мир, всегда чем-то интересовалась, всегда что-то увлекало или радовало. А потом стала играть. И привычка внимать тем, кто считается в ее профессии лучшими, укоренилась в ней с годами. Прочно и надолго. Ведь у подобных людей можно столько всего узнать: фактов, приемов, моделей поведения, набраться опыта. И Джекман один из таких. И хотя бы только по этой одной причине ей повезло, что она с ним встретилась, столкнулась в этой жизни. Ну и ее личный, интимный интерес никто не отменял. К нему. Как личности и как к мужчине. Странно это осознавать, но это так. Только не хочет Руни сильно увлекаться. Незачем, ни к чему хорошему это не приведет. В ее жизни никогда не приводило. Поэтому Мара намерена сдерживаться себя, не сильно вовлекаться эмоционально, просто поговорить, пообщаться и уйти из его жизни. Для нее это самый приемлемый вариант. Всегда только так. И девушка слушает его с интересом. Ей нравится сила его голоса, его увлеченная манера рассказывать, его мысли на тот или иной счет.
- Неееет, - она чуть смеется и качает головой, дослушав его до конца. - Позволь с тобой не согласиться, Хью. Слава - вещь чертовски мимолетная и такая непостоянная. И раньше и сейчас звезду из человека мог сделать один фильм. Но популярность - это одно. А вот признание настоящего таланта. Это совсем другое. Чтобы тебя признали, приняли, необходимо просто вывернуться наизнанку, стать кем-то большим, чем ты есть на самом деле. Одна роль и толпы поклонников у тебя в кармане. Особенно если это крутая роль, - усмехнулась Мара. - Но кинокритики и настоящие ценители киноискусства не так просты. Да, мне повезло. Но повезло в том, что сыграла роль, в которой оказалась способна доказать свой талант. Два в одном. И слава и признание. Но первого я никогда не хотела. - Она пожала плечами и снова сделала глоток из чашки. Жидкость уже не была такой обжигающе-горячей. - Взять, к примеру, тебя. Ты известен и популярен благодаря роли в "Людях Икс". Но ведь признание таланта тебе принесло совсем другое. Росомаха - это просто невероятно крутая и стильная роль. Но что там играть? Разве ты не согласен? А вот "Фонтан" или "Престиж", или "Австралия" - это совсем другое дело. И лично я хочу сниматься в последней категории фильмов. Где ты не изображаешь из себя статичную куклу и мебель, а проживаешь вторую жизни вместе со своим персонажем, дышишь его эмоциями, чувствуешь его мыслями. Это поразительно, что у людей есть такая возможность. - Руни снова чуть улыбается. - Мне всегда нравился один пример. Шарлиз Терон. Такая красивая женщина и потрясающая актриса. Но чтобы доказать свой талант ей пришлось изуродовать себя до неузнаваемости. Это я о "Монстре". Забавно, что моя ситуация похожа. Моя сестра испугалась, впервые увидев меня в образе Лисбет Саландер. Да что там, я сама испугалась.
Надо признать, что Руни Мара невероятно увлеклась, даже глаза загорелись каким-то блеском, и страсть звучала в голосе. Мир кино ее всегда завораживал. С самых детских лет. И она любила о нем говорить. И даже спорить. Пожалуй, кинематограф - единственная вещь, о которой она любила спорить. За всеми этим разговорами и общением они и не заметили, как на французские Альпы опустилась ночь. Но лично ей не хотелось сейчас куда-то уходить. Она молча смотрела на него, чуть кусая губы, вращая в руках чашку. Хотелось задать личный вопрос. Только имела ли она такое право?
- Слушай, - Мара облокотилась локтями о стол, - а ты здесь надолго? - Задала, и мир не перевернулся. Зато ей стало спокойнее.
Поделиться142012-02-26 13:13:50
Тонкими острыми иглами точно в солнечное сплетение впиваются солнечные лучи, прямые волосы отливают чёрным цветом, а я, ломанный, дрожу от холода. На удивление хорошо чувствуется сегодня моя душа, я заламываю запястья и чувствую прохладу влажных ресниц на своих сухих щеках, неловко одариваю улыбкой, выпуская в светящийся рой снежинок клубы дыма. А потом мы оказываемся здесь, и когда я слушаю тебя, мне нечего сказать, лишь дрожащие пальцы , которые ищут тепла обхватывают кружку и горячими сладкими комками катится по горлу зелёный чай. Мне кажется – я могу не дышать, но каждый раз вздох прорывает грудную клетку, и я, внимательно смотрю на тебя, говорящую, и с таким взглядом, верным как у собаки, будто ты и есть тот самый голос, голос который я был бы рад услышать в любой момент, с того конца этого мира. Время, что проведено в Альпах. Это тихие будни тоски и лживого покоя, покрытые лёгким слоем белого снега и хлопчатой тканью белых рубашек, рушали меня насквозь, пробирались в самое моё нутро, нанося тысячи случайных ударов. Мне нужно поднять подбородок, хитро улыбнуться и сделать вид, что мне правда смешно, всё равно, совсем – совсем всё равно, но февраль душит меня, словно насильно загоняет мягкие пуховые снежинки в эти закрытые окна биться о них и умирать, но мне не надо поднимать глаза и давить из себя искусственную улыбку, потому что впервые за долгое время кто – то заставил дарить не наигранную улыбку. От окна веет холодом, и мигают фонари на светлых тропинках, стаи собак следуют преданно за вожаками, и я чувствую странный покой, чую запах спокойства, запах зимы. И я касаюсь пальцами кружки чая, я касаюсь тебя глазами, я не знаю где в солнечном сплетении засело это странное чувство, но от окна веет холодом и в воздухе тесного кафетерия повис запах прекрасного. Запах разбавленного горечью счастья и только что выпавшим свежим снегом. Шумит, шумит в ушах звон тарелок, и на небо словно снова пролился грейпфрутовый сок. Я улыбаюсь тебе, я ловлю счастье, колю в вену – хорошо чувствуется. – Да, я нахожу это немного странным. – слегка задумавшись отвечаю я прикусив нижнюю губу и пристально рассматривая собеседницу. Странно. Что, у кого – то совпадают вкусы, точь в точь, странно, когда мысли одинаковые, как расправить скомканную душу, душу, проеденную, исписанную, изрезанную, складками, чертами покрытую. Как распрямить, как свернуть, завязав алой лентой, скрепив замком – сберечь в себе. Это странно. Волосы у неё достают до плеч, прямы и отливают тёмно – синим, глаза чуть накрашены, руки покрыты алым от холода. А под ногами моими, под тяжёлым ботинком ломается снежный наст, и кусочки льда летят в стороны, пока я упорно выкорчёвываю все до последнего, топчу, – исчезают. – Можно привести в пример Дикаприо, он снялся в «Титанике» и потом, на несколько лет, о нём забыли, хотя у него за плечами был один из самых шикарных фильмов века. По – этому..да, он снялся в одном фильме, но потом то о нём забыли на долгий период времени, но зато сейчас он является одним из лучших актёров мира, по – настоящему талантливый. Когда смотришь его последние картины, смотришь на одном дыхании. – с интересом начинаю доказывать свою точку зрения, при этом внимательно слушая и аналиируя твои мысли в своей голове, – Кинокритикам чертовски сложно угодить, и поверь мне, чем старше ты будешь становиться, тем сложнее будет оставаться на плаву, когда я снимался с Николь Кидман, она сказала очень умную вещь. – сделав глоток чая продолжаю, – Голливуд – это место для женщин, где ты нужна в период до тридцати лет, или до первых морщинок, а потом, становится очень тяжело интересовать собой как актёром, не оголяясь, не изменяя серьёзным картинам глупые комедии. – сделав короткую паузу улыбаюсь уголками губ заканчивая, – И не факт, что если у тебя есть первая серьёзная роль в кино, о тебе, раз, не забудут, и два, ты будешь интересен и через десять лет. Наша профессия довольно неблагодарная, боюсь, что всем нам не быть Мэрил Стрип и в шестьдесят лет не получать Оскары и множество других статуэток. – и затем, заворожённо слушая и восхищаясь, остроте и тонкости этого юного создания, лишь выдаю из себя усмешку, потом добавляя, – Да, здесь ты права, но моя роль в «Людях Икс» просто спасла меня, иначе, сейчас бы не было не фильма с Траволтой, Кидман и нескольких фильмах, что сейчас находятся в процессе съёмки. – вытянув ноги во весь рост говорю, – Ты пойми, что далеко не всем везёт как мне. Большинство актёров, которые снимаются в триллерах и боевиках так и остаются на этом уровне, взять того же Брюса Уиллиса, за всю жизнь, несколько интересных серьёзных ролей. Я не хочу закончить свою фильмографию так же, как бы это не звучало. – облокотившись локтями о шелушавую неровную поверхность стола сжав губы слушаю тебя. А в голове сразу линии из прошлого, когда газеты говорили, что мне что – то нужно, когда говорили, что я верю, что я не смирился, что я здесь, что руки не висят бичевой вдоль боков, что стол не забит таблетками, что я не был усталым до смерти все эти годы. Они говорили. Люди идут, люди живут, люди обижаются, грустят, всё чего – то хотят, всё что – то делают – фразы летя, небо режется фразами, выкорчёвывает шипы и корни из себя. – Да, Шарлиз смогла доказать свою значимость после этой роли именно в мире кинематографа не как красивую женщину, а как талантливой актрисы, которая может и умеет играть, вживаясь в роль, она оживляет большинство своих персонажей, это я заметил. – негромко говорю, а затем глухо смеюсь, – А родители когда увидели, что сказали? И да, я знаю, что на большинство таких фильмов в образе надо ходить и в жизни, люди пугались? – широко улыбнувшись спрашиваю, глаза сегодня, очи мои, будто огни ночного города, – Это была очень увлекательная беседа. – негромко рассмеявшись клыком сжимаю нижнюю губу до крови, а на следующий вопрос долго не отвечаю, смотря за твоей реакцией, будто стесняешься, – Я пробуду здесь ещё несколько дней, потому что потом у меня начнутся съёмки, как бы это смешно не звучало... – прискорбно театрально вздохнув на одном выдохе , – чая «Липтон». – немного рассмеявшись хлопая ладонью по колену и говорю, – А вообще, я хочу сразу расставить все точки над «i» связанные с рекламой этого чая. – сделав глоток остывающего чая говорю, – Мне платят за это хорошие деньги, и какого чёрта я должен отказываться от такого хорошего предложения, только потому, что кому – то это кажется забавным? Я так не считаю, ибо это приносит стабильный доход. – уверенно закончив задаю вопрос, адресованный тебе, – А если бы тебе предложили сниматься в рекламе чае, кофе, или какой – нибудь техники, ты бы согласилась? –
Отредактировано Hugh Jackman (2012-02-26 13:15:41)
Поделиться152012-02-26 19:31:15
За окном пошел снег. Закружился мелкими хлопьями, коснулся верхушек домов, устилая всю округу своим ледяным пухом, покрывая землю одеялом из кристалликов мороза. Несколько секунд Руни Мара неотрывно смотрела в окно. Просто чтобы запечатлеть в сознании, окружающую ее красоту, запомнить, сохранить в памяти картинку заснеженных Альп. Природа бывает невероятно красивой, идеальной, чистой, совершенной. На улице уже темно, лишь фонари бросают тусклые полоски желтого цвета. И снег искрится, переливается. Руни отворачивается от окна, и мимолетная улыбка касается ее губ.
- Все-таки тут очень красиво. Особенно в такое время года. Давно хотела побывать в Альпах, хотя не люблю Францию. - Она как бы случайно бросает фразу и смотрит на него, улыбаясь одними глазами. - Но я отвлеклась, да. Мы говорили о потрясающем виде искусства - кинематографе.
Мара наклоняет голову чуть в сторону, внимательно вслушиваясь в его слова. Короткие черные пряди касаются плеча, падают на глаза, она неторопливо убирает их назад, подперев подбородок одной рукой, а в другой всячески вертит практически пустую кружку. Фарфор еще сохранил теплого чайного напитка и грел ей руки. Она внимательно слушает его, словно оппонента на суде. Местами хмурится, качает головой, не переставая смеяться лишь одними глазами. В помещении уже зажегся свет, и людей поубавилось. Но ей нравилось сидеть в этом дальнем уголке вместе с ним и просто говорить, делиться мнением, спорить. Хью вытягивает ноги в полный рост и задевает ее. Мара бросает взгляд под стол, а потом на него.
- Ты слишком длинный, - весело говорит девушка, перебивая его на несколько секунд. - Но продолжай. Тебя интересно слушать.
Проводит пальцами по шее, чувствуя, как та затекла от сегодняшних физических нагрузок и долгого сидения на одном месте. Но уходить никуда не хочется. Совсем. Поэтому молча терпит, массируя подушечками пальцев мышцы. Хоть что-то. Допивает свой чай и ставит пустую кружку на деревянную поверхность стола. Кладет перед собой руки, слегка разминает кисти и пальцы. И все это легко, незаметно, не на показ. Мышцы ноют и необходимо сделать хоть что-то.
- Да, - согласно кивает Руни, - Ди Каприо - сильный актер. Про такого как он говорят - штучный товар. И у него, безусловно, есть чему поучиться. Но ты не совсем меня верно понимаешь. Слава и популярность так быстротечны, и кануть в забвение очень легко. Многие начинали с ярких, интересных и выигрышных ролей. А в итоге сейчас их никто не помнит. И я абсолютно не тещу себя ложными надеждами. Я понимаю, насколько шаток наш бизнес, наш мир и как непостоянны в своих привязанностях люди. Это я сейчас о поклонниках. И, конечно же, я абсолютно ничего не жду от будущего. Серьезно. Когда я узнала, что меня номинировали на Оскар, то просто была в шоке. Да кто я такая? Какая-то юная старлетка, которая никому неизвестна. Играла в странных фильмах и в неудачном ремейке культового фильма. Я же по большей части никто. И эта роль отнюдь ничего не значит. Но все в моих руках. - Добавляет Руни с легкой улыбкой на устах. - Я и не пытаюсь никому угодить. Поверь. Мне этого просто не надо. Конечно, приятно, что тебя ценят. Но я хочу просто играть. А награды, премии, похвалы кинокритиков - это всего лишь приятный бонус. Игра - вот, что для меня самое главное. Ну и деньги, да. Надо же быть практичной. - Она тихо смеется. - Золотые слова. Она вообще потрясающая женщина и талантливая актриса. Я бы хотела с ней поработать. Мне вообще кажется, что женщинам в киноиндустрии не просто. Особенно в режиссерской профессии. Тебя никогда не воспринимают всерьез. Особенно, если ты красива. Но я сейчас не про себя. Я обычная. Я говорю в целом. Проще сделать из женщины статичную куклу, чем дать ей возможность играть. В этом беда актрис. А еще беда всех юных и молодых актрис в том, что их приглашают сниматься в комедиях или ромкомах. Это же просто на корню губит реальны шансы чего-то добиться, стать кем-то, актрисой с большой буквы. Я этого избегала всю свою сознательную жизнь. Но урвать шанс никогда не просто. Всегда это знала. Мне повезло и говорить нечего. Хотя странно это, что чтобы добиться признания, надо себя изуродовать, скрыть всю внешнюю привлекательность, чтобы на тебя смотрели не как на женщину, а как на актрису. - Она замолчала на несколько секунд, облизывая пересохшие губы. - Но мне очень повезло. Я готова это повторять и повторять. Потому что ценю. Такая роль по определению единична и уникальна. Сыграть настолько оригинального персонажа, с такой позицией и характером. Да я была просто рада изуродовать себя. - Мара засмеялась. - Но не все же рождаются Хью Джекманом, - парировала девушка. - Да я не думаю, что тебе суждено сниматься только в подобного рода фильмах. Этого уже не случилось. Вспомни свою фильмографию.
Официант подошел и поинтересовался не хотят ли они еще чего-нибудь. Мара лишь в ответ покачала головой. Она понимала, что скоро уже будет совсем поздно. Но, черт, расставаться отнюдь не хотелось. Потом услышала его вопрос про свою роль и рассмеялась, просто захохотала, прикрыла рот ладошкой, слегка вжала голову в плечи. Потом перестала смеяться, выпрямилась и с интересом посмотрела на Хью.
- А ты как думаешь? Твоя дочь, этакая примерная девочка, что ходила всегда в платьицах и юбочках в клетку, носила длинные распушенные волосы, минимум косметики и у которой даже не были проколоты уши, в один прекрасный день заявилась домой с пирсингом по всему телу, временными татуировками, короткими черными волосами, выбеленными бровями, стала одевать как настоящий панк, агрессивно краситься, учиться ездить на мотоцикле и боксировать. Да, моя семья меня не признала, - Она снова засмеялась. - Боже, я сейчас не поверила, что говорю о себе. - Руни покачала головой. – А знаешь, я ведь тебе действительно в дочери гожусь. – Зачем-то добавила она. - Да, да, пришлось на некоторое время просто стать другим человеком. Я даже в Швеции жила. Даже смогла что-то выучить из языка, но уже помню плохо. Что-то я так много говорю о себе. Ты только не подумай, что я хвастаюсь. Меня просто почему-то так и тянет с тобой говорить. Не знаю, хорошо это или плохо.
Она даже и не заметила, как с ее губ сорвалось честное признание в искренней симпатии. Произнесла и все, а лишь потом осознала. Но не стала смущаться. Это даже как-то странно. Всего лишь стала накручивать на палец черный локон. Лишь этот слегка нервный жест и мог ее выдать.
- Да, определено. Знаешь, так увлечено о кино я говорила лишь с сестрой.
А потом в воздухе повисает физически ощутимая пауза, словно атмосфера накалилась. Руни чувствует, как легко нервное напряжение пробирается под кожу. Ей хочется скинуть его, чуть передернув плечами, но она боится шевельнуться, даже совершить малейшее движение пальцем. Он так внимательно смотрит на нее, что по спине пробегает нервная дрожь, чью природу девушка не может до конца осознать. И, спустя, казалось, вечность, он произносит. Она сначала не понимающе смотрит на него, чуть хмуря лоб, потом едва улыбается уголками губ, прикрывает рот, чтобы не выдать того, как ей весело.
- Ты это серьезно? - Слегка удивленно переспрашивает. Молчит, внимательно слушая, снова улыбается. - Очень прагматично, - согласно кивает актриса. - Вот это именно то, чего мне так не хватает. Этой самой материальности, приземленности. Я как будто не от мира сего. - На его вопрос всего лишь пожимает плечами. - Сложно сказать. Тут может быть двоякая точка зрения. С одной стороны я совсем не жажду в подобном сниматься. Не подумай, что это камень в твой огород, - тут же оговорилась Руни. - Но когда нужны деньги, то ты будешь сниматься во всем и везде. Ну ты меня понимаешь.
Официант приносит счет, а Мара встает из-за стола. Накидывает на плечи куртку, ловко продевая руки в рукава, и встряхивает волосами.
- Уже поздно. А мне еще надо как-то донести до отеля лыжи. Так что я пойду. Спасибо за приятную компанию. - Но она мнется, теребит замок куртки, не хочет вот так просто уходить, но даже не может придумать предлога, за который было бы реально ухватиться. Голова словно пуста. А потом решается. Сама не знает, откуда такая смелость в словах, действиях и поступках. - А может ты захочешь еще прогуляться? Отнести лыжи и просто пройтись. Ведь еще детское время. - Добавляет она с легким смешком, ища глазами настенные часы. - Мне кажется, что нам еще есть, что сказать друг другу.
Она стоит около стола и смотрит на него сверху вниз, вглядываясь в лицо, пытаясь прочитать по нему хоть что-то. Такое поведение для нее непривычно. Но Руни так надоело упускать все те шансы, что дает жизнь. И сейчас речь отнюдь не о работе, а о человеческих взаимоотношениях. В них она всегда допускала столько промахов и ошибок, что и не счесть. Всегда сомневалась, боялась действовать. А тут решилась рискнуть. В конце концов, она никогда не была той робкой девочкой, каковой казалась остальным.
Поделиться162012-02-29 01:03:54
_господи, да проведи его по днам всех океанов_, рукой своей тёплой обогрей, проведи его по льдам всех_заливов_ бесконечных, возьми его наконец за живое, и рукой своею тёплой ледянуюегосхвати. Только знай, позволь [незабыватьчто] сердце его хрустальноледянное превращается в метель. А кто – то говорит о надеждах, и в чьих – то окнах огонь этот горит, а у кого – то в сердцах _догорает_, ты только Иисус не оставляй его, шепчу так часто стоя на_коленях, и под светом всех_видов_света встречал рассветы у_церкви, и катится над головою_рассвет, ослепляющими лучами_до_слёз, и воздух жарит_своим_безразличием_и_холодностью, смирись, эта_зима многих_уносит. И в ноздри врывается запах_ наших тел и_разговоров, над нами сгорает алмазное_небо, прорывается сквозь все фразы_уносит далеко, и голоса прорываются_бесконечным эхом в_поднебесье, ты только представь как кричал ночами срывая_голос взывая к Всевышнему для помощи, где же ваша правда , что сейчас_ядовитой стрелой по сердцу, врываясь, и касается воздух горных_вершин, и мы_смотрим_дышим над ними сидя у_оконной_рамы, я бы тебя и там_увидел . ты только поверь, Иисус говорил, что верить_никогда не_поздно.
Под_ снегами всеми белыми_скрываются души серые, чёрные_гниют_они, и по жилкам_кровь [горячаяжидкаякровь]. И по лбу сухому_капли тающего снега , вместо ресниц длинных, глаза твои. Священная пыль падает на головы нам, крахмал. Как воздержаться здесь, как не водить пальцами_тонкими_нестираяихвпыль_по тонким губам, как не шептать, заклиная|проклиная|веря|умирая . Мы терпеливые, верующие, пальцами вместе по три раза_по_груди, ловим взглядами так, от радости до[потерисознания] тлея пред их глазами. Ходим по водам , зарываясь грешными_пальцами_в_песок просачивается, время, не_жалеет_никого , это так, прими к сведению . Я проклинаю вас всех , и желаю всем вас самой_приятной_смерти и стоя на коленях , я прошу, храни нас господь.
Холодно. Пробирает. Мы замираем в февральском бризе , аж лёгкие сводит, бронхи замирают. Вколите этой_девочке_с_серыми глазами дозу [греха. Слишком святая|непорочная|чистая] , и лишь почувствует эта_девочка как по жилкам её тонким красным , словно вычерченными_буквами_по бархатной коже , с эйфорией внизу живота, с бабочками в её голове. Господи, храни наши души. всё это происходит в холодном феврале, когда некто_ни_одна_душа не слышит, о чём речь идёт. Небеса синеют на глазах моих , - чёрных. В этих десятилетних стенах пахнет сигаретным дымом_ а на улице медленно так падает снег. Февральский снег. И наверное, скоро, не так как ныне [когдаэтовсёвамстанетнеинтересно . Когдапридётсяуйтизадвинувстул] возможно, что так не будет никогда. Скрывать свои мысли с ней не приходится, скрывать свои мысли глубоко, скрывать ото всех, теряясь_в_себя , и не смотря в_небо_ а смотря на неё. Тут всё пропахло нами. Прости и прими, что не скрыться , не убежать , ветер февраля_каждый_год_будет_памяти_несомненно_тебя . В последнем глотке чая прошлое лето. И улыбка, сменяется на довольно_безразличное_лицо_ но сердце бьётся часто [странно_ я думал оно уже мертво] и снова полуулыбкой , с нотками безразличия_как ставить кресты вокруг себя_в_дождливое утро _сентября, смотрю, смотрю, непременно на тебя.
— Да, мы так и поступим. выпустить воздух и снова улыбаться ей, потому что смешно. Потому что это нетаккогдаговоритьспустымпотолком. — Дойдём до тебя и прогуляемся дальше. рассмеяться, ведь я такой пересмешник. Губами шевеля, куртку тёплую одевая и что — то бормоча..что-то говоря, вам_никогда_не_узнать ибо вам_никогда_не_ставить_кресты. — Я бы увидел тебя даже сквозь оконную раму. выходя на улицу, на терпкий мороз, с лыжами, говорю. Улыбнись, всё хорошо, втер всё так же теребит короткие чёрные волосы. Как же холодно. Выходить на улицу. Снег падает крупными хлопьями. Господь..шепчишепчишепчи девочка..господь. Забери её с собой в путешествие длинною_в_век , там и я_буду, там все мы_будем. Улыбайся. Кромкой ряда зубов. Говори , тихо, кричи, если хочешь _нас не услышат, поиграем в сидаинэнси . Нам быть вместе , нас слышит курт, он там. — Я жду тебя. губами в воздух , около дома, костяшками о запястье, ветрами в лицо, мыслями в разум.
Нас видно. Нас не забудут. Нас не_забыть_до_внутренностей. Слишком легко нас_запомнить. И глазами в лицо твоё, белое, словно_снег , а здесь так_холодно, темнеть начинает, — Любишь читать? говорю будто в пустоту, в начинающий вечер , в темноту, и становится холодно, что все ресницы _в порохе_ и лёгкие в оцепенении , лежать бы с тобой, подна снегом белым_пепельным. Есть лишь одна разница , между тьмой в её_глазах и тьмой в_самых_тёмных_углах. Её глаза уже настолько_втёрлись, что не видно зрачка. Её глаза как вирус. А её глаза серые как небо в сентябре _ и с этим придётся жить. С исконно_австралийским акцентом, — С тобой легко. стуками в сердце отдаёт в голове , а мы в ответе за_миллион_продолжений за кого и с кем. Сказать, я не-верил_в_вашего_бога , зачем он мне, вместо чая крупинки _воспоминаний , вместо мыслей _остатки сахара с тёртым крахмалом. Не к чему. Я говорю сейчас , я _верю_в_бога , он свёл с ней, _сводит , не оставляет её в_прошлом. Страшно не знать уходящих в лицо, а не в спину. Нас с тобой уже ничто не защитит , слишком _глубоко_
Отредактировано Hugh Jackman (2012-02-29 01:09:23)
Поделиться172012-03-01 13:34:51
ну что тебе, девочка. что тебе ветер? держи свою крышу, держись
вот грядки с картошкой, вот пёсик Тотошка. будь умницей. выбери жизнь.
твой голос утихнет, а волосы эти пора обесцветить - под нас
прошу тебя, Элли, забудь эти сказки.
будь взрослой. вернись в Канзас. ©
Мелькая перед глазами, порывисто кружась, мысли, слова, буквы, звуки. Все это сливалось в одно, становилось пустым, никчемным и ненужным. Просто потому, что не знала. Не думала, не гадала, понимала и осознавала по-другому. Ты ведь веришь, девочка? Да, веришь. Чисто, открыто, проникновенно и совершенно искренне, даже непорочно. Твои руки еще не замараны, а солнце не зашло за горизонт. И на щеках играет уходящее тепло снежного дня. Маленькая, хрупкая, наивная, не такая как все. Ты всегда была особенной. Думала по-другому, верила иначе, хотела не так, жила по-своему. Странная. Всегда такая. По жизни. Криво усмехаешься, тонкими пальцами заправляя прядь длинных волос, косишь глаза и скептически вскидываешь бровь. Ты ведь девочка, хоть тебе и двадцать шесть лет. Глубоко внутри, с недюжей мудростью взрослого человека, осознанием и пониманием жизни и мира ты остаешься ребенком. Потому что в тебе много света и тепла, чистоты и искренности. Ты теплая как солнце, ты светлая как день, ты особенная, индивидуальная. С тобой не просто. У тебя есть характер и пусть его не видят, пусть презрительные прохожие бросают издевательские взгляды. Но они глупы. А ты - это просто ты.
В заснеженном мире, в ледяном сердце, за стеной из стекла, что трещит от луча солнца, ты становишься другой. Ну ведь правда, Руни. Ты становишься совсем другой. Улыбаешься и хохочешь, чуть морщишь нос от очередной легкой улыбки и пожимаешь плечами. Просто, легко и естественно. Ты ведь девочка, что хочет лишь тепла. Ты так устала от одиночества и озноба, что охватывает все тело. А с ним тебе так хорошо, как еще ни с кем не было. И ты не хочешь упускать это ощущение, стремишься зажать его в ладошке, обхватить тонкими пальцами. Но это лишь мгновение, миг, и оно не материально. Она растворяется в воздухе и пространстве, улетает в атмосферу. И остаются лишь воспоминания, что стирает время. Ты ведь знаешь это, девочка. И ты готова к этому. Или нет? Слишком мало воспоминаний, слишком мало мгновений. Но ведь будет больнее. Гораздо больнее, будет плохо и дурно, невыносимо. И кожу будет жечь, прожигая волокна, оставляя отпечаток внутри, глубоко внутри, на самом сердце. Ожег, что принесло мгновение.
И ты стоишь и ждешь. Реакции, ответа, взгляда - хоть чего-нибудь, чтобы понять, что интересна, что нужна, что не пустое место в людском океане, что тебя выделили и заметили. Мысли кружатся, кружатся, кружатся. И легкое нервозное волнение охватывает всю твою суть. Не волнуйся. Ошибаться не смертельно. Иногда всего лишь больно. И он соглашается. И ты выдыхаешь, улыбаешься, чуть качаешь головой, смотришь на мужчину, что одевает куртку и берет лыжи. Порой, нам только кажется, что в жизни все так сложно. На самом деле все легко до смешного. И только что ты испытала это на себе. И вы выходите из кафетерия. А на улице ветер бьет по лицу, а снежинки в бешеном ритме кружатся перед глазами. Гулять? Сходить куда-то? Да ты просчиталась, Руни. Видимо придется расставаться, разойтись разными дорогами, в разные стороны словно линии на ладони, что не пересекаются, но существуют параллельно. Ты ведь это предвидела, не так ли?
И вот вы подошли к отелю. К этому небольшому зданию, что и отелем то сложно назвать. Но оно как раз для тебя. Маленькое, домашнее и уютное. Ты нервно закусываешь губу и смотришь на него.
- Послушай, Хью, - ты чуть мнешься, не зная стоит ли это говорить, и что он вообще может о тебе подумать. Но ты ведь смелая и всегда любила рисковать. - Погода отвратительная. С погулять я погорячилась. И мы можем сейчас разойтись в разные стороны и больше никогда не встретиться, или ты можешь пойти со мной, в мой номер. И мы можем спокойно продолжить разговор. У меня, кажется, даже вино там есть. - Ты снова улыбаешься. Ты поставила своеобразный ультиматум. А ведь в тебе нет коварства, лишь желание.
И не дожидаясь ответа, ты толкаешь дверь, поднимаешься на последний этаж, попутно ища ключ в многочисленных карманах. Отпираешь замок и ищешь выключатель. Щелчок, и свет включен. Стягиваешь с себя слои все этой зимней одежды: шапку, куртку, ботинки. Остаешься в джинсах и простой кофте. Убираешь лыжи. Крутишься, вертишься как волчок по номеру. Достаешь бокалы с верхней полки настенного шкафа. И для этого тебе приходится встать на табуретку - твоего роста просто не хватает. Прихватываешь с собой вино и ставишь все это на барную стойку. И только тогда поворачиваешься к двери. И видишь его. Ты ведь это знала. Что он согласится, последует за тобой. Знала, девочка. Ты улыбаешься.
- Раздевайся, лыжи можешь поставить вон туда, - ты показываешь пальцем, - а я сейчас приду.
Заходишь в ванну, чуть прикрыв двери, и включаешь воду. Смотришь на себя, на эти огромные глаза, зрачки расширились от внутреннего возбуждения, щеки красные с мороза. Умываешься, причесываешься, поправляешь челку, что лезет в глаза. И выходишь из ванной, закрывая кран и стараясь не хлопать дверью. Садишься за барную стойкую, поджимая одну ногу под себя, потому что так удобно.
- Читать? Да, люблю. Наверное, у меня на лбу стоит печать интеллекта, - чуть смеешься, вертя в пальцах ножку пустого бокала. - Откроешь бутылку? - кивком головы указываешь на вино и снова смотришь на Джекмана.
В этот момент тебе кажется, что вы как будто переступили какую-то невидимую границу, что вы теперь не просто случайные знакомые. Ты чувствуешь себя именно так. И тебе нравятся эти ощущения.
- А мы уже перешли в стадию задачи личных вопросов? - Чуть не смело интересуешься, но с явным любопытством, что горит в глазах. - Ты был женат? Или женат сейчас? Дети есть? - Даже не дожидаясь его ответа, осмелев, ты задаешь вопросы. Интимного, личного, приватного характера. Но тебе что-то ударило в голову. И это отнюдь не вино, что пока не коснулось дна бокала. Ведь интерес к человеку не измеряется в простой градации вещей, но в чем-то ином, большем и значимом.
Поделиться182012-03-04 20:10:29
чувства, сонные, застревали комом в городе, словно
беспокойная кома в горле, разодранном на ноты стонов
где под мотивы джаза, монотонно, одноразовые, но не розовые
линзы очков ловили капли трогательно возле проданных
разбиваясь вскоре о мелодии взрыва анатомии искомых_
_это финиш, мой дорогой_сердечно_близкий друг, это конец. Словно живу местью_впитав костями всю кровь горячую _что бешено течёт по венам и _жилкам. В солнечных лучах что_видим , что чувствуем под кожей жаром и _холодом _ в сплетениях фраз , что говорим , в линиях ладоней _что заклинаем по ночам. И не нужна нам любовь , лишь ледяные руки_лезвия и холод дыхания. Ледянее чем зима, страшнее, чем _зеркала что весят на стенах белых, глаза зеркальные _улыбки стеклянные _руки ледяные ; что, доктор, мне опять требуется операция, сделаете её нежно. Подключите мозг мой к аппарату и увижу под_сомкнутыми веками сотни океанов , покрытые тонким_слоем льда , и проваливаюсь я под него. И горят пред глазами лица людские, : мосты _рушатся , башни _горят , ветром декабря по коже мурашками. Я ветреный, я растворяюсь в последних_лучах уходящего_солнца. Вопросов много на экране телефона, миллиарды вопросов, сотни_предложений, ноль ответов. это конец, друг_мой.
солнце для нас; разрывается на молекулы и атомы , не думали что встретимся_ и где же ты, тёплая моя, хочу прикосновений твоих обжигающих, слов бессмысленных, как сейчас, глазами уперевшись в лицо твоё без боли, против всех законов химии и_физики , только бы в этом пути в ад, дорогу правильную на_рай указала, в других дверях, _голуби в стёкла врезаются, там все тропы _пропитаны кровью, под снегами тела мёртвых, по дорогам идя , главное, голос _твой распознать сквозь всю темноту зрачка _глаза твои пропитанные солью вспомнить _прикосновения твои вспомнить и стать _частью_тебя. Втягивай тьму, втягивай, как воздух лёгкими, забывай, каждыйраззабывайчто под рёбрами бьётся , что стеклянное становится ледяным , что тает, при виде улыбок их . главное остаться железным. Так диктуют они.
немного слов. Много дел. С нами не просто, нам будет тяжело вдвоём . биться _глазами о лица , руками о мысли. — Конечно, пойдём_к тебе. — словами изо рта, мыслями, словно нитями по рукам. Книги. Много книг. Любит читать. Да, печатью_на лбу написано буквами_крупными. — Да, открою. — немногословность, всегда во мне, всегда _со мною пришита иглами всеми. Открытая бутылка вина красного [дорогогогустогофранцузского] по двум высоким [стекляннымидеальнопрозрачным] бокалам , в пальцы холодные, не согревшиеся. С вопросами интересными_лезешь в личную жизнь. Как революция. Та жизнь закончилась _начинается_новая_ та, которая будет точно_с тобой. — Разведён, двое детей. — короткий ответ, чётко и внятно, как каплями летнего_дождя по лицу.
— о тебе.. — медленно протягиваю. — свободна, без брака за спиной, без детей. — уверенно, словно лезвием_по грудине говорю, да, на сто пятьдесят процентов скальпелем по телам_нашим. И губами к бокалу , несколькими глотками [небольшими] по мозгам, по венам смешиваясь с алкоголем пульсирует кровь , медленно _отдавая пульсацией в виски. Молчание . накрывает тёплым покрывалом первого дня марта. И руками, прикосновениями холодными точно зимнему бризу, дыханием_прерывистым, подобному ровному_дыханию_ребёнка , поцелуем лёгким на губах, точно тихому шелесту травы летним днём. — Руни.. — загадочно соскальзывает с губ, как те одежды, что минутами раннее оказались на вешалке её. А теперь давайте все посмеёмся друг другу в_лицо видя, как эта маленькая девочка улыбается в лицо выдыхая воздухом тёплым, летним из лёгких по щекам.
руками по скулам высоким . улыбкой на губах влажных , бокалом стоящим на тумбочке что_рядом по _правую руку. Я хочу говорить с тобой, целовать тебя, не уходи_никогда, слышишь _не покидай _меня ты никогда, девочка, с серыми глазами. Не боясь ни _ангелов ни _демонов, пальцами медленно по кофте_тёплой, уверенно сдёргивая, и кончиками пальцев по коже твоей нежной, покрытой _мурашками , от самых запястий до линии округлых плеч, глазами верными, смотришь на меня, не боюсь отвечать пред ним_потом_стоя_на_коленях. Буду верить каждому твоему слову_действия_шагу_дыханию ровному, которое отдаёт в лицо ветром лёгким. Губами горячими по коже лица тёплой, бледной, словно снег зимою, руки холодные, губами целуя в закрытые веки вдыхая аромат волос, запуская руки под майку , слышу твои удары сердца под рёбрами, крик, крик сердца моего из самого далёкого_неизведанного_уголка рая рядом с тобой, кричит из рая своего , проливая кровь свою, путаясьпутаясь в тебе.
мало, поцелуев обжигающих_мало , касаний нежных-мало , дыхания одного на двоих_мало , требуя, сплетаясь с тобою, требуя. Человеку потерявшему так легко доверять всем_и_каждому. Вот и я, доверяюсь тебе. Веря. Пальцы в ладонь , приподнимая кофту аккуратно , ладонями по коже , дорожками поцелуя по шее словно босиком_по_асфальту_стеклянному , тихими вздохами . сердце . бьётся . одна на двоих . мало ли этого?
Поделиться192012-03-04 21:58:44
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это - сплав
Вдохновений и сухожилий... ©
Ну что ты, девочка? Что тебе пыль в волосах? Что тебе зной солнца по коже? Ведь здесь холодно, так холодно, а остальное - лишь мечты. Эфемерные, иллюзорные, фантасмагорические, сюрреалистические, как и тот мир, что окружает тебя. Ты ведь это знаешь, Руни. Ты слишком много знаешь и понимаешь. И в этом твоя беда. Тебе бы быть проще. Радоваться солнцу да траве, что щекочет ступни, улыбаться и кокетливо бросать взгляды. Но ты ведь не можешь так. Никогда не могла. Простое для тебя сложное. И мир твой перевернулся с ног на голову. И не осталось в нем ничего. Лишь пустота и темнота. А по венам бежит кровь, ее гонит мощный насос. Бежит с шумом, бежит, разливаясь по артериям. И только тогда ты чувствуешь, что живешь. Ведь ты давно потеряла себя. Жила, работала, жила, работала, жила, работала. Замкнутый круг мыслей, слов и действий. Ты сама себя в это загнала. Умышленно пресекала любые попытки близости, любого телесного контакта, любого проникновения в твои душу и тело. Ты ведь боялась. Признайся в этом себе. Ты ведь такая хрупкая, сильная и слабая одновременно. Разве это возможно? И ты боишься боли. Панически боишься боли. И чувствовать до тотального саморазрушения, зарываясь пальцами в сырую землю. Ведь это единственный способ сохранить приземленность. Мысли и чувства подчинить невозможно, можно лишь попытаться. И ты пыталась всю жизнь. Разбивала руки в кровь, стучалась в закрытые двери непонимания. И всегда оставалась одна. Одна одинешенька. Никому ненужная, брошенная и разбитая. Даже в собственной семье чувствовала себя чужой. И ты научилась жить одна, зашивать душевные раны, продевая воображаемые нити в иголки и стягивая края души. Ты ведь научилась. И сейчас ты боишься.
Смотришь на него, не отрывая взгляда, словно боясь не заметить какой-то мельчайшей детали, разорвать связь, так внезапно возникшую и проникшую глубоко в твое тело. По венам в кровь, словно впрыснутый яд. Только в этой отраве твое спасение. Ждешь ответа на свой вопрос, косишь в сторону глаза, просто не выдерживая этого ожидания. А в ответ лишь немногословность, несколько звуков изо рта. Вскидываешь на мужчину свои большие глаза. А что ты ждала, девочка? И почему по твоему телу разливается это неприятное тянущее чувство? Чего ты хотела? Вот глупая. Удивительно, что он еще не женат, а всего лишь разведен. Но, Руни, к чему эти мысли? Эти глупые, бессмысленные, ребяческие мысли? Ты не нужна ему. И усвой это сейчас. Боль не будет так сильна. Да ты и привыкла к боли. Она - твой верный спутник и соратник. Всегда идет рука об руку с одиночеством, что наступают тебе всю жизнь на пятки. Не подпускай к себе людей. Они все равно уходят и не возвращаются, а ты стоишь и смотришь вослед с глазами полными слез. А спины все дальше и дальше. Помни об этом, девочка.
Он говорит о тебе, а ты даже не удивляешься. Читает тебя как открытую книгу, а ты лишь улыбаешься, делая глоток французского вина, ставя бокал с легким стуком и слизывая кончиком языка капельку, что задержалась на нижней губе. Ты ведь с одной стороны так проста, а с другой - невероятно сложна. Ты - комок противоречий, лед и огонь, север и юг. Это в твоей крови, в твоем происхождении, в твоей родословной. Ты - девочка палящего солнца, ты - девочка нордических ветров. И что тебе ближе, Мара, что дороже сердцу? Ты знаешь ответ?
С губ Хью срывается твое имя, и ты резко поднимаешь на него глаза. И на мгновение мир замирает. Странное ощущение охватывает тебя, желание протянуть руку и коснуться подушечками пальцев его лица, провести по коже, ощутить ее неровную поверхность, как разливается под ней тепло, почувствовать мерный стук сердца под ладонью. И в этих четырех буквах, что слетают с его губ, сквозит столько интима, что ты нервно передергиваешь плечами.
И тебе просто не хватает разума осознать то, что происходит потом. Кажется, что ты потеряла где-то свой рассудок, забыла его, бросила, не хотела помнить. Потому что так хочется, невыносимо сильно хочется, невыносимо нужно, невыносимо здесь и сейчас. Мурашки бегут по коже от его прикосновений, от пальцев и ладоней, что скользят по твоей белой коже. И ты сглатываешь ком в горле, боясь поднять на него глаза. И просто смотришь на его ключицу, неотрывно, как загипнотизированная, отдавая всю себя ощущениям и чувствам, что этот мужчина вызывает в тебе. Чувствуешь легкие, невесомые поцелуи на своем лице и хватаешься тонкими пальцами за барную стойку, вцепляясь в пластмассовую поверхность так, что белеют костяшки пальцев. Почему ты разрешаешь это ему? Почему не оттолкнешь? Не остановишь? Потому что тебе это нравится, девочка. Ведь нравится, Руни. Его запах, заполоняющий ноздри, его непрошенная близость, его тело, что так близко от твоего. Твое сердце стучит как ненормальное, выбивая чечетку мгновений. И голова кружится. Его руки оказываются под кофтой, а ты не двигаешься. Только лишь поднимаешь на него глаза, сталкиваясь с его карими, в которых полно эмоций таких знакомых сейчас тебе. Когда он наклоняется к твоей шее, ты закусываешь губу, пытаясь выказать слабый протест.
- Хью, - ты начинаешь прерывисто дышать, - послушай, - кажется, что от напряжения твои пальцы сломаются, - мы ведь почти не знакомы, - его губы такие горячие, и твоя кожа под ними просто пылает, - а как же журналисты? - Но твой протестный возглас тонет в ощущениях. Тело давно перестало тебе подчиняться. Оно плавиться как воск, как горячий шоколад, тает как снег под лучами солнца. - Хью... - но твои аргументы давно кончились, иссякли, испарились, и ты даже не хочешь их больше искать. Не надо лжи и притворства. Ты хочешь его. Вы знакомы считанные часы, а твои душа и тело уже тянутся к нему, цепляются за него, и ты не хочешь его отпускать. Но ведь знаешь, что придется. Ты не из тех, кто будет навязываться.
Решительным движением, даже не смотря, ты смахиваешь бокалы с гладкой поверхности. Раздается звон стекла. Но плевать. Садишься на саму барную стойку, туда, где раньше стояло вино, обхватывая его бедра своими стройными ногами, что пока затянуты в джинсовую ткань, обнимаешь руками за шею и притягиваешь его голову для поцелуя. Чуть приоткрытые губы, лихорадочное дыхание, жар по всему телу. Ты уже сказала свое "да", и поцелуй это лишь подтвердит. И, отбросив все ненужные мысли, анализ ситуации и прочие глупости здравого рассудка, ты целуешь его, прижимаясь всем своим маленьким и хрупким телом. Ты сделала свой выбор, Руни. Не пожалей потом об этом.
Тема закрыта
Страница: 1
![[STYLE PHOTOSHOP]](https://i36.tinypic.com/2rrki69.gif){kind=small}
