Ей тотально не везло. Всю ее сознательную жизнь. Конечно, странно об этом говорить, когда тебе всего лишь семнадцать лет. Но это возраст юношеского максимализма и крайностей, в которые так и бросает. Мир в этом возрасте воспринимается лишь в черно-белых тонах и нет даже оттенков серого. Не хватает этому возрасту мудрости и зрелости прожитых лет, понимания и надежности. Спустя много лет Руни Мара это поймет, но сейчас не понимала.
Плакать не хотелось. Да и с чего бы? Она же сильная слабая девочка. Парадокс, но да, она именно такая. Хрупкая, но твердая. И уже такая в этом возрасте. Просто было обидно. Это ледяное чувство обиды накатывало как волна, не давая сделать и глотка воздуха, утягивая в самый низ, в пучину бушующих эмоций. Сейчас Мара ненавидела весь мир. И себя в первую очередь. Как? Как можно было быть такой дурой? Такой легковерной идиоткой? Такой наивной и глупой? Да, именно так ее воспринимали окружающие, в их глазах она была такой. Но Руни знала себя настоящую. И она настоящая такого бы не допустила.
А что же случилось? Случилась самая банальная и тривиальная вещь на свете. Ее бросил парень. Предложил встретиться, сказал, что надо серьезно поговорить, девушка, не зная чего ожидать, пришла в назначенный час в указанное место. И там Джереми все сказал ей прямым текстом. Пару секунд Руни ощущала себя рыбой. Такая же безмолвная и, видимо, такая же глупая. Попалась в сети. Дурочка. Она молча посмотрела на него, потом развернулась и также молча, ничего не говоря, пошла домой. Она не сказала ему ни слова. Просто не знала, как к этому относиться. Ну что ж, для него она оказалась всего лишь юной и несмышленой девочкой. И вот именно это грызло и подтачивало изнутри больше всего. Обида за то, что человек не смог оценить ее по достоинству, видел лишь шаблон и клише. Или же она просто слишком много о нем думала? Думала, что он способен на многое, что он видишь шире и глубже, чем остальные. И каких дурацких книжек она начиталась? Даже не было больно. Только пустота. И Руни не знала, что из этого хуже. Поносить всех мужчин ей не хотелось. Они не виноваты в том, что среди них ходит так много подонков и имбицилов. Просто ей поразительно везет. И остается лишь горько улыбаться. А слез нет. Зеленые глаза сухие. И даже губы не дрожат. Ей просто все равно.
Но выговориться все же необходимо, поделиться с кем-то, ощутить поддержку близкого и родного человека. И к кому же ей пойти? Только к ней, к Анне Пакуин. Как давно они знакомы? Руни толком и не помнила этого. Казалось, что они и не знакомились, просто пришли в этом мир, уже зная друг о друге. Как будто дружили всегда, ценили друг друга. С Анной она всегда была настоящей, часто улыбалась и смеялась, спорила, упорно отстаивая свое мнение, и шла на компромиссы. Да, их дружба, их взаимоотношения были настоящими, искренними, правдивыми. И Мара ими дорожила. Далеко не каждому везет в этой жизни найти человека, на которого можно положиться во всем, который не обманет и не предаст. Она ценила это. Уже в свои семнадцать лет она могла осознать всю важность таких человеческих качеств и предпочитала не разбрасываться людьми, что ими обладают. И в ее жизни была Анна. И за это Руни была благодарна, ибо умела ценить.
Она несколько секунд помялась около двери подруги, не зная, стоит ли ее тревожить, сомневаясь в своем решении, но потом все-таки прогнала прочь все сомнения и нажала на дверной звонок. Раздались громкие трели за дверью, а Руни переминалась с ноги на ногу. Погода была отвратительной. Под стать ее настроению. Она услышала голос Анны из-за двери и улыбнулась. Подруга как всегда легко шутила. Надо же, Пакуин способна поднять ей настроение одними лишь звуками своего голоса. Забавно. Дверь открылась, и Мара столкнулась с удивленным взглядом брюнетки.
- Эм, - протянула она, - я к тебе пришла. Ведь можно? - Она едва улыбнулась. - Я зайду? - И, не дожидаясь ответа, она прошла мимо подруги в ее уютный дом. - Привет. Мне надо с тобой поговорить. Просто жизненно необходимо. - Тут она заметила, как выглядит ее подруга. - Оу, - Руни приложила ладонь к губам, - ты не одна? Я чему-то помешала? Тогда я уйду.
Мара уже было развернулась и потянулась к ручке двери, как ее взгляд упал на знакомые ботинки, что стояли неподалеку. Сначала она решила, что ей просто мерещится, что она зациклилась на своей проблеме и везде подспудно видит ее. Но нет, это было не так. Ботинки были его. Руни нахмурилась, метнула взгляд на Анну, потом снова на обувь. Хотела что-то спросить, но не успела. Увидела его. Джереми. Он вышел из спальни Пакуин. Девушка постояла несколько секунд, осознавая, понимая до самого конца, до финала. Все. И даже не больно. Просто глухо. Где-то там, глубоко внутри. Такого она не ожидала. И даже не хотелось разбираться. Просто снова молча уйти. Но как молча уйти? Ведь они дружили так много лет, были близкими и дорогими подругами. Нет, молча она не может.
- Прощай, Анна, - она бросила это мимоходом, толкая дубовую дверь, что поддалась так легко ее слабому нажиму. Для нее все кончено. Раз и навсегда.

Отредактировано Rooney Mara (2012-03-19 21:52:31)

Ее мир стеклянный, хрупкий. Ее мир так часто рушится. И вот по нему снова бегут трещины, расползаются как змеи в разные стороны, а она стоит и смотрит, и ничего не может сделать. И так каждый раз, постоянно. Она уже давно перестала чувствовать боль. Лишь пустота. И снова это происходит. Теперь по вине близкой и лучшей подруги. Руни всегда априори ждала удара исподтишка, под дых, в живот, чтобы согнуться по полам, а получила болезненный удар ниже пояса. И все тело как будто онемело, судорогой свело, а хрустальная душа разбилась. Потому что это предательство выше понимания Мары, выше нее самой, ее личности и осознания этого мира. Она была готова даже к гвоздям, прорывающим кисть руки, к иглам, что загоняют под ногти. Это бы не было так больно, как ее предательство, как предательство этой светлой и теплой девочки, этого родного человека. Анна Пакуин, что же ты наделала? Что сотворила, девочка? И как тебе теперь загладить свою вину?
И перед тем как в душе другой девочки наступило полное оцепенение, она почувствовала вспышку боли, такую яркую, что искры из глаз полетели. Только вот внешне ничего не дрогнуло, лишь душа ухнула вниз. Руни Мара ненавидела такие драматические ситуации, когда градус драмы зашкаливает, но оказывается, что они имеют место быть в жизни. И тошно от этого. Руни действительно не могла понять, чем она все это заслужила. А потом даже расхотелось понимать. Просто уйти отсюда и никогда не видеть этих людей.
Перед ее глазами все еще стоял образ Джереми в распахнутой рубашке, и его вороватые движения, когда он пытался попасть пуговицей в дырку, и его бегающий взгляд потупленных глаз. Да, эту картину Мара забудет не скоро. И ей даже стало плевать на этого парня, что падок на женские ножки. Ей было до боли, до безумия обидно за их дружбу с Анной. Но Пакуин сама все разрушила. А ножа в спину Руни не простит.
И она хотела уйти, покинуть эти стены, но бывшая подруга мертвой хваткой вцепилась в ее плечо, что-то истерично затараторила, не желая отпускать актрису. Руни попыталась вырваться, не желая ее слушать, просто слышать звук ее голоса. Но хватка Анны была железной. И Мара замерла, теперь пытаясь различить все эти звуки, сложить их в единую картинку в голове.
Неужели она думает, что извинения что-то изменят?
- Гордость?! - Переспросила Мара. - Ты действительно считаешь, что это гордость? - Ей все-таки удалось выдернуть свою руку.- Нет, это не гордость. Просто ты, Анна, не достойна даже того, чтобы я с тобой разговаривала. Ты растоптала нашу дружбу и после этого ожидаешь, что я покорно позволю тебе тут рассыпаться в извинениях? Ну ты и наивна. А может и глупа, я не знаю. - Руни не кричала. Просто говорила очень медленно, с расстановкой, четко выговаривая каждое слово. - И меня ты называешь ребенком? Да ты научись сначала за свои поступки отвечать. Сначала думай, а потом делай. - В ней что-то проснулось, что-то, чего раньше никогда не было. Она стала холодной, чужой, отстраненной, стальной, словно неживой. Хотя это всегда было глубоко внутри Мары, просто еще никогда эти черты ее характера не показывались на поверхности, не выходили наружу, не было для этого подобной ситуации как эта. Но рано или поздно момент всегда настает. - Ты чувствуешь себя виноватой? Да неужели? Анна, мы больше не друзья. Что в этих простых словах тебе непонятно? Дружба рухнула раз и навсегда. И не веди себя как истеричка, на это жалко смотреть. - Руни и не знала, что может быть такой. Такой ядовитой как гремучая змея, такой колючей как куст терновника, такой стервозной и такой опасной. Она же не такая. Но сейчас ей плевать. Мара вошла в раж. И ей так и хочется задавить Пакуин, заставить ту чувствовать боль, прижечь огнем ее открытые раны также, как она только что посыпала солью раны этой девочки с зелеными глазами. Садистские желания. А ведь Руни Мара совсем не такая. Но что только не таится в нашем подсознании и на дне нашей личности. И даже у ангелов есть рожки и дьявольский хвост.
- Так ты хочешь поговорить, да? - С напором поинтересовалась Руни. - Ну хорошо. Я буду говорить с тобой. Но только тогда, когда он уберется отсюда. Чтобы и духу его тут не осталось, иначе никакого разговора не будет. - Сказала, как отрезала. - Я жду.
И когда молодой человек поспешно скрылся в дверном проеме, а дверь за ним с легким стуком захлопнулась, Руни сложила руки на груди и вперила свой взгляд в Анну. Смотрела она на нее так же, как когда-то посмотрит ее героиня Лисбет Саландер на своего опекуна адвоката Нильса Бьюрмана в экранизации "Девушки с татуировкой дракона". С такой же злостью, недоверием и затаенной опасностью.
- И что же ты мне еще скажешь, Анна? Только давай быстрее. Я устала от вас обоих.
Сейчас Руни Марой владели эмоции. Сильные, разрушительные, губительные для нее и для окружающих эмоции. Но девушка не могла ничего с собой поделать. Если она не даст им выход, то просто взорвется.