Есть люди, которые несут в этот мир любовь, тепло и свет.
Есть люди, которые несут тьму, мрак и хаос.
Есть люди, которые несут справедливость и покой.
И есть я.
Я несу пакетик [c]
внешний вид.
– Анджелина, здравствуй, не ожидал тебя увидеть.. открыв дверь карими, почти чёрными глазами , где неразличимо, где глаз, а где чёрный зрачок, смотрю на тебя, лёгкий свет перегорающей лампы падает на тебя, и я смотрю, глазами чёрными в серо – голубые, смотрю, и не могу и вымолвить и слова : стоишь, с лёгким румянцем на щеках, прикусившая нижнюю пухлую губу, нежно теребящая ткань пальто, смотрящая на меня, из – под глаз своих серых, красных, будто от слёз, и стоя, смотря на тебя, забываю, что не пропустил тебя и отойдя от двери говорю, – Проходи. – закрываю за тобою дверь на несколько замков и прохожу в гостиную; всё покрывается такой темнотою, такой зимней красотою, и окно, что открыто на распашку, и стены ледяные, и книги разбросанные, всё горе – зима. Так холодно, до мурашек по коже, то скривленных губ, подойдя к окну некоторое время стою неподвижно, облокотившись руками о подоконник и думая, как же мне себя вести [с тобой] , снег залетает в распахнутое окно, падая на тонкую ткань хлопчатой серой кофты, эта горе – зима унесла её, вместе со снегом, вместе с декабрьским ветром, унесла к нему, окончательно, и в тот вечер мы расставили все точки над «i» , и решили, что больше никогда, что был это последний раз, но теперь, я закрываю оконо, холодными пальцами придерживая ручку последующие несколько секунд и поворачиваюсь лицом к тебе, что это было, наши отношения, мы всегда были апрелем и декабрём , мы всегда были слишком далеки друг от друга, но что – то всегда сдерживало, и когда мы сказали «это был в последний раз» я почувствовал, себя лежащим на железном столе, вскрытым острым лезвием от паха до пят, и никогда не было в отношениях сладости, приторности, но видя тебя здесь и сейчас такую в первые, лишь выдыхаю воздух из лёгких, и в этой большой квартире вдруг становится так мало места и тесно, что с трудом выговариваю, – По видимому, ты в полном дерьме, и в который раз, с тобой рядом ни одной чёртовой души. – негромко договорив делаю глоток холодного воздуха не согретого помещения и подойдя к тебе вплотную, смотрю глазами своими чёрными, в полной темноте комнаты , глазами бегая по лицу, останавливаясь на уголках губ, на потрескавшихся губах, и глаза упираются взглядом в лицо твоё, обращая большое внимание на мокрые ресницы, на менее красноватые щёки; полное отсутствие желания включить свет, потому что, лишь доносящиеся с трудом фары от машин, и слегка светящие фонари в начале второго ночи немного освещают комнату, и ты знаешь, почему я не люблю солнце и яркий свет, знаешь это, ты научилась читать по губам, и я спрашиваю, – Что случилось? – облокотившись головой о холодную стену чувствую, как сотни огненных мурашек пробегают по телу от холодности стены, и тяжело выдохнув замираю на несколько секунд от услышанного, зрачки расширяются , а лицо выдаёт непонятную гримасу, то ли счастливую, то ли удивлённую, ибо, всё это странно, как прогулка босиком по мостовой летним вечером , потому что ты всегда была с ним, говорила о больших чувствах, а засыпала со мной, потому что когда тебе было плохо, ты всегда находила утешение рядом со мной; – Ты развелась? – удивлённо переспрашиваю я смотря на тебя, но будто не замечая, уставившись взглядом в белую стену, пытаясь осознать и переварить эту информацию , а к горлу подходит крупный ком, а в голове всё так сумбурно и непонятно, как два пальца в рот, что кровь из гортани хлынет через несколько секунд, – Анджелина, как? Вы же так любили друг друга. – и даже несмотря на все [бывшие_настоящие]  чувства с тебе, эта фраза звучит с небольшим саркарзмом, ведь ты всегда говорила о чувствах к нему, всегда выбирая, между мной и ним, – И что ты будешь делать дальше? Пресса не даст покоя. –   да , ведь чтобы ты не делал, и как бы себя не вёл, им всегда надо знать всё, отойдя от тебя подхожу к дивану и присаживаюсь на спинку до сих пор переваривая только что услышанное, ведь пару недель назад, разговор на эту тему, казался более чем смешным и несерьёзным, а сейчас, всё это есть, и есть на самом деле, без шуток, без прикрас, – Извини за все эти вопросы, тебе наверное, очень неприятно говорить на эту тему. – умиротворённо произношу я хмуря брови и из – под ресниц смотря на тебя, будто пиля взглядом, с ног до головы. Ведь всё было слишком прекрасно, неестественно идеально чтобы всё это длилось как можно дольше, – И как давно? – спрашиваю, указывая головой на диван и тихо говоря, – Присаживайся. –   засунув руки в карман, пытаясь их согреть взгляд падает на тебя и я уверенно говорю, точно зная, что смогу и буду слушать и слышать тебя до последнего слова, до того момента, как окажешься около порога дверей, пока не помахаешь рукой, но сейчас, я готов, я действительно готов смотреть на твои слёзы и на такую тебя, которые не видел никогда, – рассказывай, я выслушаю тебя от начала до конца. – я говорил это часто, но ты никогда этого не слышала, но возможно что теперь, теперь то ты услышишь и увидишь меня слегка другим, для себя. Сидя на спинке дивана, и запрокинув голову назад, пытаясь восстановить кровообращение, чувствую, как жилка на шее начинает пульсировать и как отбивает сердце.

Отредактировано Hugh Jackman (2012-02-26 01:23:18)

Слова как лезвие по телу, медленно по венам, по тонким артериям, по крови, что сейчас польётся из грудины, по костям и сплетений из всех сплетений. И слова эти как пощёчина по лицу, безжалостная и резкая пощёчина, как тот вечер, когда сказали «нет». Хочешь, расскажу тебе всё. Оставлю в памяти. Ты всё равно меня не увидишь, из за своих заплаканных глаз. Ты сегодня мой как_бы собеседник, я твой маниакально – депрессивный бред, который ты выходишь заглушить из дома в людные места. Но остается следом инея от холода вдоль позвонков. Присутствие. Похоже, я совсем с катушек. И похоже, долго так не выдержу. Не завтра, так сегодня горсть таблеток и бутылку джина. Передавай привет смотрителю жемчужных врат. Скажи им, чтоб не ждали. Хотя расслабься, я шучу, там так и так не ждут. За сотни миль и сотни лет я научился только уходить. Я чемпион. Как иронично, что я тут и говорю с тобой, ничем не примечательным смешным созданием из мяса и костей. Ты думала, что я хожу  за плечом и помогаю тебе и им решать нелепые проблемы, вытирая сопли, даруя советы и прикрывая от упавших кирпичей. Боюсь, ты несколько себе польстила. Промахнулась дверью. Ложки нет. И вместе с ложкой нет ответов на извечные вопросы. Кто ты? ты никто. зачем ты? друг мой, ни за чем. куда ты? в никуда. Похоже, у проекта, у которого в начале было слово, не оказалось  ничего ни в середине, ни в конце. Низко бюджетный фильм и ты стоишь в сиянии софитов, расчёсывая кожу до крови от грима,  стоишь, забыв сценарий, и молчишь, пытаясь уловить за светом в гулкой темноте хотя бы лица съёмочной команды. или звук. И так бывает каждый раз, лишь стоит перестать читать по тексту. Тебе следовало бы чаще это делать. Чаще затыкаться. Чтобы что – то понимать. Ответы все вокруг. Буквально отравляют воздух. Осталось малое – вдохнуть. Пустить по вене. Захлебнуться. Здравствуй. И если, детка, только если среди груды ненависти ко мне в тебе откроется не заживавшей раной благодарность, сделай одолжение,  не думай, что всё потому, что лично мне есть дело лично до тебя. Давай учиться жить совсем без лжи. Ты без малейшего понятия, в каком году и по какой трассе меня размазало скоростью и парой тонн горящего железа, так ведь? Какая песня в тот момент играла и чьё имя я повторял про себя, как присягу. Как мантру. Как мы могли часами сидеть на капоте и рассматривать звёздные карты на небе, как сны. лучше снов. джинсы лучше шелков. виски лучше воды. лучше рая. светлее, честнее и чище. Если пьешь на двоих.  И хочется сказать, наше время прошло, всему настал конец, но всё это так грубо, резко и неприятно для нас обоих, что все мысли остаются далеко, а ты рядом. Слова как лезвие. То, что слышу, и до сих пор пытаюсь прийти в себя, – Но как? такой глупый вопрос, заполняет пустую комнату нелепо кинутой фразой, а в голове столько мыслей, столько фраз, которые обрывками крутятся, от которых можно захлебнуться, и взгляд падает на тебя, в освещении ночи, и руки произвольно тянутся к лицу, аккуратно подтирая солёные слёзы, что катятся по щекам и падают на подбородок, – Не плачь. – вытерев последнюю каплю слезы с подбородка тихо говорю, почти шёпотом, успокаивая тебя, начинаю нервничать сам. – Взяли и порвали... – повторяю себе под нос эту фразу, после чего, повернув голову в твою сторону фыркаю стиснув зубы, – Так не бывает. – правда, правда в этих одиннадцати буквах, многое говорили друг другу, обещали, что будем вместе навсегда, а в итоге, разошлись, растаяли отношения как кубики льда под солнцем, – Для этого тебе не нужен я, с тобой каждый встречный готов строить бурные отношения. – усмехаясь собственному бреду, который приходится говорить, чтобы отвлечь тебя от мыслей о разводе, и я сажусь рядом, а ты ищешь сигареты, начинаешь курить, ты знаешь, я не переношу запах табака, однако сделав глубокий выдох успокаиваю себя и наблюдаю за тобой из под лобья. Подходишь к окну, нервно куришь, я лишь усмехаюсь этим словам насчёт прессы, а потом открываешь окно, пальцами о подоконник и я подлетев к тебе, одёргиваю за плечи со всей силы, и швыряю на диван, повышаю голос, – Ты ненормальная? Что ты делаешь? Ты головой своей хоть думаешь? – нервы на пределе, твоё поведение просто выводит из себя, выходки, и называешь это страстью, бред, полным, окидываю злобным взглядом линию округлых плеч, тонкий профиль, глазами в мокрые ресницы, закрываю окно, громко захлопнув, руками в карманах, мыслями о тебе, щеки горят, мысли рвутся из гортани. И я кричу, – Если ещё раз будешь вести себя подобным образом, проваливай. – жестикулирую руками заканчиваю, облокотившись руками о подоконник и уставившись в стену.

и собираясь в вечность, помни:
дорога в неё лежит вдоль, а не поперёк [c]
Так родились с ней, сросшиеся позвоночниками. Слышу, когда она злится. Слышит, когда я молчу. Другие расправленные плечи не дают упасть, когда своё тело крошится как мел, срываются нервы. Срослись по пунктирной линии позвонков. Лопатками, друг другу вместо крыльев, вместо тени. Спиной к спине. Поэтому в глаза никак не заглянуть.Но. Каждый из нас склонен видеть только то, что хочет, а ещё чаще – то, чего боится больше всего. Никого не хотя, ничего не боясь, мне достаётся видеть истины. Деревья гнутся, ветер дует, небо белое, трава покрыта снегом. Мигрень, что длится пятнадцать лет, это уже не мигрень. Убитый далеко в лесу, чей крик не слышен, не был жившим. Благословляю все порывы ненависти. Особенно ко мне. И. Улыбаться я не разучился. Ты просто непомерно скучна, непосильно скучна, род человеческий. Тебя со мной здесь будто заперли. Сочувствую и искренне, как прежде, так и ныне, желаю только лучшего. Мы не уходим. Остаёмся. Между страниц и двадцать пятым кадром. Мелькнувшим в толпе лицом. Шагнувшим за угол. Рукой, давшей огня на улице. Рукой, разбившей в сумерках твоё окно. В порталах витражей над суетой молитв безликих храмов. В  твоём утреннем кофе после бессонной ночи. Твоей последней сигарете. На самом острие периферийного взгляда. В зеркале заднего вида. Не бойся верить, что я есть. И я тебя не брошу.  Срослись. Словами, звуками, фразами, тишиной, шумом ветра. – Ты всегда приходишь ко мне, а уходишь к другим. – недовольно фыркаю, – Заткнись, пожалуйста. – стиснув зубы, искоса смотря на тебя, – Даже если ты уходишь, ты остаёшься в голове. – ходишь вокруг меня, как сцена из американского фильма. Тридцать восемь шагов вглубь. Тридцать девять. Бесконечная комната. Декабрь на часах. На разбитом циферблате отраженья снегопада.Не стоит доверять всему, что нашёптываешь ты. Декабрь, мы опять сравняли счёты. Я холодней тебя. Смирись. Твои поцелуи на лице ещё не остыли, не высохли плечи,не выветрились запахи парфюмов и рукопожатий, голоса и обещания. Но вода уже смывает слой за слоем, прорастает до рассвета льдом стеклянными цветами рафинированной пустоты. До рези чистой.Никогда. Не говори мне. зимой. о прошлом. А потом чувствую тихий хруст костей и ты тянешься, тянешься ко мне, к моим плечам, разминая их, и что – то приторно говоря на ухо, не говори зимой о себе мне ничего. И я лишь откидываю голову в твою сторону закусив нижнюю губу, всё что остаётся декабрьскими ночами, пустота. – Да подари уже себя кому-нибудь, и не выёбывайся. – резко одернув плечи от твоих рук отхожу на небольшое расстояние, грубо кинув фразу, и совершенно забыв, что ты пришла сюда чтобы я успокоил тебя, – Оставь же всё в прошлом, и те отношения, и меня, потому что когда ты приходишь, ты повсюду, и тебя не собрать. – смотрю в глаза твои, говорю на полном серьёзе, иначе никак, и я, не переводя взгляда закусываю нижнюю губу до крови, совершенно не замечая всех тех слов, сплетений из фраз, что ты говоришь, ибо мне всё равно, и в какой – то момент, что – то находит на меня, и я, взяв тебя за лицо, злой, агрессивный швыряю в стену, даже слышу, какой – то грохот, и мне всё равно, как ты себя чувствуешь сейчас, швырнутой в стену, как щенок, а на моём лице появляется наглая усмешка, что заставляет чувствовать себя героем плохого кино, я наслаждаюсь, наслаждаюсь картиной того, что ты сидишь опустив глаза в пол, закусившая губу, а мне так сладко, от того что тебе больно, теперь ты знаешь, каково было мне, когда уходила от меня за сотни миль к другому_и_другим_закрывая_двери. И этот взгляд из подлобья, твой взгляд серых глаз и мокрых ресниц, а потом подхожу медленно к тебе, облокачиваясь широкой спиной о стену, и медленно скатываясь на пол оказываюсь лицом на уровне с тобой и взяв лицо крупной рукой поворачиваю к себе, будто заставляя глазами смотреть в мои, – Приятно? Мне было тоже, когда ты от меня уходила. – включая одного из плохого героя глупого фильма крепче сжимаю лицо говоря, сквозь зубы, – Никакого счастливого конца. – и сейчас возникает такое количество непонятных, неизведанных ранее чувств, что охлаждают, а сейчас, все эти неприятные слова, всё то, чего некто не слышал раннее выплёскивается в лица друг другу, и чувства переполняют нас обоих, и в какой – то момент я просто не могу больше терпеть этого [всего] , и начинается драка, цепляемся и таскаем друг друга за волосы, царапаемся, стараемся порезать друг друга, сейчас только ярость контролирует, эмоции на пределе, пик наших отношений достигает предела, я не могу себя сдерживать, я не могу удерживать себя, контролировать эмоции, и знаю, что не будет второго шанса, следуют пощёчины, с громкими шлепками, ты скоро начнёшь кусаться, а я лишь откидываю в стену ещё сильнее, совершенно забывая что ты одна из тех, ради которых готов [и был] пойти на край света. Никогда ранее не распускал ни с кем руки, только с тобой, я никогда не знал предела собственной силе, вновь швыряя в стену, что – то крича крепко сжимая за плечи, ты пинаешь ногами, но я то, намного крупнее и сильнее тебя, сжимая запястья до синяков, просто не могу позволить так просто уйти, чуть не падаешь на пол, а это всё, будто не имеет конца, и мы кричим, кричим ещё громче, и я уже не в силах отвечать за собственные действия, ещё больше, громче, крепче, сильнее сжимая руки, щёки краснеют, становится невыносимо жарко, это сумасшествие, этого не могло быть, волосы в клочья, запястья до синяков, пальцы до крови, нервы сорвались.

вера никогда ни выйдет из моды.слишком сильно сплетена с телами_душами нашими. И вгрызться бы в это_нелепое время года, дотронуться пальцами_своими грешными_да_тонкими до земли, да не отпускать пока не ударит температурами запредельными, пока не придёт_конец ; пока не постучится ладонью_ледянной по двери , пока не_потухнет алмазное небо. Разгадать этот маскарад , снятьгнилыемаски , показать лицасвоиистинные . говорить, губами обсохшими_от_ветра_медленно, шептать в тишине , умоляю о. Тут тишина становится вишнёвой_смолою и кожу облезает , небо в трислояпишетсвои строчки в бреду одержимости. Слова  [каквыстрелчтобпрямовсердце] желая всего самого_плохого , как струнами_гитарными выкручивая рёбра , как одержимый_бред в соку разума. День, когда на всё_наплевать, когда плевать, что дым убивает слова, что бесконечной_верой убивает розу четырёх_ветров. Я хочу твой голос ударами_кнута_по_венам , по жилкам всем [чтобяпонялчтоэтобылпоследнийраз] кругом голова.

И стоя на коленях, разделяемся с ней на_двоих , сплетаемся венами, костяшками , смотрим долго_[не]порочно. Дни, что подобны [когдаторовномудыханиюребёнка] слова, [чтокогдатонеслитолькохрошее] мы не сиамские близнецы, но при встрече со_смертью чувствуем одинаково , мы просто так срослисьзакуривалисьприцепились что жизнь кажется не_возможной не_реальной. Уходили растворяясь льдинками , путались в бесконечных-паутинах_отношений . мы не святые смирись, и не быть нам никогда такими.

_жестокость. Повсюду. Мы ею сейчас_дышим. Пропиталисьвпитаилисьвъелисьвнеёёнастолько , что ладонями цепляемся за кисти до стиснутых зубов. _жестокость. то, что с глаз не смыть. Порок. с губ не стереть. От каждого крика в крови_разбегается_эхо _и звуки застревают на развилках обнажённых проводов. [ближе. пальцами под кожу. пальцами по влажным нервам] если страшно – бойся за себя. если холодно – обними за обоих.  Всё_забывается. Ветра листают горизонт, как книгу страница за страницей. Пепел к пеплу. Закрывая_главы.Волны_реки под мостом. твои руки. знакомые руки. В который раз другиечужиедалёкие имена. и шрам над бровью. Берись за бритву, если надоест. рисуй другое. заточи черты. [Всё возвращаетсяиз-за углаодним ударом в спину] Рассвет навылет. Место встречи пахнет пылью. Пусто. Тебе под наркоз, я отдаю твою сигарету выкурить ветру. Не мертвый, не живой. Язык машины. мой. Не важно. просто говори|цепляйся за руки|кричи. со мной. ещё. вечность.

как на минном_поле , поле_битвы[сражений] и может, будешь вспоминать о проигранных войнах наших[сстобоюдуш] и будем говорить стиснув зубы, ровно_как_сейчас, цепляясь за руки и_волосы , так было и будет всегда. Нас продали за двадцать серых_монет, мы [вечно одиноки , ищем что – то или кого – то вечные странники_идущие_по_небу_чистому ногами_грязными_руками_грешными] а внутри жирный кусок сердца грызут изнутри гнилые_черви , они хотят узнать, всё просятумоляютзаклинают чтоб больше разговоров о нас и меньше о_них. Они всё шепчутсяшепчутся выглядывая из тёмных_углов_комнат , переговариваются меж собой, а сердце бьётся. Вся эта драка крошится в мелкий_пепельный песок , и в момент, когда лунный серп _словно бритвой проходится по _раскалённому небу , ни остаётся ничего кроме моих закрытых ресниц и лёгкого поцелуя, словно больною стрелою пролетели чайки над_головою.

Так я стоял несколько секунд, прямой, молчаливый, с безжизненно опущенными вдоль тела руками и с таким холодным, предельно безразличным лицом, ощущение_будто, меня покинули_все_чувства.  Неподвижно _вглядываясь в лицо твоё _словно в стрелки_часов. Птицы кружат над головами , не правда ли, девочка, что [такдолго] мечталижилиэтимимыслями чтобы когда нибудь начать всё заново. Девочка. Твой воздушный _приторно_сладкий_замок не _рушится на глазах твоих. Мы _будто строим заново. И горе – зима тянет руки свои_грубые, вечно_холодные _вечно_ледяные , держится пальцами своими тонкими_исцарапанными за край рубашки синей и целует_целует нежно так, что вкусы все_растворяются, запахи все , и руками по истерзанной её тонкой спине ладонями в мелких царапинках ; вишнёвый вкус губ твоих алых рассветает цветами [чтобдутприноситьнамогилу] в сердцах обоих , и тянется время как_никогда_раннее. Без слов _без лишних букв _без ненужных фраз _без трагедии разума_что приключилась.

Нестерильно. Внутривенно. Руками по плечам. Пальцами ледяными обжигая кожу горячую. Попробуй же , внутримышечно. Пальцами цепляясь за кромку одежд , разумом не_отвечая  , губ касаясь алых лёгким поцелуем не|взначай губ твоих [близкихродныхнежных] руками , точно рассветами _в перемешку с замерзшими слезами из глаз твоих; ресницами о щёки касаясь , руками плечи_обхватывая_небрежно , рукой к ладоням , дорожками по шее , губами влажными по плечам.

Отредактировано Hugh Jackman (2012-02-29 13:34:48)